нас обманули? Обвели вокруг пальца! Это ж надо!..
– Что там доказывать? Какой смысл? Это из-за Машки все. Если бы она не ограбила своего хахаля, то можно было бы еще побороться, а так…
Динара всплеснула руками и горько усмехнулась:
– Мне хочется домой. К детям. И зачем я только поехала с тобой? Эта сраная поездка сломала мне жизнь.
В сердцах она топнула ногой. Весь ее вид раздражал, ее поведение злило меня, и я, наконец, взорвалась:
– Да у тебя кто угодно виноват: то я, то Машка, то жизнь, а ты, значит, белая и пушистая у нас! Заметь, никто тебя насильно не тащил в этот город и ни я, ни Машка тебя не принуждали спать с Тимом.
– Какая тебе разница с кем я сплю? – заорала она.
– Не поверишь, но мне плевать на это! Просто не надо обвинять все и вся! Мне хватило того, что и Вадик твой, рогоносец, меня обвинил!
Динара замолчала и принялась нервно расхаживать по мокрому снегу, втыкая в него свои каблуки.
– Что же теперь делать? Что же делать? – запричитала она.
– Снимать трусы и бегать! – рявкнула я.
Когда наступает крах, все готовы перегрызть друг другу глотки. Наверное, это инстинкт самосохранения срабатывает. Обвини другого, прежде чем он обвинит тебя.
Но какой толк от этих обвинений? Таким макаром, мы все трое останемся наедине со своими проблемами, и эти проблемы потопят нас.
– Сначала нам нужно вытащить Машку из тюрьмы. – немного успокоившись, сказала я.
– Как мы это сделаем? – равнодушно спросила Ди.
– Есть у меня одна идея… Поехали.
Мы двинулись к метро. Чемоданы буксовали на снегу, скакали на ямках. В какой-то момент мой чемодан подскочил и, скособочившись, застрял в луже. Я дёрнула за ручку. Чемодан рванулся на асфальт, оставив в луже один колёсик.
– Ну блин!
Теперь без одного колёсика продвигаться стало тяжелее. Динара забрала у меня Машину сумку, и я понесла чемодан на весу. В метро стало легче.
Людским потоком нас занесло в поезд, и мы забились в конец вагона, развернув дополнительные места.
Подруга легонько толкнула меня плечом.
– Где мы будем ночевать, Соня?
Я пожала плечами и снова подумала о том, что мы могли бы отстоять апартаменты на Невском хотя бы еще на одну ночь, если бы не Ди.
– В гостиницу поедем.
Динара промолчала, а я погрузилась в невесёлые мысли.
Всего две недели назад мы ступили на питерскую землю. Счастливые, полные сил и надежд.
За две недели случилось столько событий, сколько не случается за год. Моя надежда напечатать сказку феерически провалилась. Отношения с Женей развиваются не так, как я мечтала.
Ну ладно, у меня дела идут ещё куда ни шло, чего не скажешь о Динаре и Маше. Жонглёрше грозит реальный срок, а Динара в погоне за красивой жизнью потеряла семью. Вдобавок из-за собственной глупости мы лишились жилья и остались на улице. Последний штрих судьбы, вишенка на торте. Жизнь посмеялась над нами. И кто нас облапошил? Пара пенсионеров! Смешно.
Я открыла сообщения от Жени и перечитала их. Знал бы ты, какой треш сейчас происходит в моей жизни, то не писал бы мне, заблокировал бы к чертям собачьим и постарался бы забыть меня как страшный сон. Женя, Женечка, глупая вышла у нас ссора.
Я написала: «Привет, мне пока некогда. Поговорим позже»
До станции "Обухово" мы доехали к одиннадцати вечера.
Я открыла карту, вбила адрес Юрика. Слава богу, идти всего – ничего.
Найдя нужный дом, я позвонила в домофон.
«Т-р-р-р – т-р-р-р, т-р-р-р – т-р-р-р», – требовательно переливался звонок, уносясь в недры дома. Вдруг «где-то там» сняли трубку и мужской голос бесцветно ответил:
– Кто там?
Я замешкалась, потому что не подумала, кем представиться.
– Почта! – брякнула я первое пришедшее в голову.
– Почта в такое время не работает, – заржал мужчина.
– Работает, – тупо сказала я и добавила: – Откройте, тут холодно.
На том конце помедлили и сжалились:
– Ладно, заходите.
Мы с чемоданами и сумками неуклюже ввалились в чистенький, пахнущий известью подъезд. Старый лифт с грохотом открыл двери и тяжело понёс нас на четвёртый этаж. Мы доехали до нужного этажа, вышли из лифта и остановились перед дверью под номером «91». Поколебавшись, я нажала на дверной звонок.
Дверь открылась и перед нам вырос высокий седой мужчина в клетчатых шортах и футболке.
Так вот ты какой. Юрий Холмогоров. Точно такой же, как на фотографиях в родительском альбоме, только сильно постаревший.
Юрий окинул нас подозрительным взглядом, не понимая, кто мы и зачем пришли.
– Чем могу быть полезен?
Я сделала шаг, чтобы Юрий мог вблизи разглядеть моё лицо.
– Не узнаешь… меня?
Голос мой предательски дрогнул. Юрий непонимающе качнул головой, но тут же его нижняя челюсть медленно поплыла вниз.
– Наташа?
Я спокойно посмотрела в его ошарашенные глаза.
– Нет, папа. Я её дочь.
Да, совершенно точно это был мой отец. Когда полицейский сказал фамилию парня Жонглерши, у меня были еще сомнения, поскольку, по моим данным, мой отец был ученым, а не водителем трамвая. Но теперь сомнений нет. Это он.
– Соня! – выдохнул он.
Хвала бегущим. Хвала тем, кто устремляется навстречу судьбе.
Самые масштабные переселения на планете привели к развитию межкультурных коммуникаций и падению Римской империи.
Все, кто хочет больше и кому становится тесно в родных пенатах получают в итоге либо славу и деньги, либо нищету и смерть. Кто-то прославляется, а кто-то поджав хвост, возвращается домой подобно побитой собаке. Или пан, или пропал.
Мое бегство привело к краху масштаба поменьше чем падение Римской империи, но важнее всего – мое бегство привело меня прямиком на порог прошлого.
Как бы человек не юлил с самим собой, как бы не обманывал себя, что нерешенные вопросы не так уж и важны, все равно рано или поздно он вернется к исходной точке и придется их решать. Увы и ах. Ни одну главу жизни не открыть, пока не закроешь предыдущую.
Как я не бежала от прошлого, теперь я стояла лицом к лицу с ним.
Я стояла перед своим отцом.
Юрий нервно сглотнул, поднес руку к лицу и с силой потер подбородок.
– Так неожиданно. Как ты… Выросла! – пробормотал он. Я пожала плечами.
– Ничего удивительного. Как-никак почти двадцать пять лет прошло.
Он бросил взгляд на наши сумки, всплеснул руками.
– Вы только с дороги? Прошу, заходите!
С этими словами он попытался забрать у меня сумку, но я не отпустила ее и шагнула внутрь квартиры.
– Сама.
Юрий отдернул руки, пригладил волосы петярней. Глаза лихорадочно блестели.
Пропустив нас прихожую, Юрий закрыл дверь, повернулся белый как мел.
– Дочь. Не могу поверить.
Я поставила сумки на пол, стянула ботинки и пошла вглубь квартиры, ступая по густому бежевому ковру. Просторная кухня Юрия была обставлена современной техникой. Посередине стоял диван, крытый белоснежным пледом. Ближе к окну барная стойка, за которой наверняка просматривался вид на район. На противоположной от окна стороне висел большой плазменный телевизор. Мягкий свет струился из маленьких лампочек в потолке. Кухня располагала к отдыху.
– Уютно у тебя, – сказала я, усаживаясь на диван. Юрий, неотрывно глядящий на меня из прихожей, жестом пригласил колебавшуюся с ним рядом Динару.
Динара двинулась ко мне и села рядом. Юрий подошел к кухонному гарнитуру, на нижней части которого стояла кухонная утварь.
– Как ты нашла меня?
Он включил серебристый чайник и, обернувшись, опёрся поясницей на столешницу.
Я развела руками.
– Дело техники. Я не буду спрашивать, почему за все эти годы ты ни разу не дал о себе знать. Мне это совершенно не интересно. Для меня родители это Света и Толя, точка.
Наверное, мое заявление выглядело слишком по – детски.
Юрий покачал головой, дотронулся до затылка.
– Прошу тебя, не делай поспешных выводов. Пожалуйста. Ты ничего не знаешь. Я тебе все объясню.
– Не хочу ничего знать, – взбрыкнулась я, сложив руки на груди. И тут же разозлилась на себя – ей богу, как ребенок.
– И тем не менее, тебе придется выслушать, раз уж ты здесь, – безапелляционно заявил он. В этих его нотках почувствовалась властность, и я вспомнила Жонглершу, из рассказа которой сложился примерно похожий портрет Юрия.
– Тогда, в тот день, когда все случилось, может быть ты что-то помнишь. Мы поехали на пикник в одно место, а попали на военный объект. Мама отдыхала в палатке, а мы с тобой пошли прогуляться. Я дал тебе посмотреть в бинокль и ты увидела зайца. Ты так громко кричала и прыгала. Помнишь?
Я вспомнила про свой сон с зайцем.
– Немного.
– Кофе? – спросил он, доставая чашки.
Мы закивали. Юрий насыпал в три чашки кофе и залил кипятком. Мы с Динарой встали, прошли к столу и сели на высокие барные стулья. Юрий поставил вазу с сахаром, из холодильника достал коробку сливок и поставил на столешницу. Сел.
– Конечно ты мало, что помнишь. Ты была слишком маленькой. Но я тогда увидел другое, я увидел военную базу прямо у холма. И, представь себе такую неудачу: нас заметили дозорные. Тогда мы побежали с тобой к маме, разбудили ее, быстро собрали вещи и поехали в город, но за нами была уже погоня. Я торопился, не знаю почему. Наверное, испугался и… Не справился с управлением. Мы разбились. Мама погибла…
Голос Юрия дрогнул, он замолчал, уставившись невидящим взором в вазу с сахаром.
– Нас догнали, зачем-то угрожали автоматами, словно мы были какие-то преступники… После больницы меня забрали и долго пытались выяснить, на кого я работал, – продолжал свой рассказ отец. – Никто не поверил, что это мое хобби. Простое дурацкое хобби! Мне так и сказали: «Никто тебе никогда не поверит. Хочешь жить – откажись от семьи. Скажи родственникам, что уезжаешь на родину». Им не нужна была шумиха. Меня быстро осудили, якобы, за причинение смерти по неосторожности, и приговорили к пяти годам. И там, на зоне, я все время был под пристальным надзором. Кого только ко мне не подсылали, лишь бы выведать, на кого я работаю. Потом меня выпустили. В институт, естественно, зэка никто брать не хотел. И я не мог вот так явиться перед тобой. Потому что все думали, что я уехал в Петербург. Потом я пошел работать водителем трамвая и постепенно дослужился до начальника. Такова моя история, дочь.