Эмма вытащила Кортану из ножен. Длинный клинок сверкнул в тусклом свете.
– Кто ты? – спросила она. – Вампир? Житель Нижнего мира? Ты убил Аву Ли?
Она сделала шаг вперед, противник снова попятился. Он двигался спокойно, не дергаясь, и это сердило Эмму еще больше. В бассейне лежала мертвая девушка, а Эмма пришла слишком поздно, чтобы ее спасти. Ей отчаянно хотелось сделать хоть что-то, чтобы это исправить.
Эмма прищурилась.
– Слушай. Я Сумеречный охотник. Либо ты сдашься на милость Конклава, либо этот клинок пробьет твое сердце. Выбор за тобой.
Он шагнул к ней, и на мгновение Эмме показалось, что все получилось, что он действительно хочет сдаться. Затем он резко ушел вправо. Эмма бросилась вперед, а он спиной спрыгнул с крыши. И упал безмолвно, как звезда.
Выругавшись, Эмма подбежала к краю. Ничего не было. Тишина, темнота – и никаких признаков чьего-либо присутствия. Вода в бассейне поблескивала. Подойдя чуть ближе к краю, Эмма увидела Джулиана, который пригнулся к земле и одной рукой поглаживал голову песика.
Пожалуй, только Джулс мог успокаивать щенка в такое время! Собравшись с силами, Эмма спрыгнула с крыши – перед глазами промелькнул тренировочный класс – и приземлилась практически без боли.
– Джулс? – сказала она, приблизившись к бассейну. Песик, взвизгнув, убежал в темноту. – Он ушел.
– Да? – озабоченно спросил Джулс и встал в полный рост. – Как думаешь, что он здесь делал?
– Не знаю. Я подумала, что это вампир, но Найтшейд держит их на коротком поводке. К тому же… Джулс? – Голос Эммы дрогнул. Она подошла еще ближе и увидела, что Джулиан зажимает бок рукой. На его черной куртке красовалась большая дыра. – Джулс? Ты в порядке?
Он отнял руку. Вся его ладонь была в крови, которая в свете голубых фонариков казалась черной.
– Все хорошо, – сказал Джулс, шагнул к Эмме и покачнулся. – Ничего страшного.
Сердце Эммы перевернулось в груди. Джулиан держал что-то в окровавленной руке, и Эмма похолодела, поняв, что это было. Короткая металлическая стрела, выпущенная из арбалета, с треугольным наконечником, испачканная в крови. Должно быть, он вытащил ее из раны.
Стрелу никогда и ни за что нельзя было вынимать из раны, ведь она причиняла больше вреда при выходе, чем при входе. И Джулиан прекрасно это знал.
– Что ты наделал? – прошептала Эмма. Во рту у нее пересохло.
С куртки Джулиана без перерыва капала кровь.
– Она обжигала меня, – объяснил он. – Не как обычная стрела. Эмма…
Он упал на колени. Похоже, у него кружилась голова, хотя он и пытался с этим справиться.
– Нужно уходить отсюда, – хрипло сказал он. – Стрелок может вернуться или привести с собой еще…
Его голос оборвался, и Джулиан повалился на траву. Эмма как никогда быстро подскочила к нему, но все равно не успела поймать Джулса, пока он не коснулся земли.
Над океаном собирались облака. На крыше дул холодный ветер. Океан работал, как огромный кондиционер. Осторожно шагая по скату, Кристина слышала рев прибоя. И почему только все эти Блэкторны и Эмма вместе с ними так любили крыши? Приехав в Лос-Анджелес, Кристина с них практически не слезала.
Марк сидел, свесив ноги, возле медного водосточного желоба. Ветер трепал его волосы. Длинной бледной рукой Марк упирался в скат крыши.
В другой руке он держал телефон. Это казалось нелепым – да и было нелепо: юноша-фэйри с длинными, спутанными волосами, под куполом из звезд – и с телефоном в руке.
– Хелен, мне так жаль, – сказал он, и эти слова были пропитаны такой глубокой любовью и таким безграничным одиночеством, что Кристина едва не сбежала с крыши.
Но уйти тайком не получилось: Марк услышал ее приближение, повернулся и жестом показал ей остаться.
Кристина замерла в нерешительности. Это Дрю подсказала ей, что Марк, скорее всего, на крыше, а остальные настояли, чтобы она поднялась и проверила, все ли с ним в порядке. Кристина сомневалась, что именно ей стоило этим заняться, но Тай и Ливви с головой ушли в переводы, Дрю, похоже, побаивалась Марка, а Тавви явно не стоило посылать за братом в одиночку. Выбора у Кристины не было, поэтому она неохотно поднялась на крышу.
Но, оказавшись там, она вдруг прониклась сочувствием к юноше, который сидел на самом краю. Он разговаривал с Хелен, и лицо выдавало все его чувства – Кристина и представить себе не могла, каково ему было понимать, что в семье был всего один человек, похожий на него, родной ему по крови и по духу, и что теперь их разлучил жестокий и нерушимый Закон.
– И я тебя, сестра моя, – сказал Марк и опустил трубку. Телефон был старый, и экран помигал немного и погас, когда звонок завершился.
Марк сунул телефон в карман и посмотрел на Кристину. Его светлые волосы развевались на ветру.
– Если ты пришла сообщить, что я повел себя неправильно, я уже и сам это понял, – сказал он.
– Я пришла не за этим, – ответила Кристина и подошла ближе к нему, но не села рядом.
– Но ты согласна, – заметил Марк. – Я повел себя неправильно. Я не должен был так говорить с Джулианом, особенно перед младшими братьями и сестрами.
– Я не слишком хорошо его знаю, – начала Кристина, тщательно подбирая слова, – и все же я уверена, что он тревожится за тебя. Поэтому он и не разрешил тебе пойти.
– Я понимаю, – к удивлению Кристины, ответил Марк. – А ты понимаешь, каково это – знать, что твой младший брат тревожится о тебе, словно ты ребенок? – Он взъерошил себе волосы. – Я думал, что в мое отсутствие их воспитает Хелен. И даже помыслить не мог, что все это ляжет на плечи Джулиана. Теперь он как отец. Я не понимаю его.
Кристина подумала о Джулиане, о его спокойной уверенности и заботливых улыбках. Она вспомнила, как шутливо сказала Эмме, что может влюбиться в Джулиана с первого взгляда. Он был гораздо красивее, чем она себе представляла по расплывчатым описаниям Эммы и нечетким фотографиям. Он нравился ей, но она сомневалась, что могла бы его полюбить. Для этого у него было слишком много тайн.
– Мне кажется, он многого не показывает, – сказала Кристина. – Ты видел роспись на стене у него в комнате? Сказочный рисунок? Джулиан сам похож на этот замок, окруженный колючей изгородью, которую он вырастил для защиты. Но сквозь эти тернии все равно можно пробиться. Я уверена, ты сумеешь заново узнать своего брата.
– Я не знаю, сколько у меня есть на это времени, – признался Марк. – Если мы не решим загадку, Дикая Охота заберет меня назад.
– А ты этого хочешь? – мягко спросила Кристина.
Марк лишь молча взглянул на небо.
– Ты поэтому приходишь на крышу? Ты хочешь увидеть Охоту, когда она пронесется мимо?
Марк долго не отвечал, а затем сказал:
– Порой мне кажется, что я их слышу… слышу, как трубят их рога в облаках.
Кристина улыбнулась.
– Мне нравится, как ты говоришь. Твои слова звучат так поэтично.
– Я говорю так, как меня научили фэйри. Я много лет провел под их опекой. – Он развернул руки ладонями вверх и положил их на колени.
– А сколько лет? Ты знаешь?
Марк пожал плечами.
– Время там течет иначе, чем здесь. Я не могу сказать.
– Время не властно над тобой, – тихо сказала Кристина. – Бывает, ты кажешься совсем юным, как Джулиан, а бывает, как и все фэйри, не подверженным старению.
Марк искоса взглянул на Кристину.
– Ты считаешь, я не похож на Сумеречного охотника?
– А ты хочешь?
– Я хочу быть похожим на родных, – признался Марк. – Внешне я не такой, как все Блэкторны, но мне хочется быть похожим на нефилимов. Джулиан прав: если я хочу принимать участие в расследовании, бросаться в глаза ни в коем случае нельзя.
Кристина не стала говорить Марку, что не существует такого мира, в котором он не бросался бы в глаза.
– Я могу тебе в этом помочь, – сказала она. – Пойдем вниз.
Марк двигался по крыше так бесшумно, словно вместо ног у него были мягкие кошачьи лапы или словно он нанес на кожу руну беззвучия. Возле люка он отступил в сторону и пропустил Кристину вперед. Даже это простое движение было преисполнено грации. Проходя мимо, Кристина слегка коснулась его и почувствовала, что его кожа прохладна, как ночной воздух.
Кристина привела Марка в его же комнату. Внутри было темно, поэтому она зажгла свой колдовской огонь и положила его на тумбочку.
– Поставь вон тот стул в центре комнаты и садись на него, – сказала она. – Я мигом вернусь.
Она вышла из комнаты, и Марк недоуменно посмотрел ей вслед. Когда она вернулась с влажной расческой, полотенцем и ножницами в руках, он уже сидел на стуле, но глядел на нее все так же недоуменно. Марк сидел не так, как другие юноши его возраста: вместо того чтобы свободно развалиться, раскинув руки и ноги, он выпрямил спину, словно король на старой картине, и казался спокойным и уверенным в себе, как будто у него на голове и впрямь покоилась корона.
– Ты хочешь перерезать мне горло? – спросил он, когда Кристина подошла ближе и острые ножницы сверкнули в свете колдовского огня.
– Я хочу постричь тебе волосы.
Кристина накинула полотенце на плечи Марку, встала у него за спиной и прикоснулась к его волосам. Эти волосы явно должны были виться, но распрямились под собственной тяжестью и тяжестью спутывавших их колтунов. Марк повернул голову.
– Сиди смирно, – сказала Кристина.
– Как пожелаете, миледи.
Несколько раз проведя расческой по волосам Марка, Кристина начала их стричь, внимательно следя, чтобы получалось ровно. Как только она отрезала тяжелую серебристую гриву, волосы закрутились в милые локоны, почти как у Джулиана, и обвились вокруг шеи Марка, словно желая быть к нему как можно ближе.
Кристина помнила, какими были волосы Диего: жесткими, темными, непокорными. Волосы Марка казались легкими, как пух. Они ложились мягкими волнами и слегка поблескивали в свете колдовского огня.
– Расскажи мне о Дворе фэйри, – попросила Кристина. – Я много о нем слышала, но только от мамы и дядюшки.