– Как и мне, – сдавленным голосом произнес Магнус. Клэри подошла к нему и положила руку ему на плечо.
– А еще он был верховным магом, – заметил Роберт. – Как это произошло? Что вы имеете в виду, говоря, что он убивал людей?
– В Лос-Анджелесе произошла целая серия убийств, – ответил Диего. – Он подстрекал простецов к убийствам и затем забирал себе части их тел, необходимые для ритуала некромантии.
– Об этом нужно было сообщить Конклаву! – Роберт был вне себя от ярости. – Вы должны были обо всем сообщить Конклаву, как только к вам пришли посланцы фэйри…
– Инквизитор, – усталым голосом перебил его Диего. Правый рукав его доспехов пропитался кровью. – Я – Центурион. Я подчиняюсь напрямую Совету. Я тоже не сообщил о происходящем, потому что события развивались так быстро, что промедление было смерти подобно. – Он не смотрел на Кристину. – Получив мое донесение, Конклав начал бы расследование заново. Времени на это не было, ведь на кону стояла жизнь ребенка. – Он приложил ладонь к груди. – Если вы сочтете, что меня нужно лишить медальона, я все пойму. Но я не изменю своему слову и до конца буду утверждать, что Блэкторны поступили правильно.
– Я не собираюсь лишать тебя медальона, Диего Росио Розалес, – ответил Роберт. – У нас мало Центурионов, а ты один из лучших. – Он критически осмотрел Диего, его окровавленную руку и измученное лицо. – Завтра ты должен будешь отчитаться перед Советом, но пока залечи свои раны.
– Я пойду с ним, – вызвалась Кристина.
Она помогла Диего подняться по лестнице, подхватив его под руку. Марк проводил их взглядом, и вскоре они исчезли в тени.
– Роберт, – сказал Джейс, когда они ушли, – когда Джулиану было двенадцать, он давал показания перед Советом. С тех пор прошло пять лет. Позволь ему говорить.
Несмотря на явную неохоту, Роберт кивнул.
– Что ж, хорошо, – произнес он. – Все хотят услышать твой рассказ, Джулиан Блэкторн. Так говори.
И Джулиан заговорил. Спокойно, без лишних деталей он стал описывать ход расследования – от обнаружения первых тел до осознания, что во всех смертях повинен Малкольм.
Эмма смотрела на своего парабатая и представляла, насколько иначе все могло сложиться, если бы пятью годами ранее Себастьян Моргенштерн не напал на Институт Лос-Анджелеса.
В представлении Эммы существовало два Джулиана: Джулиан до нападения, который был обычным мальчишкой, который любил родителей, но порой и сердился на них, который был братом среди братьев и сестер и вечно играл с ними, и спорил, и дразнил их, и хохотал.
И Джулиан после. Джулиан, еще ребенок, который учился кормить и пеленать малыша, готовить разные блюда для четверых братьев и сестер и угождать их вкусам. Джулиан, который скрывал кабинет безумного дядюшки от множества взрослых, готовых в любую минуту забрать у него детей. Джулиан, который просыпался от кошмаров, в которых что-то случалось с Таем, Ливви и Дрю.
Эмма всегда была рядом и поддерживала его, но не понимала, через что он проходит. Да и как она могла это понять, не зная об Артуре, даже не догадываясь, насколько на самом деле одинок Джулиан? Она только знала, что кошмары с годами рассеялись и сменились спокойной уверенностью, непоколебимой решительностью, перед которой отступила даже его детская мягкость.
Он давным-давно не был мальчишкой. Он уже не был тем мальчишкой, которого Эмма могла представить на месте своего парабатая. Она бы никогда не влюбилась в того Джулиана. Она влюбилась в этого Джулиана, влюбилась, сама того не заметив, ведь как осознанно влюбиться в человека, о существовании которого ты мог только догадываться?
Интересно, замечал ли Марк то же несоответствие между старым Джулианом и новым? Видел ли он его в том, как Джулиан стоял перед Инквизитором и рассказывал обо всем, словно они были на равных? Видел ли он, как аккуратно Джулиан описывает все события и оставляет за кадром детали, как он легко объясняет, почему они не могли ни о чем рассказать Конклаву? Как он опускает упоминания о Ките и Джонни Граче? В его изложении все это превратилось в серию неизбежных событий, в которых никто не был виноват, которые невозможно было ни предвидеть, ни предотвратить, и, рассказывая о них, он ни взглядом, ни жестом не выдавал своего обмана.
Когда он закончил, Эмма содрогнулась. Она любила Джулиана, она полюбила его навеки. Но в этот момент она его немного испугалась.
– Малкольм создавал убийц? – уточнил Роберт, когда Джулиан замолчал.
– Это вполне логично, – заметил Магнус. Он положил подбородок на руку и длинным пальцем касался своей скулы. – Одна из причин запрета некромантии в том и состоит, что для многих ритуалов требуются такие предметы, как руки убийц, совершивших хладнокровные преступления, или глаза повешенных, в которых сохранилось изображение того, что они видели перед смертью. План получить эти ингредиенты, подстроив ситуации, в которых они создаются, был весьма хитроумен. – Похоже, в этот момент он заметил на себе взгляд Роберта. – И очень коварен. Очень.
– Артур, твой племянник рассказал вполне убедительную историю, – сказал Роберт. – Но ты, судя по всему, не принял в ней никакого участия. Как так случилось, что ты не заметил всего этого?
Джулиан подал историю таким образом, чтобы отсутствие Артура не вызывало подозрений. Но Роберт был очень проницателен – видимо, поэтому его и выбрали на пост Инквизитора.
Эмма встретилась глазами с Клэри. Она вспомнила, как Клэри опустилась перед ней на колени в Идрисе, как простерла к ней руки, как похвалила Кортану… Эмма подумала, что дети никогда не забывают тех, кто проявил к ним доброту.
– Роберт, – сказала Клэри, – для этого нет нужды. Им пришлось принимать непростые решения, но неверными решениями их не назвать.
– Что ж, Клэри, тогда позволь мне спросить об этом у Артура, – ответил Роберт. – Какое наказание должно ждать нефилимов, даже юных нефилимов, которые нарушили Закон?
– Это зависит от того, – начал Артур, – не понесли ли они свое наказание, когда пять лет назад лишились отца, брата и сестры.
Роберт вспыхнул.
– Семью у них отняла Темная война…
– Но Конклав отнял Марка и Хелен, – возразил Магнус. – Мы ожидаем предательства от врагов, но не от тех, кто должен о нас заботиться.
– Мы бы защитили Марка, – сказал Роберт Лайтвуд. – Не стоило бояться Конклава.
Артур побледнел, его зрачки расширились. И все же Эмма ни разу еще не слышала, чтобы он говорил так ясно и так убедительно. Это казалось невероятным.
– Разве? – спросил он. – Почему же тогда Хелен до сих пор живет на острове Врангеля?
– Там она в безопасности, – бросил Роберт. – Есть нефилимы – и лично я не отношусь к их числу, – которые до сих пор ненавидят фэйри за предательство во время Темной войны. Как же они отнесутся к Хелен, если она будет жить среди других Сумеречных охотников?
– Значит, защитить Марка не в ваших силах, – ответил Артур. – Ты только что это признал.
Не успел Роберт возразить, как Джулиан вмешался:
– Дядюшка Артур, скажите правду.
Артур озадаченно посмотрел на племянника. Он был в трезвом уме, но все равно, похоже, не понимал, о чем тот говорит. Он часто и тяжело дышал, как и тогда, в Убежище, когда его мучила головная боль.
Джулиан повернулся к Роберту.
– Артур хотел обратиться к Совету, как только Волшебный народ привел сюда Марка, – объяснил он. – Мы умоляли его не делать этого. Мы боялись, что брата снова заберут у нас. Мы решили, что, если раскроем убийства, если Марк поможет нам с этим, Совет будет к нему более благосклонен. Мы надеялись, что так ему позволят остаться с нами.
– Но вы хоть понимали, что делаете? – спросил Инквизитор. – Если Малкольм и правда искал темной власти, он мог бы стать угрозой Конклаву. – Тон Роберта, впрочем, выдавал его неуверенность.
– Он не искал власти, – ответил Джулиан. – Он хотел вернуть свою возлюбленную из мертвых. Он совершил ужасный поступок. И сам поплатился жизнью, как и должен был. Но других целей у него не было. Ему не было дела до Конклава и до Сумеречных охотников. Все его мысли были лишь о ней.
– Бедный Малкольм, – тихо произнес Магнус. – Никому не пожелаешь вот так потерять любимого человека.
– Роберт, – сказал Джейс, – эти ребята не сделали ничего плохого.
– Может, и нет, но я Инквизитор. Я вряд ли смогу это скрыть. Малкольм Фейд мертв, он забрал Черную книгу с собой на дно океана, а в Институте без ведома его главы случилось столько всего…
Джулиан сделал шаг вперед.
– Дядюшка Артур кое-чего вам не сказал, – заявил он. – Нельзя сказать, что он пустил все на самотек и сам не принял участия в расследовании. Он отслеживал другой источник черной магии.
Говоря это, Джулиан смотрел на Магнуса. Магнус уже помогал им раньше. Казалось, Джулиан просит его поверить ему и понять все без слов.
– Ансельм Найтшейд не просто так оказался в Убежище, – продолжил Джулиан. – Артур пригласил его, догадываясь, что сегодня вы будете здесь.
Роберт изогнул бровь.
– Это правда, Артур?
– Скажи им, дядюшка, – многозначительно глядя на Артура, произнес Джулиан. – Они все равно узнают об этом.
– Я… – Артур непонимающе смотрел на Джулиана. Эмма похолодела. Джулиан как будто силой мысли заставлял дядюшку подыгрывать ему. – Я не хотел упоминать об этом, потому что все это меркнет в сравнении с тем, что мы узнали о Малкольме.
– И все же?
– Найтшейд использует черную магию, чтобы получать прибыль, – объяснил Джулиан. Его голос звучал спокойно, даже немного печально. – Он гребет деньги лопатой, добавляя в пиццу вызывающие зависимость порошки.
– Так и есть! – воскликнула Эмма, скрыв тем самым пораженное молчание Артура. – В городе полно людей, которые так пристрастились к этой пицце, что на все готовы ради нового куска.
– Рабы пиццы? – переспросил Джейс. – Это явно самое странное… – Он осекся, когда Клэри наступила ему на ногу. – Это серьезное обвинение. Демонические порошки, вызывающие привыкание, точно требуют проверки.