– Не была? – перебил ее Джулс. Поток ускорился, машина дернулась вперед. Джулиан ударил ладонью по рулевому колесу. – Слушай, это не мое дело. Забудь. Забудь, что я вообще спросил о Джейсе и Клэри и о Саймоне и Изабель…
– О Саймоне и Изабель ты не спрашивал.
– Правда? – Джулиан усмехнулся. – Знаешь, в Изабель я даже был когда-то влюблен.
– Знаю, конечно. – Эмма швырнула в него пробкой от бутылки. – Сложно было не заметить! Ты глаз с нее не сводил на вечеринке после свадьбы Алины и Хелен.
Джулиан увернулся от пробки.
– Вовсе нет!
– А вот и да, – сказала Эмма. – Может, обсудим, что искать дома у Уэллса?
– Сориентируемся на месте.
– «Хорошее решение сродни внезапной атаке сокола, которая позволяет ему поразить и убить свою жертву», – заметила Эмма.
Джулиан недоумевающе посмотрел на нее.
– Это что, цитата из «Искусства войны»?
– Может быть.
Эмма чувствовала такое счастье, что оно граничило с печалью: она сидела рядом с Джулсом, они шутили, и все было именно так, как и должно быть между парабатаями. Они свернули в жилые кварталы: за высокими оградами и широкими воротами стояли огромные особняки, затерянные среди цветов.
– Что, решила поумничать? Ты ведь знаешь, как я отношусь к умникам в моей машине! – воскликнул Джулиан.
– Это не твоя машина.
– Неважно, я ведь за рулем, – отмахнулся Джулиан, после чего припарковался у обочины и заглушил двигатель.
Были сумерки, темнота еще не спустилась на город, и Эмма видела дом Уэллса, точно такой же, как на фотографии со спутника, которую они рассматривали на компьютере: остроконечная крыша выглядывала из-за толстой, поросшей вьюнком стены, которая шла по периметру виллы.
Джулиан нажал на кнопку и закрыл все окна. Эмма взглянула на него.
– Скоро будет темно. Что насчет демонов?
– Всякое может быть, – сказал Джулиан и проверил бардачок. – На Сенсоре ничего, но руны в любом случае не помешают.
– Согласна.
Эмма закатала рукава и протянула руки, а Джулиан достал из кармана блестящее белое стило. В машине было темно, поэтому он наклонился ближе к Эмме, приложил кончик стила к ее коже и начал рисовать. Эмма видела тонкие светлые волоски у него на щеке и на шее и чувствовала легкий запах гвоздики, который витал вокруг него.
Она опустила глаза. На коже появлялись черные линии рун. Эмма вспомнила, что сказала о Джулсе Кристина: «У него красивые руки». Интересно, сама Эмма хоть раз смотрела на них раньше? Были ли они и правда красивыми? Это были руки Джулиана. Руки, которые рисовали и сражались, которые никогда не подводили его. И в этом отношении они были просто прекрасны.
– Готово.
Джулс откинулся назад и взглянул на свои творения. На предплечьях у Эммы появились аккуратные руны точности и скрытности, беззвучия и равновесия. Опустив рукава, Эмма достала собственное стило.
Джулиан поежился, когда оно коснулось его кожи. Должно быть, кончик был слишком холодным.
– Прости, – прошептала Эмма, положив руку Джулиану на плечо.
Она почувствовала уголок его ключицы под своим большим пальцем, ощутила шероховатый хлопок его футболки и чуть сжала руку. Ее пальцы скользнули по коже Джулиана. Он порывисто вздохнул.
Эмма замерла.
– Тебе больно?
Он покачал головой, не глядя на нее.
– Все хорошо.
Отвернувшись, он разблокировал водительскую дверцу и в следующую секунду уже вышел из машины и натянул на себя куртку.
Эмма тоже вышла.
– Я ведь не закончила руну для точного удара…
Джулиан открыл багажник, вытащил свой рунический арбалет и протянул Эмме засунутую в ножны Кортану.
– Ничего. – Он закрыл багажник. Казалось, его ничего не беспокоило: тот же Джулиан, та же улыбка. – Мне она все равно не нужна.
Он спокойно вскинул арбалет и выстрелил. Стрела попала точно в камеру наблюдения над воротами. Она заискрилась и разлетелась на кусочки.
– Показуха, – бросила Эмма, вытащив меч из ножен.
– Я ведь твой парабатай. Время от времени мне без показухи не обойтись. Иначе никто не поймет, зачем я вообще тебе нужен.
Из соседних ворот вышла пожилая пара с немецкой овчаркой. Эмма с трудом подавила желание спрятать Кортану, хотя и понимала, что оружие зачаровано. В глазах примитивных Эмма и Джулиан были просто обычными подростками: под длинными рукавами рун не было видно. Старички дошли до угла и скрылись из вида.
– Кто, кроме тебя, станет слушать все мои остроты? – сказала Эмма, когда они подошли к воротам и Джулиан вытащил стило, чтобы нарисовать открывающую руну.
Ворота приоткрылись. Джулиан боком проскользнул в образовавшуюся щель.
– Какие еще остроты?
– О, ты за это заплатишь! – прошипела Эмма, последовав за ним. – Я весьма остроумна!
Джулиан усмехнулся. Они пошли по тропинке, которая вела к большому оштукатуренному дому с громадными сводчатыми дверями, по обе стороны от которых было по два высоких окна. Тропинка подсвечивалась огоньками, но в доме было темно.
Эмма взлетела по ступенькам и заглянула в окно. Внутри были лишь темные силуэты мебели.
– Никого нет. Ой!
Она отпрянула от окна – к нему подлетел какой-то мохнатый комок. По стеклу поползла прозрачная слизь. Эмма села на корточки и приготовилась выхватить стилет из ботинка.
– Что это? – Она выпрямилась. – Демон Раум? Или…
– По-моему, это карликовый пудель, – улыбнувшись, сказал Джулиан. – По-моему, он безоружен, – добавил он, когда Эмма присмотрелась внимательнее и на самом деле разглядела маленького песика, нос которого был прижат к стеклу. – Я практически уверен в этом.
Эмма стукнула его по плечу и нанесла открывающую руну на дверь. Замок щелкнул, и дверь отворилась.
Песик отбежал от окна и со звонким лаем устремился к гостям. Он немного попрыгал вокруг них, а затем бросился к огороженной площадке в дальнем конце двора. Джулиан пошел за ним.
Эмма последовала его примеру. Трава доходила ей до щиколоток. Сад был очень красивым, но за ним, похоже, не ухаживали. Цветы росли сами по себе, живые изгороди потеряли форму. Бассейн был обнесен кованой оградой по пояс, калитка была открыта. Подойдя ближе, Эмма заметила, что Джулиан неподвижно стоит у бортика. В бассейне были установлены светодиодные фонарики, которые подсвечивали воду разными цветами. Вокруг стояли светлые металлические шезлонги с белыми подушками, забросанными сосновыми иголками и старыми цветами жакаранды.
Эмма замедлила шаг. Песик скакал возле лестницы и уже не лаял, а скулил. Сначала Эмме показалось, что в воде какая-то тень, но потом она поняла, что смотрит на тело. В бассейне плавала мертвая женщина в белом бикини. Она лежала лицом вниз, ее длинные черные волосы разметались вокруг головы, руки болтались по сторонам. В сиреневом сиянии фонариков ее кожа казалась покрытой синяками.
– Во имя Ангела, Джулс… – выдохнула Эмма.
Она и раньше видела мертвецов. И много. Простецов, Сумеречных охотников, убитых в Зале Соглашений детей. И все же в этом теле было что-то особенно жалостливое: женщина казалась совсем крошечной, совсем худенькой, сквозь кожу просвечивал каждый ее позвонок.
На одном из шезлонгов виднелось какое-то красное пятно. Эмма подошла к нему, решив, что это кровь, но это оказалась сумочка «Валентино» из ярко-красной итальянской кожи, замок которой был наполовину расстегнут. Из нее торчали золотистый кошелек и розовый телефон.
Взглянув на телефон, Эмма взяла кошелек и проверила его содержимое.
– Ее зовут Ава Ли, – сказала она. – Ей двадцать два. Точнее, ей было двадцать два. Домашний адрес – здесь. Наверное, это его девушка.
Песик еще немного поскулил и улегся на землю, протянув лапы к бортику бассейна.
– Он думает, что она тонет, – объяснил Джулиан. – И хочет, чтобы мы ее спасли.
– Мы пришли слишком поздно, – тихо ответила Эмма. – Посмотри на ее телефон. На звонки не отвечали уже два дня. Думаю, с момента ее смерти прошло не меньше. Джулс, мы не могли ей помочь.
Она положила кошелек обратно в сумку. Потянувшись к ручкам, она услышала, как заряжается арбалет.
Не глядя по сторонам и не думая, Эмма прыгнула на Джулса и повалила его на землю. Они тяжело ударились о плитку, и в следующую секунду над ними пролетела стрела, которая ушла в живую изгородь.
Джулиан оттолкнулся от земли и перевернулся, заняв позицию между двумя шезлонгами. Телефон погибшей женщины вылетел из руки у Эммы и скользнул в бассейн; Эмма беззвучно выругалась. Джулиан приподнялся и взял ее за плечи. Его глаза были огромными от испуга, всем телом он прижимал Эмму к земле.
– Ты в порядке? В тебя не попали?
– Нет, нет, все хорошо… – пробормотала она.
Песик подскочил к оградке и завыл, и в эту секунду вторая стрела вошла в труп Авы Ли. Тело перевернулось, показалось ее опухшее и почерневшее лицо. Одна из рук легла поверх ее головы, словно Ава попыталась защититься. Эмма вдруг с ужасом поняла, что у нее не было правой кисти: казалось, ее безжалостно отрубили. Крови не было, но кожа на запястье съежилась в хлорированной воде.
Эмма вылезла из-под Джулиана и вскочила на ноги. На крыше дома стоял человек. Ей был виден только силуэт. Высокий, скорее всего, мужчина, одетый во все черное, с арбалетом в руке. Подняв его, он прицелился. В воздухе просвистела еще одна стрела.
Внутри Эммы нарастала холодная ярость. Как он посмел стрелять в них, как он посмел стрелять в Джулса? Сорвавшись с места, она выбежала за оградку бассейна, подлетела к дому и схватилась за металлические прутья решетки, установленной на окнах первого этажа. Она подтянулась, понимая, что Джулиан кричит ей пригнуться, и не обращая внимания на боль в руках. Эмма поднялась выше, затем еще выше и, оттолкнувшись от решетки, схватилась за край крыши и перемахнула через него.
Она встала на корточки. Кровельная плитка заскрипела под ногами. Оглядевшись, Эмма заметила на самом верху одетую в черное фигуру, которая пятилась назад. Лицо человека было закрыто маской.