– Аутентично у вас тут. Музыка имеется?
Заприметив умную колонку, мужчина велел ей включить романтичную музыку. Колонка выбрала Энрике Иглесиаса.
Эрнест прошёл к столу и выудил из пакета две бутылки вина, виноград в прозрачной коробке, абрикосы и мандарины. Все это он поставил рядом с роллами и салатами. Актёр – неудачник взглянул на Эмму и застенчиво сказал:
– Кажется, виноград не мытый…
Художница всплеснула руками.
– Непременно помыть. Поможете мне?
С этими словами она поискала глазами тарелку.
– Как не помочь такой прекрасной даме, – приторно пропел Эрнест и взял виноград и абрикосы. Эмма зарделась.
– Кухня по коридору налево! – крикнула я им вдогонку. Кажется, они меня не услышали.
Динара шустро разделала несколько видов рыбы, веерами разложила кусочки на чёрной тарелке и поставила на стол. Тем временем Эрнест и Эмма красиво нарезали фрукты. Стол получился изысканным и нарядным.
Машка явилась последней и одна. Слегка подшофе. Она притащила какую-то продолговатую коробку и поставила её на середину комнаты. Только потом она сняла куртку, отдышалась и принялась осторожно распаковывать коробку.
– Что там у тебя? – поинтересовалась Ди. Тим нежно приобнял её и что-то зашептал на ушко. Динара рассмеялась.
– Подарок.
Динара потянулась к коробке.
– Мне?
– Не трожь! – Машка вытянула предостерегающе руку. – Хотя, помоги! Держи тут.
Динара взялась за коробку, а Жонглёрша просунула руки внутрь и медленно вытянула из неё статую Афродиты.
Новая статуя была потрясающей. Эмма вскрикнула, села перед ней на колени. Со слезами на глазах она принялась оглаживать её белые бока, плавный изгиб ног. Тим присвистнул от такой экспрессии, налил в бокал вино и протянул Жонглёрше.
– Нравится? – весело спросила она, отпивая глоток.
– Безумно, – прошептала Эмма и нежно поцеловала статую. Эрнест сел рядом. Приобняв Эмму за талию, он неожиданно похвастался:
– А у меня девять кошек.
Любую другую девушку это сообщение насторожило бы, но только не Эмму. Та просияла:
– Правда?
– Да, я кошатник! – подтвердил Эрнест.
– Как это прекрасно, милый Эрнестик! А у меня один сфинкс. Я ведь тоже обожаю кошек, и я рисую их. Эта грация, это врождённое спокойствие и загадочность, характерное для всех кошек! Это же… Мало, кто понимает философию этого древнего животного. В Древнем Египте кошки общались с богами, за что занимали достойное место среди животных. Да и среди людей! Мало, кто понимает, что кошки живут в двух мирах одновременно: в мире живых и в мире мёртвых!.. – экзальтированно вещала Эмма. Эрнест восхищённо смотрел на неё, не в силах оторвать взгляда от её шевелящихся губ.
–Ты невероятная!.. – прошептал он и, забыв обо всех на свете, страстно поцеловал Эмму.
Так эффектно произошёл этот поцелуй, что я захлопала в ладоши.
– Чудесно! – воскликнула Динара. Эмма смутилась, покраснела и ткнулась головой в грудь Эрнеста. Так вот какого принца ждала она. Принц нежно обнял принцессу.
– Спасибо, – кивнула Эмма Жонглёрше.
– Угу, – кивнула в ответ Жонглёрша.
Они примирительно улыбнулись друг другу. Наконец-то. Я села на стул, открыла телефон и прочитала новое сообщение от Жени.
«Почему молчишь? Давай поговорим».
Хорёк под моими глазными яблоками изнывал, беспокоился. На сердце тёмным пятном лежало нехорошее предчувствие, которое я старательно глушила красным вином. Жонглёрша села в кресло рядом со мной. Подцепила вилкой салат и отправила зелень в рот.
– Голодная, как волк,– пробормотала она.
Ди обвела всех взглядом.
– Попрошу всех к столу! – позвала она танцующих Эрнеста и Эмму. Дождавшись, когда все заняли свои места за столом, она подняла бокал и торжественно сказала:
– Друзья! Я рада, что сегодня мы все собрались. Все вы стали мне дороги. Я так долго мечтала попасть в кино и… Это моя первая роль!
– Первая, но далеко не последняя, – добавил Тим, благодушно улыбаясь.
–Далеко не последняя, – растерянно повторила Ди, бросая на мужчину благодарный взгляд. – Я благодарна Соне, что она собрала нас всех тут, в этом удивительном и прекрасном городе. Сонь, ты ж моя хорошая, спасибо тебе.
Я смутилась.
– Ну что ты…
– Да-да, Сонечка, если бы не ты… И, если бы не Тим. И если бы не Эрнест, который практически устроил нам встречу с Тимом, то все могло бы быть по – другому. Поверьте, я долго ждала этой минуты. Я мечтала об этой минуте, когда я буду праздновать роль, когда я буду по-настоящему чувствовать себя актрисой. Пусть для этого пришлось многим пожертвовать, – Ди почесала бровь. Смахнула набежавшую слезу. – Я верю, что все не зря. Все имеет свой смысл… В общем, спасибо всем вам! Давайте выпьем за всех нас!
С этими словами она протянула бокал к середине стола. Тонко зазвонил хрусталь, нежно пахнуло дорогое вино.
Ди отпила глоток и режиссёр полез к ней целоваться. Я отвернулась. Мне было неприятно осознавать то, что подруга так быстро променяла своего мужа на этого пижона. Любит ли она его? Хотя какая может быть любовь? Простой расчёт.
– Почему ты без Юры?
Жонглёрша пьяно махнула рукой.
– Нет больше никакого Юры.
– То есть?
Машка глубоко вздохнула, вставила маленькую сигаретку в айкос и поведала мне о том, что произошло.
Поначалу все было прекрасно. Стремительное развитие отношений Юрия и Марии намекало на красивое будущее. Жонглёрша тебя чувствовала самой счастливой на свете, пока вечером в пятницу не взяла Юрин телефон и не проверила его на предмет других переписок. Нет, ничего подозрительного она не нашла, но Юра вышел из ванной и увидел свой телефон в её руках. Он подошёл, забрал аппарат и серьёзным тоном сказал:
– Давай договоримся раз и навсегда: ты никогда не будешь проверять мой телефон, а не буду твой. У каждого должно быть личное пространство.
Такой расклад Жонглёрше не понравился, что она и показала сразу. «Козёл вонючий», – по привычке сказала она и хотела выйти из комнаты, но Юра дёрнул её и силой усадил на кровать.
– И оскорблять меня ты больше не будешь, – жёстко сказал он. – Когда мы познакомились, тебе было простительно, но сейчас я тебе должен сказать – никаких оскорблений в моем доме. Пожалуйста. Это для меня неприемлемо.
Жонглёрша вспыхнула, затаила обиду. И на следующий день, когда Юра ушёл на работу, она добралась до вина. Весь день она тянуло вино из бокала, слонялась по просторной квартире Юры. Под выпивку мысли неслись бурным потоком.
"Он не приемлет оскорблений. У него должно быть личное пространство. Нашёлся, интеллигентишка, – сказала Жонглёрша, – А для меня, выходит, приемлемо? Я, выходит, не знаю, что такое личное пространство?".
Откуда Машка могла знать, что такое личное пространство? Сначала детдом, потом общежитие химзавода, собачьи отношения с Петей.
Машка никогда и не думала, что отношения между людьми могут быть другие. И что есть люди с железными принципами, не терпящие в свою сторону никаких поруганий и этим внушающие уважение. И от того, что её, как котёнка ткнули в в дерьмо, Машке было обидно. От того, что этот Юрий не опустился до оскорблений, Машка сильнее всего почувствовала свою неполноценность. Лучше бы оскорбил в ответ. Это было бы привычней, веселее.
Сначала она бездумно тыкала кнопку пульта, перелистывая бесчисленные телевизионные каналы. Потом нашла семейный альбом и долго разглядывала фотографии Юры и его покойной жены. Затем она нашла тайник, в котором мужчина хранил золотые украшения умершей. Несколько минут Машка примеряла украшения, потом все сложила в коробку и поставила на место. Но допив остатки вина, она вернулась к тайнику.
«Не любви, ни тоски, ни жалости», – подумала Жонглёрша, пряча золото в карман.
Бесцельно бродя по городу, она сначала заливалась слезами, а потом увидела в одном магазине точно такую же статую, какую разбила у Эммы. Сдав золото в ломбард, девушка купила Афродиту, вызвала такси и поехала на Невский.
– Но ведь он ничего плохого тебе не сказал! – возмутилась я.
– Знаю, знаю. – кивнула Жонглёрша и заплакала от стыда. – Я очень разозлилась. Понимаешь, внутри какая-то злость просто. Мне обидно. Но я не могу понять, на Юру ли я обижаюсь. Или на себя. Он не должен был мне так говорить, указывать мне, как себя вести. Нашёлся тут интеллигент. Матом не ругайся, телефоны не трогай…
– Зачем ты его ограбила? Просто ушла бы, раз обиделась.
– Мне просто хотелось ему насолить.
– Ты любишь его?
– Не знаю, со мной такое впервые. Я ничего не знаю. Раньше было все гораздо проще. Раньше я всегда все понимала, а он… Непонятный.
– Просто он другой человек.
– Да, другой. И от этого я чувствую себя с ним идиоткой.
Жонглёрша влюбилась, причём сильно – вот что я поняла. И так же сильно обиделась на предмет своей любви. И показала эту свою обиду по-своему. Как умела.
А я? Любила ли я в этот момент Женю? И от любви ли я молчала и не отвечала на его сообщения? Вряд ли. Если по-честному, мне было просто стыдно за своё поведение. И молчала я от стыда.
К девяти вечера Эмма засобиралась домой, а Эрнест вызвался ей помочь довезти статую. Эмма посмотрела на него и вмиг покраснела, как девочка.
– Уже уходишь? Подожди! – протянула Ди. Жонглёрша выразительно посмотрела на разомлевшую подругу и вкрадчиво сказала:
– Отпусти их, она итак тридцать лет этого ждала. Сколько можно…
– Что?
–То!
Эмма расцеловалась с Ди, снова поздравила её с ролью. Эрнест, держа под мышкой Афродиту, махнул нам рукой. Оба вышли из комнаты слегка взволнованные.
Мы остались вчетвером. Динара и Тим танцевали, а мы с Машкой перекидывались фразами и курили по очереди её айкос.
В дверь постучали.
Я взглянула на танцующих Тима и Динару. Не слышат. Жонглёрша что-то бубнила, я встала со стула и подошла к двери. Открыв её, я обомлела: в коридоре с пышным букетом роз в руках стоял Вадим, муж Динары.