– А вправлять не больно?
– Да не-е, не больно. Лёгкий перелом, поэтому тут работы на две минуты. – заверил тот.
– Поднимите голову. Постарайтесь не двигаться.
Врач пощупал пальцами мою переносицу. Найдя место перелома, он задержал пальцы на переносице, сунул мне в ноздрю элеватор и с силой надавил изнутри. Что-то щёлкнуло в моем носу и от резкой боли у меня посыпались искры из глаз, вперемежку со слезами обиды.
– А-а-а!
– Нормально, нормально! Головой не дёргаем! Сидим смирно!
Травматолог положил инструмент на стол и принялся засовывать мне в нос тампоны. Больно и противно скрученная ткань заполнила мои носовые пазухи. Врач так глубоко засунул эти тампоны в мой нос, что мне казалось они вот-вот вылезут из глаз.
– Готово! Восстановили красоту! – весело крикнул доктор. – Тампоны снимать через сутки. И берегите нос.
– Спасибо, доктор. – прогнусавила я и, пошатываясь, вышла в коридор.
– И все же за тобой должок! – прошипела я испуганной Жонглёрше.
Аня вызвала мне такси, Машка оплатила.
А дома меня ждало другое важное событие этого странного дня. Я застала Динару и Вадика за серьёзным разговором и поняла, что Динара наконец – таки решила рассказать мужу о своём намерении ехать со мной. И, судя по тому, как зыркнул на меня Вадик, когда я вошла, это её намерение ему не понравилось.
Динара сидела за столом, согнув одну ногу на стуле. Увидев меня, она всплеснула руками и закричала:
– Господи, Соня, что с тобой?!
Вадим нахмурился.
– Ёлки – палки, тебя кто так искалечил?
Я разделась, посмотрела в зеркало. Вид у меня был жалкий. Под заплаканными глазами двумя тёмными линиями вырисовывались синяки, из распухшего носа торчали две белые трубки тампонов.
– Ничего страшного. Случайно в нос заехали. Так сказать, производственная травма, – прогнусавила я.
Дети облепили меня со всех сторон, горячими ручками обхватили меня и повели на кухню, где усадили на стул.
Я рассказала семейной паре про то, как стала участницей разборок и что Машка влетела мне в лицо затылком.
Динара поохала, затем обратила своё внимание на мужа.
– Так, на чем мы остановились? Вадим. Я тебе родила троих детей! Троих! Выкормила их вот этой грудью. Теперь они вполне самостоятельные, едят ложками и к горшку приучены. Каких жертв ты ещё от меня хочешь?
Ди театрально воздела руки к небу.
– Я не хочу никаких жертв! Просто хочу, чтобы моя жена была рядом со мной! – гаркнул Вадик, стоя, прислонившись спиной к стене.
– А мои желания, значит, не важны? – дрогнувшим голосом спросила она, -Считаешь, я должна тут готовить, обстирывать вас, убирать за вами? Неужели за все эти годы я не заслужила пару недель отдыха?
Вадик сложил мощные руки на груди и, помолчав, умоляюще посмотрел на жену:
– Дождись лета, хотя бы. И тогда все вместе поедем на море!
– Лета? Ты издеваешься! – взорвалась Динара и вскочила со стула. – До лета больше чем полгода. Я с ума сойду за это время! Неужели так сложно меня понять, что мне нужно сменить обстановку? Татьяна Альбертовна согласилась пожить с вами! Ты даже не заметишь, что меня нет. Будешь ходить на работу, приходить домой и играть в свои долбаные игры!
– Причём здесь мои игры? – взвился Вадик.
– Да притом, что ты детьми вообще не занимаешься. Приходишь с работы – сразу за игры. Выходные проводишь с друзьями! Дети тебя не видят!
Вадик вздохнул и опустил голову. Алинка, Аришка и Митька, стоявшие тут же, почуяли настроение отца и бросились к матери с криком и мольбой: «Не уезжай!.. Не бросай нас!..».
Вадик стоял и смотрел на сие действо, как само собой разумеющееся. Вдобавок, глухим голосом простонал:
– Останься с нами…
Ди взорвалась:
– Что ты делаешь? Дети! Вы все не так поняли, ваш отец преувеличивает! Я просто хочу съездить в другой город! Когда вы вырастите, вы тоже будете ездить в другие города! Позвольте мне сейчас…
– Возьми нас с собой!.. – жалобно попросила Алина.
На моих глазах стереотип о том, что только жены манипулируют своими мужьями с помощью детей, разрушился, оказалось, что и мужики так могут. Облепленная детьми Динара взглянула на меня с отчаянием и надеждой. Я, скрепя сердце, поманила Митьку, самого маленького из этой громкоголосой оравы, посадила его себе на колени:
– Алина, Ариша, Митя, – торжественно – гнусаво обратилась я к детям. На меня уставились три детских личика, готовых вот-вот разразиться слезами: – вы вс-се неправильно поняли. Ваша мама едет в Санкт – Петербург не только для того, чтобы отдохнуть. Она хочет купить вам всем подарки к Новому году. Игрушки и книжки, которых в этом городе нет. Вы можете заказать своей маме что вам привез-сти.
Детские глаза загорелись и воткнулись в мать, мол, правда?
– Да, да, да! – подхватила Ди, – вы же хотели куклы с сюрпризами, а ты, Митя, хотел тиранозавра!
– Да!.. А еще магнитики новые на холодильник и книгу энциклопедию про бабочек! И про животных! – наперебой зачастили дети.
– А мне костюм медузы Горгоны! – закричала Алинка.
– А мне Добби!
– Хорошо, привезу. А вы будете себя хорошо вести? Не будете бабушку донимать?
– Ура-а! Мы будем жить с бабушкой!.. Мы будем хорошо себя вести!
Теперь дети даже радовались, что мать поедет в далёкий Санкт – Петербург и привезёт подарки.
Вадик сдался, молча уйдя в зал.
– Ничего, ночью с ним договорюсь, – подмигнула мне Динара.
– Уж постарайся.
Динара сияла. Кажется только сейчас она поняла, что действительно может поехать в другой город. Мы смотрели друг на друга и понимали без слов – сколько надежд и чаяний на эту поездку мы возлагали.
Ночью я лежала на своей кровати, смотрела подходящие билеты. Самый удобный и дешёвый рейс выпадал на среду, через четыре дня. Скинула рейс на ватсап Динаре и Машке. Потом написала своей подруге Эмме, которая ждала меня в Питере. Эмма ответила через несколько минут:
«Хорошо. Напиши потом время прибытия. Я вас встречу».
Про то, что я прилечу не одна, а с Машей и Динарой, я сообщила ей ещё несколько дней назад. Она милостиво согласилась приютить на не долгое время нашу компанию, пока мы не снимем жилье. Золотой души человек.
Из зала послышались бурные звуки примирения супругов. Я нащупала под подушкой наушники, включила любимого Людовико Эннауди и закрыла глаза, предавшись мечтам о Питере и свидании с Женей.
***
В среду в 9 утра я, Динара и Машка стояли посреди аэропорта. Багаж мы уже сдали и теперь прощались с провожавшими нас Вадиком и Аней. Машка коротко приобняла Аню, буркнула ей благодарностей и отвернулась. Вадик обнимал Динару и что-то говорил ей настойчиво и долго, Динара кивала. Аня смотрела на меня так, словно видела в последний раз. Она кивнула в сторону Машки:
– Смотри там за ней…
– Ага.
– Только привыкла к вам, а вы улетаете, пташки мои, – то ли упрекнула, то ли констатировала она, смаргивая набежавшие слезы. И тут я внезапно поняла, отчего у Ани лицо словно она прошла войну и плен: ей тяжело отпускать людей. Но судьба, зная об этой её особенности, словно играла: сначала Ане пришлось «отпустить» умершего мужа в небеса, затем выросшего сына в другой город, теперь она отпускает нас. И каждый раз отпуская кого-то из своей жизни, на лице её остаётся отпечаток очередной утраты. Конечно же самый большой и неизгладимый отпечаток остался от потери мужа.
– Не пла-ачь, – протянула я, обнимая подругу, – устроимся там, а потом ты можешь к нам приехать.
– Да я не плачу, – засмущалась она. – Все хорошо. Напиши, как долетите, чтоб я не волновалась.
Я кивнула.
– Приедешь ведь к нам? Отдохнёшь от завода.
– Поживем – увидим, – отмахнулась она, – вы сначала сами устройтесь. А как устроитесь, вам не до меня уж будет. Новая жизнь, новые люди…
Говорят, что перемены в жизни повышают жизненный тонус и способны дать омолаживающий эффект. Я чувствовала этот тонус всеми нервными окончаниями своего тела.
Я сидела возле иллюминатора, посередине нашего ряда – Динара, а Машка -с краю. Я была как на иголках: крутила головой, разглядывая входящих пассажиров и улыбающихся стюардесс в красивых синих формах и в аккуратных беретах. Мне хотелось закричать:
«Эй, командир, хватит ждать! Заводи самолет и полетели!».
Так мне не терпелось взлететь в небо, оставить позади все печали и без остатка отдаться новой прекрасной жизни, которая ждала меня в Питере. Я перехватила возбуждённый взгляд Машки – Жонглерши и поняла, что и она думает о том же, о чем и я. Ди украдкой вытирала слезы.
Прилив жизненного тонуса я почувствовала, а как же омолаживающий эффект?
Я включила камеру на телефоне я с радостью обнаружила, что нос мой стал выглядеть вполне прилично, правда синяки под глазами темнели все так же, как и вчера. Но какое это имеет значение, если я покидаю этот тёмный, пропахший дымом город? Синяки сойдут, Питер останется.
Наконец, самолет выехал на взлётную полосу и, набрав скорость, взмыл вверх.
Мы все трое, похолодев он благоговейного ужаса, схватились за руки. Самолет стрелою взмывал в небо, оставляя внизу кашляющий, продрогший город.
Вперед, командир, вперед! К новой жизни в самый прекрасный город!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 6. Эмма и Петербург
Прорвавшись сквозь плотную и перекомканную стену туч, наш самолёт планировал над Питером.
Санкт – Петербург укрылся от чужаков плотным серым покрывалом, наивно полагая, что бесчисленные гости его не найдут и улетят восвояси. Как бы не так! Мы – пассажиры радостные и довольные, почувствовав твёрдую землю под шасси в аэропорту «Пулково», неистово зааплодировали пилотам за то, что они нашли этот город и приземлили боинг 747 на его территории.
Эмма встречала нас в традиционном для города пальто чёрного цвета и в весёлых оранжевых резиновых сапогах. Она стояла под эстакадой и, завидев нашу троицу, радостно заулыбалась и помахала рукой: