– У тебя был Хайме, – резко заметила она.
– Ни у кого нет Хайме, – возразил он. – Думаешь, он не испугался, когда ты уехала? Вы ведь должны были стать парабатаями.
– Пожалуй, он переживет. – Собственный голос казался Кристине холодным и отстраненным, словно он замерз и превратился в лед.
Диего ответил не сразу.
– В Схоломант поступали тревожные сведения из Лос-Анджелеса, – наконец сказал он. – О некромантии. О попытках твоей подруги Эммы расследовать гибель родителей. Конклав полагал, что она раздувает из мухи слона, что ее родителей явно убил Себастьян. Но она не признавала этого, и я склонен думать, что она права. Я приехал сюда, чтобы во всем разобраться, и в первый же день пошел на Сумеречный базар. Слушай, это долгая история… В конце концов я нашел дом Уэллса…
– И в какой момент ты решил, что неплохо бы подстрелить пару нефилимов из арбалета?
– Я не знал, что они Сумеречные охотники! Я решил, что они убийцы. Я стрелял не на поражение…
– Да ладно! – бросила Кристина. – Ты должен был остаться и сказать, что ты нефилим. Стрелы были отравлены. Джулиан чуть не погиб.
– Мне они такими достались, – печально признался Диего. – Я не окунал стрелы в яд. Я бы остался, если бы знал. Я купил оружие на Сумеречном базаре. Мне не сказали о яде.
– А почему ты вообще решил купить оружие? Почему ты не пришел в Институт? – спросила Кристина.
– Я приходил, – к удивлению Кристины, ответил Диего. – Я искал Артура Блэкторна и нашел его в Убежище. Я попытался объяснить ему, кто я такой и зачем я здесь. Он сказал, что проклятие Блэкторнов – это их личное дело, что они не желают чужого вмешательства и что мне лучше убраться из города подобру-поздорову, пока все не пошло прахом.
– Он так и сказал? – пораженно переспросила Кристина.
– Я решил, что мне здесь не рады, и даже подумал, что Блэкторны могут быть каким-то образом связаны с некромантией.
– Они бы никогда!..
– Тебе это очевидно. Ты их знаешь. Но я ведь их не знал. Я знал лишь, что глава Института велел мне убираться, но оставить все так я не мог, ведь ты была здесь. Может, тебе угрожала опасность, может, даже от Блэкторнов… Мне пришлось купить оружие на базаре, потому что я побоялся выдать себя, воспользовавшись одним из складов. Послушай, Кристина, я не лгу…
– Ты не лжешь? – перебила его Кристина. – Хочешь знать, почему я уехала из дома, Диего? В мае мы были в Сан-Мигель-де-Альенде. Я ходила по магазинам, а когда вернулась, вы с Хайме сидели на террасе. Я шла по саду и отлично слышала ваши голоса. Вы не знали, что я рядом.
Диего озадаченно посмотрел на нее.
– Но я не…
– Я слышала, как он сказал тебе, что семья Розалес не должна быть у власти. Что власть следует передать тебе. Он рассказывал тебе о своем плане. Уверена, ты помнишь. По этому плану ты должен был жениться на мне, а он должен был стать моим парабатаем, после чего вы бы стали оказывать давление на меня и мою мать, чтобы в конце концов сместить ее с должности руководителя Института Мехико и оказаться на ее месте. Он сказал, что тебе досталась легкая задача, ведь женитьба означала, что однажды ты сможешь уйти от меня. А вот клятвы парабатаев связывают людей навсегда. Я прекрасно помню, как он это сказал.
– Кристина… – Диего побледнел. – Так вот почему ты уехала тем же вечером. Болезнь твоей матери была ни при чем.
– Это не она, а я была больна! – воскликнула Кристина. – Ты разбил мне сердце, Диего, ты и твой брат. Не знаю, что хуже – терять лучшего друга или терять возлюбленного, но мне показалось, что в тот день вы оба умерли для меня. Поэтому я и не отвечала тебе ни на звонки, ни на сообщения. С мертвецами не разговаривают.
– А что насчет Хайме? – В глазах Диего что-то промелькнуло. – Что насчет его звонков?
– Он ни разу мне не звонил, – ответила Кристина и почти обрадовалась удивлению Диего. – Может, он догадливее тебя.
– Хайме? Хайме? – Диего вскочил на ноги. У него на виске забилась жилка. – Я помню тот день, Кристина. Хайме был пьян и нес всякую чушь. Ты слышала мой голос или все говорил только он?
Кристина попыталась вспомнить. В памяти все голоса смешались. Но…
– Я слышала только Хайме, – призналась она. – Я не услышала ни слова от тебя. Я не услышала ни слова в мою защиту. Ничего.
– Потому что не было смысла разговаривать с Хайме, когда он был в таком состоянии, – горько ответил Диего. – Я позволил ему болтать в свое удовольствие. Но мне не следовало этого делать. Мне не было дела до его плана. Я любил тебя. Я хотел быть с тобой. Он мой брат, но он… Ему словно чего-то не хватает, его словно при рождении не наделили способностью к состраданию.
– Он должен был стать моим парабатаем, – сказала Кристина. – Я бы навсегда оказалась связана с ним. И ты не собирался мне ничего рассказать? Не собирался остановить это?
– Собирался, – возразил Диего. – Хайме уезжал в Идрис. Я ждал его отъезда. Я хотел поговорить с тобой, когда его не будет рядом.
Кристина покачала головой.
– Не следовало тебе ждать.
– Кристина. – Он подошел ближе и простер к ней руки. – Прошу тебя, если ты ничему больше не веришь, поверь хотя бы тому, что я всегда любил тебя. Неужели ты и правда думаешь, что я лгал тебе с самого детства? С того раза, когда я впервые поцеловал тебя, а ты, смеясь, убежала? Мне было десять. Неужели ты и правда считаешь, что все это входило в план?
Кристина не приняла его руки.
– Но Хайме, – сказала она, – я знаю не меньше. Он всегда был мне другом. Но на самом деле все было не так. Он говорил такое, чего друг ни за что не скажет, а ты знал, что он использует меня, и ни разу даже не намекнул мне об этом.
– Я хотел тебе сказать…
– Хотеть – не значит сделать, – перебила его Кристина.
Она думала, что почувствует облегчение, наконец рассказав Диего, почему она его ненавидит, наконец поделившись тем, что она услышала. Наконец разорвав эту нить. Но нить, похоже, не была разорвана. Она чувствовала связующие их узы, как чувствовала их и тогда, когда потеряла сознание в машине и очнулась на руках у Диего, который шептал ей на ухо, что все будет хорошо, что она его Кристина, что она сильная, что она справится. И на мгновение ей показалось, что последние несколько месяцев ей приснились и она снова дома.
– Я должен остаться здесь, – сказал Диего. – Убийства, Слуги Хранителя – все это слишком серьезно. Я – Центурион, я не могу бросить расследование. Но мне нет нужды жить в Институте. Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.
Кристина открыла рот, но ответить ему не успела – зажужжал телефон. Пришло сообщение от Эммы. «Хватит заигрывать с Безупречным Диего, дуй в компьютерную комнату. Ты нам нужна».
Закатив глаза, Кристина сунула телефон обратно в карман.
– Нам пора.
21Ветер повеял
Небо над Институтом окрасилось в цвет очень поздней ночи – или очень раннего утра, это как посмотреть. Такой цвет всегда напоминал Джулиану голубоватый целлофан или акварель: глубокая синева становилась прозрачной в преддверии рассвета.
Обитатели Института – все, за исключением Артура, который крепко спал у себя в мансарде, – собрались в компьютерной комнате. Тай принес из библиотеки бумаги и книги, и все остальные изучали их. Тавви тихо сидел в уголке. На столе стояла стопка пустых коробок из-под пиццы, заказанной у Найтшейда. Эмма даже не помнила, когда ее принесли, но уже не осталось ни кусочка. Марк все смотрел на Кристину и Диего, но Диего, похоже, не замечал этого. Не замечал он и Друзиллу, которая пожирала его глазами. Он вообще мало что замечал, осуждающе подумал Джулиан. Может, на то, чтобы быть таким неприлично красивым, уходило больше усилий, чем казалось со стороны.
Эмма рассказала, как они с Кристиной выследили Стерлинга и что он поведал им по дороге домой. Тай делал заметки карандашом, второй карандаш был засунут у него за ухо. Его черные волосы торчали дыбом, как шерсть испуганной кошки. Джулиан вспомнил те времена, когда Тай был еще маленьким, и не было ничего зазорного в том, чтобы поправить ему прическу, если она приходила в такой беспорядок. От этого воспоминания ему вдруг стало больно.
– Итак, – сказал Тай, повернувшись к Диего и Кристине, которые сидели бок о бок. Кристина была босиком: одна из штанин закатана, на ногу наложен бинт. Время от времени она искоса посматривала на Диего, и в ее взгляде читалось и подозрение, и облегчение – из-за того, что он ей помог? Или из-за того, что он вообще сюда приехал? Джулиан не мог сказать наверняка. – Ты Центурион?
– Я учился в Схоломанте, – ответил Диего. – Я самый молодой аспирант, ставший Центурионом.
Все, кроме Марка, оценили его достижение. Даже Тай.
– Это все равно что быть детективом, да? – спросил он. – Ты проводишь расследования для Конклава?
– В том числе, – кивнул Диего. – На нас не распространяется действие Закона, который запрещает Сумеречным охотникам заниматься делами, связанными с фэйри.
– В экстренных обстоятельствах Конклав может сделать исключение для любого Сумеречного охотника, – заметил Джулиан. – Почему Диана сказала, что мы не можем заниматься расследованием? Почему прислали тебя?
– Было решено, что ваша семья слишком тесно связана с Волшебным народом, а потому не сможет объективно расследовать серию убийств, среди жертв которых есть и фэйри.
– Это бессмысленно! – возмутился Марк, сверкнув глазами.
– Разве? – Диего посмотрел по сторонам. – Судя по тому, что я слышал и видел, вы начали секретное расследование этого дела, не сообщив Конклаву. Вы добыли улики, которыми не стали делиться. Вы обнаружили тайную секту убийц…
– Какой ужас, – перебила его Эмма. – А ты только что явился в Лос-Анджелес и сразу подстрелил Сумеречного охотника.
Диего взглянул на Джулиана.
– Рана почти зажила, – сказал тот. – Почти.
– Держу пари, об этом ты не стал сообщать в Схоломант, – заметила Эмма. – Так ведь, Безупречный Диего?