и молча вышли из машины, и только после этого Джулиан заговорил.
– Не стоило этого делать, – сказал он, глядя на Тиберия. Он уже не дрожал – и слава богу, ведь он был за рулем, – и голос его был спокойным и мягким. – Тебе было слишком опасно ехать с нами.
Тай сунул руки в карманы.
– Я знаю, что ты думаешь. Но это ведь и мое расследование.
– Марк написал мне и сказал, что тебя нигде нет, – продолжил Джулиан. Эмма вздрогнула – она должна была догадаться, почему Джулиан не отрывается от телефона. – Я чуть не ушел от Грача. Скорее всего, он бы не пустил нас обратно.
– Прости, что доставил тебе беспокойство, – сказал Тай. – Поэтому я и обнял тебя возле дома Грача – я хотел, чтобы ты простил меня за это беспокойство. Но я не Тавви. Я не ребенок. Мне не хочется, чтобы ты или Марк всегда могли меня найти.
– Но тебе не стоило вламываться к Грачу, – Джулиан повысил голос. – Там было опасно.
– Я не собирался заходить. Я хотел просто взглянуть на дом. Осмотреть его. – Мягкие губы Тая напряглись. – А потом я увидел, как вы заходите внутрь, и заметил, что кто-то спустился в подвал. Я боялся, что на вас нападут, когда вы не будете этого ожидать. Я ведь понимал, вы не знаете, что внизу кто-то есть.
– Джулс, – сказала Эмма, – ты бы поступил точно так же.
Джулс гневно посмотрел на нее.
– Но Таю всего пятнадцать!
– Не говори, что там опасно, потому что мне пятнадцать! – воскликнул Тай. – Когда тебе было пятнадцать, ты занимался такими же опасными вещами. К тому же, Грач ни за что бы не сказал вам адрес Стерлинга, если бы я не пригрозил его сыну ножом.
– Верно, – кивнула Эмма. – Он слишком быстро забрался в свой защитный круг.
– Ты ведь не знал, что там его сын, – возразил Джулиан. – Ты не мог предсказать ход событий, Тай. Тебе просто повезло.
– Предсказания – это магия, – ответил Тай. – Это была не магия, но и не удача. Я слышал, что Эмма говорила о Граче. Я слышал, что говорила Диана. Он похож на человека, который многое скрывает. Которому нельзя доверять. И я был прав. – Он горько посмотрел на Джулса. Он не встретился с ним глазами, но его взгляд был прям. – Ты вечно оберегаешь меня. Но никогда не говоришь, что я прав. Если бы ты позволил мне самому принимать решения, тебе бы не пришлось так переживать из-за меня.
Джулиан пораженно смотрел на брата.
– Вдруг то, что мы узнали о сыне Джонни Грача, поможет нам? – уверенно продолжил Тай. – Как знать? И я достал адрес Стерлинга. Я помог тебе, пусть ты и не хотел, чтобы я вмешивался.
В тусклом свете из окон Института Джулиан казался таким уязвимым, каким Эмма еще ни разу его не видела.
– Прости меня, – сказал он, и это прозвучало почти официально. – Я не хотел, чтобы тебе показалось, будто я не ценю твою помощь.
– Я знаю Закон, – ответил Тай. – Я знаю, что в пятнадцать мы еще не взрослые. Я понимаю, что нам нужен дядюшка Артур, что нам нужен ты. – Он нахмурился. – Ну, я же не умею готовить, да и Ливви тоже. И я не знаю, как уложить Тавви. Я не прошу тебя оставить меня за главного или позволить мне делать что угодно. Я понимаю, есть правила. Но кое-что… Может, Марк с этим справится?
– Но Марк… – начал Джулиан, и Эмма поняла его страх.
«Может, Марк не останется с нами. Может, он решит снова уйти».
– Марку нужно всех нас заново узнать и научиться жить в этом мире, – сказал Джулиан. – Не знаю, не слишком ли о многом мы его просим.
– Но он не против, – возразил Тай. – Я ему нравлюсь. Мы все ему нравимся.
– Он любит тебя, – согласился Джулиан. – И я тоже тебя люблю. Но, Тай, Марк ведь… Если мы не найдем убийцу, Марк не сможет остаться с нами.
– Поэтому я и хочу помочь с этим расследованием, – сказал Тай. – Чтобы Марк остался. Он сможет позаботиться о нас, а ты получишь отдых. – Он поежился и плотнее запахнул куртку. С океана дул прохладный ветер. – Пойду найду Ливви. И Марка. Он, наверное, волнуется.
Джулиан проводил Тая глазами. Эмма посмотрела на него, и ей показалось, что она смотрит на один из его рисунков, но скомканный и порванный, превращенный в бессмысленную мешанину линий и цветов.
– Они все так думают, да? – медленно спросил он. – Они все думают, что Марк останется навсегда.
Эмма не знала, что ответить. Еще несколько дней назад она бы сказала Джулиану, что его сомнения безосновательны. Что Марк в любом случае останется в своей семье. Но, когда Марк говорил об Охоте, она видела в его глазах ночное небо и слышала холодную свободу в его голосе. Порой ей казалось, что было два Марка: Марк-человек и Марк-фэйри. Марк-человек остался бы с ними навсегда. Марка-фэйри предсказать было невозможно.
– А как же иначе? – наконец сказала она. – Если бы кто-то из моих родителей вдруг вернулся ко мне, мысль о том, что он может уйти снова, да еще и по своей воле…
Джулиан побледнел.
– Мы живем в мире, полном демонов и чудовищ, но меня больше всего пугает то, что Марк может решить, что его место в Дикой Охоте, и уйти от нас. Даже если мы найдем убийцу. Даже если фэйри останутся довольны. Он все равно может уйти. И это разобьет им сердце. Они никогда этого не забудут.
Эмма подошла к Джулиану и положила руку ему на плечо.
– Ты не можешь защитить детей от всего на свете, – сказала она. – Ты не можешь защитить их от мира, а в мире происходит всякое. Порой случаются и потери. Если Марк решит уйти, это будет ужасно. Но они сильные. Они это переживут.
Повисло долгое молчание. Наконец Джулиан заговорил.
– Порой я вообще жалею, что Марк вернулся, – сухо, отрешенно произнес он. – И кто я после этого такой?
«Т-Ы-Ч-Е-Л-О-В-Е-К», – вывела Эмма у него на спине, и на мгновение он прижался к ней, ища в ней успокоения, как и было положено парабатаям. Ночные звуки вокруг них как будто стихли – парабатаи умели оставаться наедине друг с другом и растворяться в соединявшей их магической связи.
Вдруг тишину нарушил громкий хлопок. Джулиан тотчас отпрянул от Эммы. Хлопок повторился – он явно доносился из Института. Джулиан дернулся и бросился бежать – в следующую секунду он уже летел по ступенькам к задней двери.
Эмма не отставала. Было шумно: даже на лестнице было слышно, как гремит посуда, как смеются дети. Эмма и Джулиан вместе поспешили наверх. Эмма первой подскочила к кухонной двери и раскрыла ее.
И ахнула.
17Демоны на дне морском
Казалось, в кухне случился взрыв.
Холодильник был распахнут настежь и абсолютно пуст. Его некогда белые стенки покрывали алые узоры из кетчупа. Дверцу буфета сорвало с петель. На столе валялся пустой тюбик из-под кленового сиропа, а сам сироп покрывал все доступные поверхности. На полу валялся разорванный пакет с сахарной пудрой, рядом с которым сидел Тавви, с ног до головы вымазанный в белом порошке. Он напоминал маленького живого снеговика.
Марк, похоже, пытался готовить: на плите стояли кастрюли, в каждой из которых что-то горело. В воздух поднимались клубы едкого дыма. Все конфорки работали. Джулиан поспешил выключить их, пока Эмма осматривалась по сторонам.
Кухня Джулиана, где он пять лет хранил запасы продуктов, готовил, жарил блинчики и поддерживал чистоту, была полностью уничтожена. На полу валялись разорванные пакеты со сладостями. Дрю, примостившаяся на стойке, смотрела в стакан, наполненный какой-то сомнительной субстанцией, и довольно напевала себе под нос. Ливви сидела на скамейке и хихикала, держа в руке кусочек лакрицы. Тай устроился рядом с ней и слизывал сахар с запястья.
Марк вышел из кладовки с двумя кусками хлеба в руках. На нем был белый фартук с узором из красных сердечек.
– Тосты! – радостно объявил он и в это мгновение заметил Джулиана и Эмму.
В кухне повисла тишина. Джулиан, похоже, не мог найти слов. Эмма неосознанно пятилась к двери. Она вдруг вспомнила, как дрались Марк и Джулиан, когда были детьми. Их споры вечно заканчивались кровопролитием, и Джулиан всегда давал сдачи.
На самом деле порой он давал сдачи еще до того, как получал сам.
Марк изогнул бровь.
– Тост?
– Это мой тост, – заметил Тай.
– Точно. – Марк пересек комнату, искоса поглядывая на Джулиана. Тот все так же молча стоял у плиты. – И что положить на тост?
– Пудинг, – быстро ответил Тай.
– Пудинг? – повторил Джулиан.
Эмме пришлось признать, она никак не ожидала, что первым словом, которое скажет Джулиан в этой ситуации, станет слово «пудинг».
– Почему бы и нет? – примирительно сказала Ливви, подвинув брату пластиковый контейнер с пудингом. Тай тотчас принялся намазывать его на хлеб.
Джулиан повернулся к Марку.
– Кажется, ты сказал, что она закрылась в комнате.
– Она вышла, когда вы написали, что нашли Тая, – объяснил Марк.
– Оставаться внутри не было причин, – бросила Ливви.
– А почему тостер в кладовке? – спросил Джулиан.
– Я не нашел другого… – Марк, казалось, подбирал слово. – Электрического выхода.
– А почему Тавви сидит на мешке с сахарной пудрой?
– Он так захотел, – пожал плечами Марк.
– Но ведь это не значит, что ты должен ему это позволить! – воскликнул Джулиан. – Или практически разломать плиту. Или разрешить Друзилле пить… Что в стакане, Дрю?
– Шоколадное молоко, – быстро ответила Дрю. – Со сметаной и «Пепси».
Джулиан вздохнул.
– Нельзя ей это пить.
– Почему? – Марк развязал фартук и отложил его в сторону. – Брат мой, я не понимаю, почему ты злишься. Они все живы, разве нет?
– Добиться этого не так уж сложно, – сказал Джулиан. – Если бы я знал, что ты решишь, будто достаточно только сохранить им жизнь…
– Но ты сам так сказал! – воскликнул Марк, сердясь и недоумевая одновременно. – Ты же шутил, говорил, что они сами могут о себе позаботиться…
– Они и могут! – Джулиан встал в полный рост и неожиданно оказался выше Марка, крупнее него, шире в плечах – он выглядел старше старшего брата. – Это ты устроил тут невесть что! Ты – их старший брат. Ты хоть понимаешь, что это значит? Ты должен заботиться о них!