[8]. Шелковые платья и чулки со стрелками, шляпы-федоры, узкие галстуки и острые лацканы – костюм Джулиана от «Сай Девоур» пришелся как раз к месту.
Они прошли в красивое фойе, потолок которого был выложен медными плитами. На улицу выходили сводчатые окна, на закрытых дверях было написано «Правая сторона» и «Левая сторона». Ковер свернули, чтобы освободить место для танцев, и пары кружились под звуки музыки, которую исполнял джаз-бэнд, разместившийся на невысокой сцене в дальнем конце зала. Отцовские уроки не прошли зря: Эмма слышала тромбоны и трубы, ударные и контрабас, а также – хоть для этого и не нужны были специальные знания – фортепиано. Был и кларнетист, который при виде Эммы отнял инструмент от губ и улыбнулся. У него были рыжевато-каштановые волосы и на удивление странные глаза.
– Он фэйри, – сказал Марк, и в голосе его послышалось напряжение. – По крайней мере, наполовину.
Ох… Эмма снова обвела взглядом зал и присмотрелась к танцорам. Сначала она приняла их за простецов, но теперь, разглядывая собравшихся, она замечала острые кончики ушей, оранжевые глаза, острые когти.
«Ч-Т-О Т-А-К-О-Е?» – теплыми пальцами написал Джулс у нее на спине.
– Они все особенные, – вслух ответила Эмма и вспомнила плакат на Сумеречном базаре: «Ты полукровка? Ты не один». – Хорошо, что мы спрятали руны. Они все обладают Зрением, все владеют какой-то магией.
– Все музыканты наполовину эльфы, – кивнул Марк, – что, в общем-то, неудивительно, ведь эти красавчики ничего не ценят выше музыки. Но есть и те, чья кровь смешана с кровью сирен, русалок и даже оборотней.
– Давайте, новички! – воскликнул кларнетист, и вдруг Сумеречные охотники оказались в центре внимания. – Свингуйте с нами!
Когда Эмма недоуменно взглянула на него, он изогнул брови, и она поняла, что не так с его глазами. Они напоминали глаза козы с квадратными черными зрачками.
– Танцуйте! – прокричал он, и все в зале зааплодировали.
Луч прожектора скользнул по лицу Джулиана, и тот быстро потянул Кристину за собой. Сердце Эммы застучало медленно и глухо.
Она отбросила неприятные мысли, повернулась к Марку и протянула ему руки.
– Потанцуем?
– Я не умею. – У него на лице читались недоверие и испуг, и это растопило Эмме сердце. Марк неуверенно взял ее за руки. – Фэйри танцуют иначе.
Эмма потащила его в центр зала. Его пальцы были тонкими и холодными и вовсе не походили на теплые пальцы Джулиана.
– Ничего. Я поведу.
Они влились в толпу танцоров. Эмма вела, пытаясь припомнить все движения, которые она видела в фильмах. Несмотря на свое обещание вести, она чувствовала, что лучше позволить вести Марку: он обладал невероятной грацией, а она за годы тренировок и битв привыкла скорее прыгать и наносить удары, чем кружиться и скользить.
Эмма взглянула на девушку с короткими ярко-зелеными волосами.
– Ты можешь рассказать мне, кто есть кто? – спросила она Марка.
Тот моргнул. Свет блеснул у него на ресницах.
– Она отчасти дриада, – сказал он. – Нимфа леса. Возможно, даже не наполовину. Кровь фэйри проявляет себя и через много поколений. Среди предков большинства людей, обладающих Зрением, были фэйри.
– Расскажи о музыкантах.
Марк развернул Эмму и инстинктивно повел в танце. Музыка была немного странной, словно доносилась откуда-то издалека.
– Кларнетист – наполовину сатир. Контрабасист в родстве с водным народом – видишь, какая у него бледно-голубая кожа? Мать Кьерана была никсой, нимфой воды, и…
Он осекся. Эмма видела, как Джулс танцевал с Кристиной. Ее ярко-розовое платье сияло на фоне его темного костюма. Джулиан закружил ее, и Эмма прикусила губу.
– Кьеран? Принц эльфов, который приходил с тобой в Институт?
Лучи прожекторов скользили по залу, и лицо Марка то освещалось, то погружалось в тень. Пахло благовониями – дешевыми ароматическими маслами, которые продавались на каждом шагу.
– Мы дружили в Дикой Охоте.
– В таком случае он мог бы обращаться с тобой и получше, – заметила Эмма.
– Боюсь, нет.
Марк улыбнулся, и Эмма вдруг разглядела в нем ту грань, где человеческие черты смешивались с чертами фэйри: насколько она могла судить, фэйри никогда не улыбались столь открыто и искренне.
– Было ли в Охоте хоть что-нибудь, что не вызывало отвращения? – спросила она. – Было ли хоть что-нибудь, не знаю, веселое?
– Бывало и такое, – рассмеялся Марк и повернул ее в танце.
И снова эта грань – но теперь уже с дикостью фэйри. Эмма слегка отстранилась от него, замедлив движение.
– Что именно?
Они очертили круг.
– Я не могу об этом говорить. Это под запретом.
– Скажешь мне, а потом придется меня убить? – поддела его Эмма.
– Зачем мне тебя убивать? – не понял ее Марк.
Она слегка отклонила голову назад и посмотрела на него. Порой разговаривать с ним было не легче, чем с Таем. Эмма шутила, и ей казалось, что ее шутки совершенно очевидны, но в итоге выяснялось, что это вовсе не так: чтобы понять их, нужно было знать все тонкости социального взаимодействия. Эмма не могла сказать, как сама разобралась в них, но ей это не составило труда, а вот Тай конфузился до сих пор, как, похоже, и Марк.
Джулиан однажды сказал, что попытаться посмотреть на мир глазами Тая – это все равно, что взглянуть в калейдоскоп, встряхнуть его и взглянуть снова. Кристаллы будут сверкать точно так же, но при этом лягут иначе.
– Дикая Охота – это свобода, – сказал Марк. – А без свободы не прожить.
В глазах Марка Эмма видела дикость звезд и верхушек деревьев, неистовое сияние ледников, блестящие осколки крыши мира.
Она вспомнила о полете на мотоцикле над океаном. О свободе быть вольной и необузданной. О стремлении ее души стать не связанной ни с чем, не ограниченной ничем и безответной ко всему.
– Марк… – начала она.
Марк вдруг изменился в лице. Он посмотрел ей за спину, его руки дрогнули. Эмма проследила за его взглядом, но увидела лишь гардероб. За стойкой стояла скучающая девушка, которая курила сигарету, вставленную в серебряный мундштук.
– Марк?
Эмма снова повернулась к нему, но он уже пошел прочь, справился о чем-то у гардеробщицы – к ее великой радости – и исчез. Эмма хотела догнать его, но в этот момент у нее на пути возникли Джулиан и Кристина.
– Марк сбежал, – объявила Эмма.
– Да, командный игрок из него пока никакой, – сказал Джулиан. Его волосы растрепались в танце, щеки раскраснелись. Прическа Кристины, впрочем, была в полном порядке. – Я пойду поищу его, а вы танцуйте…
– Могу я вас разлучить? – Перед ними появился высокий молодой мужчина. На вид ему было лет двадцать пять. На нем были серый костюм в рубчик и подходящая к нему шляпа-федора, из-под которой выглядывали высветленные волосы. Обут мужчина был в дорогие ботинки с красными подошвами, так и горевшими огнем при каждом шаге. На среднем пальце у него блестел экстравагантный перстень. Незнакомец не сводил глаз с Кристины. – Потанцуем?
– Прошу прощения, – вежливо начал Джулиан и положил руку на плечо Кристины, – но мы с моей девушкой…
Выражение лица мужчины неуловимо изменилось: Эмма заметила в его глазах какую-то натянутость, которая тотчас заставила Джулиана замолчать.
– Прошу прощения, – произнес мужчина, – полагаю, вы не заметили, что я из Синих.
Он постучал по карману, куда был засунут пригласительный билет, точно такой же, как они нашли в сумочке у Авы, за тем лишь исключением, что этот билет был бледно-синим, а не золотым. Заметив их недоумение, мужчина поморщился.
– Новички, – буркнул он, и в его темных глазах промелькнуло что-то неприятное, почти отталкивающее.
– Да, – Кристина быстро переглянулась с Джулианом и Эммой и с улыбкой повернулась к незнакомцу. – Извините, пожалуйста. Я не сразу вас поняла.
Кристина пошла на танцпол вслед за мужчиной, который назвал себя одним из Синих, и Джулиан мрачно проводил их глазами. Эмме тоже было не по себе. Ее утешала лишь мысль о том, что, если он и попробует что-нибудь сделать во время танца, Кристина пронзит его своим ножом-бабочкой.
– Пожалуй, нам тоже стоит потанцевать, – сказал Джулиан. – Похоже, только так на нас не будут обращать внимания.
«На нас уже обратили внимание», – подумала Эмма. Так и было: хотя их появление в театре и не вызвало фурора, многие из присутствующих искоса поглядывали на них. Практически каждый из Слуг чем-то отличался от обычных людей, а они как новички привлекали к себе повышенное внимание. И поведение кларнетиста только подтверждало это.
Эмма взяла Джулиана за руку, и они перебрались в дальний угол зала, где людей было меньше, а тени казались гуще.
– Фэйри-полукровки, ифриты, оборотни, – пробормотала Эмма и взяла Джулиана за вторую руку, чтобы они повернулись лицом друг к другу. Казалось, его волосы растрепались еще сильнее, щеки пылали. Эмма понимала его волнение. Обычным людям их руны ни о чем бы не сказали, даже если бы их обнаружили. Но здесь все было по-другому. – Зачем они все здесь?
– Не так-то просто обладать Зрением, когда вокруг его больше ни у кого нет, – тихо ответил Джулиан. – Ты видишь вещи, которых не видит больше никто. Но рассказывать об этом нельзя, ведь тебя неправильно поймут. Нужно хранить секреты, а секреты тебя убивают. Разрывают на части. Делают уязвимым.
Его тихий голос пронизывал Эмму насквозь. Было в нем что-то пугающее. Что-то, что напоминало ей о ледниках в глазах Марка, таких далеких и таких пустынных.
– Джулс… – сказала Эмма.
Пробормотав что-то вроде «не бери в голову», он раскрутил ее, а затем снова притянул к себе. Эмма с удивлением поняла, что годы совместных тренировок перед битвами сделали их практически идеальной танцевальной парой. Они предугадывали движения друг друга и плавно скользили по паркету. Эмма понимала, в какую сторону пойдет Джулиан, по его дыханию и легкому движению пальцев.
Темные локоны Джулиана лежали в беспорядке. Когда он притянул Эмму к себе, она почувствовала тонкий гвоздичный аромат его одеколона, а под ним – легкий запах краски.