— Забудь об этом, приятель, — посоветовал он трактирщику. — Ему не вина надо, ему надо какой-нибудь девчонке вставить! Как, впрочем, и всем нам. Правда, ребята?
В ответ прозвучал дружный хор голосов: присутствующие его поддержали.
Они с Никлаусом-младшим мчались во весь дух, пока не миновали несколько улиц. Мери, которой не терпелось побыстрее и подальше уйти от этого кабака, тащила сына за руку.
Теперь они стояли, одинаково наклонившись вперед, упираясь руками в колени, и старались отдышаться. Внезапно напряжение, которое гнало их вперед, спало, и они рассмеялись, как будто выкинули удачную шутку. Мери прижала мальчика к груди.
— Ну, пойдем. По дороге я тебе все расскажу.
И пока они шли к гостинице, она рассказала ему о своих опасениях: тем самым Мери рассчитывала надежнее защитить сына.
— И что мы теперь станем делать, мама? — спросил Никлаус-младший.
Мери, заперев дверь комнаты, возилась с пистолетом и проверяла запасы пороха.
— Ты подождешь меня здесь, — непререкаемым тоном ответила она и опустилась перед сыном на колени. — Я сведу счеты с этим предателем. А там посмотрим.
— А если с тобой что-нибудь случится? — не унимался Никлаус-младший, стискивая кулачки.
Мери взяла его за плечи и заставила посмотреть ей в глаза.
— Тогда ты должен будешь во что бы то ни стало выжить, чтобы отомстить за нас. Но ты не бойся, сынок, я вернусь.
Мальчик кивнул. Глядя вслед матери, он успокаивал себя мыслью о том, что она ни разу в жизни его не обманула.
Проделав весь путь в обратном направлении, Мери, прежде чем войти в кабак, убедилась, заглянув в окно, что Корнель по-прежнему там. Веселье его явно испарилось, он заметно помрачнел и осушал стакан за стаканом. У Мери сжалось сердце — от радости и вместе с тем от боли. Что ж, когда он хорошенько наберется, с ним будет легче справиться.
Она отошла от окна, надвинула шляпу на глаза и уселась прямо на камни мостовой рядом с каким-то мирно похрапывающим горемыкой.
Прямо перед ней у причала разгружали судно, матросы суетились, при помощи талей опуская на берег сеть, наполненную ящиками. Воздух вокруг был пронизан водяной пылью и ароматами пряностей.
Слева, замыкая собой пирс, стояло здание. Рядом с ним у входа в военный порт было полным-полно хорошо одетых людей в париках. Рано или поздно среди них появится и Форбен. Какую же роль сыграл он во всей этой истории? Был ли он сообщником Эммы и Корнеля? Мери не могла в такое поверить. В прежние времена Форбен ни за какие сокровища не согласился бы запятнать свое честное имя. Но теперь? Семь лет минуло с тех пор, как они расстались. Ничто не развивается прямолинейно — ни живые существа, ни сама жизнь. Что за человек кроется сегодня под именем Клода де Форбена? Тот, кого наперебой расхваливал весь Прованс? Тот, кого король сделал кавалером ордена Святого Людовика? Или все это теперь лишь видимость, ширма?
— Я совсем не так сильно набрался, Том! — проворчал Корнель, отпихивая Человека в Черном, который упорно старался его поддержать. — Перестань со мной нянчиться.
Мери, чувствуя, как в ней закипает ярость, еще ниже опустила голову.
— Какого черта, Корнель, что с тобой приключилось? — удивился его внезапному приступу злобы тот, кого однорукий моряк называл Томом.
Корнель усмехнулся:
— Старая рана, приятель. Старую рану разбередил.
— Мери? — спросил Человек в Черном.
Она вздрогнула, вскинула голову и с досадой увидела, что они удаляются. Поспешно вскочила, тронулась следом, чтобы не упустить ни слова из разговора. До нее снова донесся голос Корнеля:
— А кто же еще, по-твоему?
— Черт возьми, — проворчал Человек в Черном, — ты что же, так никогда ее и не забудешь?
У Мери сжалось сердце.
— А ты-то сам смог бы забыть женщину — единственную, кого любил за всю свою жизнь?
Том не ответил. Со дня того памятного убийства его неотступно преследовало лицо Сесили.
Приятели поднимались в город, а порт тем временем потихоньку окутывала темнота. Теперь они шли рядом молча, каждый был погружен в собственные раздумья. Что касается Мери, кравшейся следом за ними в нескольких шагах, она в своих раздумьях совсем запуталась. Корнель только что сказал, что так и не смог ее забыть. И самый тон его голоса выдавал полную искренность — да, времени прошло много, но в этом ошибиться она не могла. В таком случае, что же она должна думать о тех — несомненно дружеских — отношениях, которые он поддерживает с врагом? Может быть, Корнеля ввели в заблуждение, чтобы добраться до нее, до Мери? Она совершенно перестала что-либо во всем этом понимать и решила дождаться объяснений Корнеля, а уж потом судить.
Она увидела, что приятели вошли в трактир. Немного постояла в нерешительности, неизвестно чего дожидаясь. И тут откуда-то внезапно прикатила повозка с вином, в которую были впряжены два вола. Повозка заняла собой весь переулок, вынудив прохожих прижаться к стенам. Женщина, в одной руке державшая корзину яиц, а в другой — ладошку маленькой девочки, которую вела за собой, в ярости завопила:
— Давай-давай, Мортекуй, дави нас всех, раз уж на то пошло!
— Не шуми, тетка, — грубо откликнулся возница, — не то в следующий раз так оно непременно и будет!
Затем послышалось недовольное ворчание. И вот уже возница со своим грузом приближается к Мери. Ей некуда было отступать, и она вошла, наконец, в трактир. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться: приятелей в зале нет.
— Чем могу служить? — осведомился трактирщик, вытирая жирные руки о передник.
— Я ищу двоих, — без околичностей ответила она. — Одного из них зовут Корнель. Можешь сказать мне, где их найти?
— Наверху, — без колебаний ответил трактирщик. — Тот, кого ты ищешь, в первой от лестницы комнате. Второй — в самой глубине коридора, в общей.
Поблагодарив, Мери стала подниматься по ступенькам и, добравшись до площадки, первым делом взвела курок своего пистолета. Здесь было пусто и тихо в отличие от большого зала на первом этаже, где все столы были заняты и в прокуренном зале стоял веселый шум. Сюда доносились лишь отголоски громких разговоров, смеха, музыки флейт и тамбуринов, соединявшейся с голосами поющих и звоном гитар…
Мери остановилась перед дверью Корнеля. Внутри у нее все сжалось. Еще минута — и она обо всем узнает.
Она постучала в дверь.
— Отвяжись от меня, Том, — раздраженно отозвался Корнель. — Я не голоден.
Мери повернула дверную ручку — не стоило долго торчать в коридоре. Судя по ответу Корнеля, Человек в Черном мог появиться в любую минуту: чтобы спуститься в зал, он неминуемо должен пройти здесь. Ручка поддалась — Корнель не заперся на ключ. Мери сразу его увидела: он стоял, опершись единственной рукой на оконную раму, и развлекался продолжавшимся на улице представлением. В самом разгаре была перебранка между двумя возницами: тем, что с вином, и другим, перевозившим цыплят. Сойдясь лицом к лицу, противники яростно спорили, выясняя, кому из них следует отступить и пропустить другого.
Услышав стук закрывшейся двери, Корнель отвернулся от окна. Он так просиял от радости, что Мери мгновенно успокоилась.
— Черт возьми! — воскликнул моряк, не обращая ни малейшего внимания на глядевшее ему в грудь дуло пистолета. — Я так и знал, что это мне не померещилось!
— Стой где стоишь, — тем не менее приказала Мери, когда он шагнул было к ней. Слишком много времени прошло. Слишком много всего приключилось.
Корнель остановился и, внезапно осознав ее решимость, пристально вгляделся в лицо давней подруги. Поначалу у него защемило сердце, но следом он ощутил прилив ярости.
— Я не переставал тебя ждать, — с горечью проговорил он. — Почему ты бросила меня? Исчезла, ничего не сказав, не объяснив? Ради этого чертова клада? Или перешла на сторону прежде такого ненавистного тебе дядюшки? Сколько вопросов я себе задавал! Я до того измучился, что в конце концов решил считать тебя погибшей. Это легче, чем поверить в то, что ты предала меня. Я любил тебя, Мери. Очень сильно любил, до невозможности. А теперь ты стоишь передо мной и целишься в меня из пистолета. Черт побери, ты хоть представляешь себе, как мне от этого больно?
В его глазах и вправду плескалась такая боль, что Мери опустила руку с пистолетом.
— Я написала тебе, Корнель, — тихо сказала она. — Несколько месяцев назад я отправила тебе письмо, в котором рассказала обо всем и просила меня простить.
— Я ничего не получал.
— Теперь, когда тебя увидела, я в это верю. Мое письмо перехватили, а потом убили тех, кого я любила.
— Перехватили? — повторил Корнель, ошеломленный этим известием. — Мери, но кто мог это сделать, черт возьми?
И тут в дверь постучали. Из коридора донесся голос Человека в Черном:
— Собирайся, приятель! Нас ждут к ужину поросенок и девчонки!
Мери инстинктивно вскинула пистолет, в горле стоял комок, но глаза смотрели сурово. Мгновение оба простояли неподвижно, уставившись друг на друга, потом, шепотом выругавшись, Корнель крикнул Тому:
— Отстань, дай проспаться!
— Ну, смотри, может, еще передумаешь… — обиженно проворчал тот из-за двери.
Корнель и Мери молчали до тех пор, пока его шаги на лестнице не затихли. Затем Корнель, протянув к ней единственную руку, взмолился вполголоса:
— Ну, рассказывай же!
Оба они были донельзя взволнованы в эту минуту.
3
К тому времени как Мери оставила Корнеля наедине с его яростью и болью. Человек в Черном давным-давно отправился спать, да и зал на первом этаже опустел.
Корнелю необходимо было побыть одному. Хотя бы несколько минут. И просто представить: это всего-навсего один из тех штормов, которые сотрясают корабль и с которыми надо бороться. Иначе не выжить. Семь долгих лет он выстаивал против несущей гибель волны. Сегодня он должен ее победить.
Мери Рид его разлюбила.
Он это понимал. Корнель выслушал всю ее историю, от начала до конца, смирившись с роком, который разделил их временем и расстоянием, привел на опустевшее место новые мечты, новых людей. Этого Никлауса, который, как и сам он когда-то, сумел по достоинству оценить Мери и стать достойным ее, чтобы не потерять. Корнель не держал на него зла. Он не держал зла на них обоих. Что поделаешь, так уж вышло.