– Сколько их было, этих Слуг?
– Сотни три, – ответил Джулиан.
– Что ж, раз пока нам не с чем отправиться к фэйри, у нас есть два варианта, – сказала Эмма. – Либо мы выслеживаем каждого из этих трехсот неудачников и силой выколачиваем из них информацию о том, кто именно совершал убийства.
– Нецелесообразно, – заметил Тай. – И требует очень много времени.
– Либо мы сразу выясняем, кто их лидер, – продолжила Эмма. – А это, похоже, Белинда.
Джулиан взъерошил себе волосы.
– На самом деле ее зовут иначе…
– Говорю тебе, Джонни Грач ее знает, – сказала Эмма. – Да и вообще он наверняка знает немало, ведь он торгует слухами о Сумеречном мире. Мы должны спросить у него.
– Да, и ты уже согласился на это в машине, – поддержал ее Марк и тут же нахмурился. – Этот кот смотрит на меня с осуждением.
– Вовсе нет, – возразил Джулиан. – Такое уж у него выражение лица.
– Ты смотришь на меня точно так же, – заметил Марк, взглянув на Джулиана. – Осуждающе.
– И все же это прогресс, – упрямо сказала Ливви. Она искоса посмотрела на Марка, и Эмма заметила тревогу в ее взгляде. Ливви так редко показывала свое волнение, что Эмма насторожилась. – Нужно встретиться с посланцами фэйри и сказать им, что в убийствах виновны Слуги…
– Нам нельзя, – перебила ее Диана, появившаяся на пороге. – Фэйри очень точно объяснили условия сделки. Они хотят знать, «кто именно замарал свои руки в крови». Я очень сомневаюсь, что им нужны отчеты о ходе расследования. Им нужен результат. Вот и все.
– И давно вы подслушивали? – спросил Джулиан, но в его вопросе не было и намека на раздражение. Он посмотрел на часы. – Уже очень поздно, что вы делаете в Институте?
Диана вздохнула. Казалось, она едва стояла на ногах. Ее волосы растрепались, а простые толстовка и джинсы не имели ничего общего с ее привычными элегантными нарядами. На щеке у нее красовалась длинная царапина.
– На обратном пути из Охая я заехала на точку пересечения, – сказала она. – Быстро зашла в пещеру и вышла обратно. Пришлось убить всего лишь одного демона. – Она снова вздохнула. – Похоже, там никого не было с вашего прошлого визита. Боюсь, наш некромант нашел новое место.
– Если он решит не пользоваться точкой пересечения, стоит ему применить черную магию, как он появится на карте Магнуса, – заметил Тай.
– Вы нашли в Охае что-нибудь полезное? – спросила Эмма. – Что там за чародей? Мы его не знаем?
– Не знаете. – Диана прислонилась к дверному косяку, явно не собираясь ничего больше рассказывать. – Я слышала о Слугах Хранителя. Наверное, не стоит удивляться, что вы решили проследить за ними. Жаль, конечно, что вы мне не сказали, но…
– Вы уже уехали, – объяснил Джулс. Он откинулся на руки, рубашка натянулась у него на груди. Осознание того, как выглядит его тело под тонким хлопком, мешало Эмме сосредоточиться на разговоре. Она отвернулась, презирая себя за эти не поддающиеся контролю мысли. – Но я могу рассказать, что там было.
Джулиан принялся описывать случившееся в театре, а Эмма тихонько встала и вышла из комнаты. Голос Джулиана летел вслед за ней, перечисляя события вечера. Эмма не сомневалась, что Джулс расскажет все именно так, как нужно, и понимала, что ей не стоит волноваться. Но были два человека, с которыми ей срочно хотелось поговорить, и сделать это она могла только в одиночестве.
– Мама, – прошептала Эмма. – Папа. Мне нужна ваша помощь.
Она сняла платье и ботинки и бросила их в угол вместе с оружием. Погода ухудшилась: на Институт то и дело налетали порывы ветра, медные водосточные желоба гремели, стекла дребезжали в рамах. Вдалеке над водой сверкали молнии, и волны в их вспышках казались сделанными из хрусталя. Эмма сидела в пижаме, скрестив ноги, и смотрела в открытую гардеробную.
Постороннему человеку эта гардеробная показалась бы просто мешаниной из фотографий, газетных вырезок и крохотных записок, но для Эммы она была настоящим любовным посланием. Любовным посланием ее родителям, фотография которых висела в самом центре.
На снимке мама улыбалась, а отец смеялся, и солнце блестело в его светлых волосах.
– Я запуталась, – сказала Эмма. – Я начала все это, решив, что есть связь между этими убийствами и тем, что случилось с вами. Но если она и есть, я никак не могу ее нащупать. Ни одна ниточка не ведет к нападению на Институт. Я словно брожу в тумане и не могу ничего разглядеть.
У нее в горле словно что-то застряло. Говорить было больно. Часть ее мечтала выскочить на улицу, под дождь, и почувствовать, как струи омывают ее тело. Пойти или побежать по пляжу, где океан и небо сливались воедино, и кричать, понимая, что эти крики тонут в оглушительном громе.
– Но это не все, – прошептала она. – По-моему, я совершаю ошибку за ошибкой. Как… как Сумеречный охотник. С того самого вечера, когда Джулса ранили, когда я исцелила его, я смотрю на него и чувствую то, чего чувствовать не имею права. Я думаю о нем не так, как можно думать о парабатае. Уверена, он не разделяет моих чувств, но сегодня мы танцевали, и несколько минут я была… счастлива. – Она закрыла глаза. – Любовь ведь должна приносить счастье, да? Она не должна ранить?
В дверь постучали.
«Джулс», – подумала Эмма и вскочила на ноги. Дверь отворилась.
На пороге стоял Марк.
Он не успел переодеться, и темный смокинг оттенял его светлые волосы. Любой другой почувствовал бы себя неловко, входя к ней в комнату и смотря сначала на гардеробную, а затем и на нее саму. Любой другой спросил бы, не мешает ли он своим приходом, не нарушает ли ее покой, ведь она была уже в пижаме. Но Марк вел себя так, словно пришел по приглашению.
– Меня забрали в тот же день, когда убили твоих родителей, – сказал он.
Эмма кивнула и посмотрела на гардеробную. Ее открытые двери, казалось, открывали двери в ее душу.
– Я уже говорил, я сожалею о том, что случилось с ними, – продолжил Марк. – Но этого недостаточно. Я не понял, что это расследование в итоге сведется ко мне. Я не понял, что моя семья будет всеми силами пытаться удержать меня рядом. Что мое присутствие лишит твое дело его изначального смысла.
Эмма присела на краешек кровати.
– Марк… Это вовсе не так.
– Это так, – сказал он. Его глаза сияли странным светом: окно в комнате было открыто, и в них отражались вспышки ярких молний. – Они не могут расследовать убийства, только чтобы оставить меня здесь, ведь я могу и не остаться.
– Ты не вернешься в страну фэйри. Не вернешься.
– Было обещано, что мне дадут выбор. Я не хочу… Я не могу… – Он сжал руки в кулаки, у него на лице отразилось отчаяние. – Я думал, ты поймешь. Ты не Блэкторн.
– Я парабатай Джулиана, – ответила Эмма. – А Джулиану необходимо, чтобы ты остался.
– Джулиан сильный, – сказал Марк.
– Джулиан сильный, – согласилась Эмма. – Но ты его брат. И если ты покинешь его, я не знаю, смогу ли я снова вернуть его к жизни.
Марк снова скользнул глазами по гардеробной.
– Мы справляемся с потерями, – прошептал он.
– Так и есть, – кивнула Эмма. – Но мои родители покинули меня не специально. Я и представить себе не могу, что бы я чувствовала, уйди они по своей воле.
Прогремел гром, и Марк дотронулся до подвески у себя на шее.
– Когда я слышу гром, когда вижу молнии, мне кажется, что я должен скакать среди них, – сказал он. – Кровь зовет меня в небо.
– Кто подарил тебе этот кулон? – спросила Эмма. – Это ведь эльфийская стрела?
– В Охоте я умело с ними управлялся, – объяснил Марк. – Я поражал врага на полном скаку и попадал в цель девять раз из десяти. Он называл меня «эльфийским стрелком», потому что… – Марк вдруг замолк и повернулся к Эмме. – Мы с тобой похожи. Шторм зовет тебя точно так же, как зовет и меня. Я видел это в твоих глазах. Ты хочешь вырваться. Ты хочешь бежать по пляжу среди молний.
Эмма порывисто вдохнула.
– Марк, я не…
– Чем вы занимаетесь?
У двери стоял Джулиан. Он сменил костюм на обычную одежду и смотрел на Марка и Эмму. Не было слов, чтобы описать выражение его лица. Эмма еще ни разу не видела его таким.
– Если вы заняты, – сказал он, и его голос был острым, как лезвие бритвы, – если хотите остаться наедине, я приду позже.
Марк озадаченно посмотрел на брата.
– Мы с Марком разговаривали, – недоуменно ответила Эмма. – Вот и все.
– И мы уже закончили, – добавил Марк и направился к выходу, не отнимая руки от эльфийской стрелы на цепочке.
Джулиан спокойно взглянул на них.
– Завтра после обеда Диана повезет Кристину к Малкольму, – сказал он. – Она сказала, что Кристине нужно расспросить верховного мага насчет того, насколько традиции Лос-Анджелеса отличаются от традиций Мехико. Подозреваю, Диана просто хочет проверить, как продвигается перевод, и ищет удобный предлог для визита.
– Прекрасно, в таком случае мы можем заглянуть к Грачу, – предложила Эмма. – Если хочешь, я могу пойти и одна, он ведь ко мне уже привык. Впрочем, наша последняя встреча прошла не слишком гладко. – Она нахмурилась.
– Нет, я пойду с тобой, – ответил Джулиан. – Грач должен понять, что это очень серьезно.
– А я? – спросил Марк. – Меня вы возьмете с собой?
– Нет, – сказал Джулиан. – Иначе Грач узнает, что ты вернулся. Конклав об этом не знает, а Джонни Грач не из тех, кто хранит секреты. Он их продает.
Марк взглянул на брата сквозь упавшие на лицо пряди, и его разноцветные глаза полыхнули огнем.
– В таком случае попробую выспаться, – бросил он, еще раз тревожно посмотрел на гардеробную Эммы, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
– Джулс, – сказала Эмма, – что с тобой? Что это за «если вы хотите остаться наедине»? Ты полагаешь, мы с Марком кувыркались на полу, пока ты не зашел?
– Даже если и так, это не мое дело, – ответил Джулиан. – Я просто проявил уважение к твоей личной жизни.
– Ты просто повел себя по-свински. – Эмма спрыгнула с кровати, подошла к туалетному столику, чтобы снять сережки, и посмотрела на Джулиана в зеркало. – И я понимаю почему.