Ох, как жёстко. Розетта в своем репертуаре, включила стерву, но иначе было никак.
— Здравствуйте, коллега, — приблизилась я.
Мужчина-адвокат, имени которого я так и не узнала, здороваться не стал. Демонстративно отвернулся и сел на лавку. Что ж, тем лучше.
— У вас получилось? Вы смогли? — тараторила Розетта, пока я усаживались на место главного защитника.
— Можешь быть спокойна, — последнее слово прошептала. Послышались шаги судьи.
В зале воцарилась тишина. Все присутствующие встали, как полагается. Судья взошел на кафедру и взглядом охватил зал.
Где-то внутри я ожидала такой подставы. Мир тесен именно тогда, когда тебе это совершенно не выгодно. Встретить бывшего, когда не накрашена. Встретить брата-судью именно на твоем заседании.
Почему он взялся за это дело? Из-за того, что оно связано с лордом Элварсом? Да, тут и гадать не надо… Это можно было предвидеть, к гадалке не ходи.
— Судья Феррано, — представила секретарь, хотя конкретно мой брат в представлении не нуждался. В столице его уважали, в провинции боялись. А в семье любили, как без этого.
Знаменитый честностью и неподкупностью судья Феррано сначала не заметил меня, затем остановился, нахмурился. И вот уже взглядом полным гнева впился мне в переносицу.
— Ника Фейн проходит в деле как косвенный свидетель, — оттарабанил он, не глядя в листок, — она не может защищать обвиняемую.
Секретарь поправила очки.
— Адвокат Фейн, объяснитесь, пожалуйста.
— Уважаемый суд, — обратилась я больше к брату, чем к судебной системе. — В колледже лорда Элварса я больше не работаю. Моя увольнительная датирована числом задержания леди Баллеэстро. Меня не было в колледже в тот день ни по документам, ни фактически. Какой же из меня свидетель?
— Хорошо всё устроила, — буркнул коллега с лавки.
Видно, брат его мнение поддерживал, но вслух сказал иное.
— В таком случае прошу садиться. Судебное заседание по делу Розетты Баллеэстро объявляю открытым.
Далее мы заслушали сторону обвинения в лице пожилого следователя. По-видимому, тот был очередным ярым поклонником Элварса, потому вел себя крайне резко и беспринципно.
В конце своей речи он подытожил:
— Розетта Баллеэстро обвиняется в покушении на убийство лорда Элварса, чему имеются прямые и косвенные доказательства. Признает ли обвиняемая вину?
— Не признает, — ответила я за Розетту.
В зале стало тихо.
— Есть ли у вас, что сказать в свою защиту?
— Есть.
— Говорите, — поторопил судья.
Я медленно выдохнула, набираясь храбрости.
— Розетта Баллеэстро интересовалась ядами и противоядиями, так как неоднократно на протяжении нескольких лет ее регулярно травили и пытались травить. Леди сильна духом, потому не жаловалась, самостоятельно боролась за жизнь и вполне успешно. Изучала свойства ядов, училась определять их по внешнему виду и запаху. Именно этим объясняется интерес к подобной литературе.
— Что же, вы полагаете, сам лорд Элварс травил ученицу? — не выдержал следователь. — Какое беспочвенное обвинение!
— Вовсе нет. Полагаю, лорд Элварс здесь вообще не при чем. Как известно, яды предпочитают женщины.
Одним жестом судья Феррано прервал следователя и взял слово.
— У вас есть факты, доказывающие наличие попыток отравления?
— У нас есть свидетели, которые некоторым образом были в курсе происходящего.
Следователь побагровел.
— Нет времени, чтобы переносить заседание из-за ваших свидетелей! В этом ваша цель? Отсрочить неизбежное?
— Переносить заседание нет необходимости, — старательно, без эмоций ответила я, — всех, кого нужно, вы уже пригласили.
— Разберемся, — махнул рукой брат. — Приглашайте.
Потянулись свидетели.
Как один они твердили о скверном характере Розетты, как она их унижала. Раз за разом проливала супы и компоты. Сколько бед они пережили с взбалмошной ученицей лорда Элварса. Сколько слез пролили и тому подобное.
— Защита, — окликнул судья, — задавайте вопросы.
На пъедестале под взором суда сжимала ладони Фания. Весь ее вид выдавал страх и дискомфорт. Она хотела уйти из этого страшно нервного места поскорее, но пришлось ее задержать. Прости, Фани.
— Как вы считаете, почему Розетта не любила супы? Может быть, кто-то из служек хотел ее разыграть и добавлял что-то в тарелку Розетты? Попытайтесь вспомнить.
Фания вцепилась в правую косичку, а глазами уткнулась в пол. Может, так легче думалось?
— М-м, да, видела один раз, — воскликнула она, преданно глядя на меня, и я облегченно вздохнула. Служки не верили, что я всерьез защищала Розетту. Потому на мои вопросы отвечали охотнее, чем на вопросы следователя.
— Расскажите, где и когда это было.
— М-месяц назад. Я овощи на кухню таскала, кухарка попросила, и между рядами видела, как одна из служек налила что-то в тарелку господам, в блюдо старших учеников, наверное, Розетте. Я, честно, подумала, что это горчица.
— Почему горчица?
— Не знаю, — наивно пожала плечами Фания. — Она горькая.
— Вы видели лицо служки? Сможете ее опознать?
— М-м… Опозна-а-ать, назвать имя? Нет, вряд ли. Там ящики были, видела только руки.
— Спасибо за информацию, — прервал брат и пригласил следующего свидетеля.
Мне давали слово ещё, и каждый раз картина повторялась. Яд в виде горчицы, чесночного порошка, горошин перца, уксуса. Отравитель был умен и предусмотрителен. Отравляли еду и на кухне, и в конюшне, и в саду. Но это мы знали и так. Весь прошлый день мы с Кузей потратили на подготовку к суду и выяснили, что Розетту травили руками ничего не подозревающих служащих колледжа, играя на их неприязни к Розетте. Подговаривали одну, та — другую. Цепочка вилась и извивалась от одной служки к другой.
Служки не подозревали, что вместо горчицы подливают в суп яд. Розыгрыш — считали они, и неделю за неделей травили Розетту самыми изощренными способами. Кто организовал травлю, кто доставлял яд, кто вообще надоумил служек разыгрывать Розетту — мы так и не узнали. К счастью, на этом заседании личность отравителя нам была не нужна.
Последний свидетель дал показания и вышел из зала. На лицах судьи и следователя застыло смятение.
— Но записка… — пискнул следователь и был прерван жестом.
— В таком клоповнике записку могли и подложить. Рассматривало ли следствие эту версию?
Служитель закона стыдливо прикрыл лицо кипой бумаг.
— Понятно, — решил судья. — В связи с вновь открывшимися фактами дело Розетты Баллеэстро о покушении на убийство лорда Даниэля Элварса переквалифицировано в дело о покушении на убийство Розетты Баллеэстро. Прежние обвинения сняты.
Гулко стукнул молоточек, эхом отражаясь где-то в животе.
Мы смогли! У нас получилось!
— Будет ли защита ходатайствовать о моральном ущербе?
Я пихнула в бок коллегу с розовой бабочкой. Мужчина понял без слов, а я ещё раз осознала, что доверять кому-то обязанности не только приятно, но и полезно.
Опытный адвокат, назначенный Розетте ее отцом знал свое дело. За пять минут он заставил следователя поступиться всеми своими принципами, вогнал в краску стражей порядка у дверей, выбил огромную сумму за моральный ущерб для Розетты и путевку в санаторий следователю. Отдохнуть, подлечить нервы.
Довольные друг другом мы выходили из здания суда как старые друзья.
— Ника, — наклонился он, — не хотите чего-нибудь выпить? Я знаю отличный ресторан поблизости.
— Эм…
Не успела ответить, как передо мной выросла знакомая мужская спина с развевающимся зеленым шарфом. Где только поджидал?
— Дама не пьет, и спутник у нее уже есть.
— Искренне жаль. — Адвокат с розовой бабочкой нашел мой взгляд и подмигнул. — Тогда до следующей встречи!
Дружелюбно помахала ему. Отличный оказался адвокат, профессионал. Даже без моего выступления Розетте вряд ли грозило бы длительное заключение. И все же, я была горда собой и командой, что уж таить. Без сведений Рика, без откровений Розетты, без упорства Кузи вряд ли я бы рискнула.
— До следующей встречи, — по-детски передразнил Рик и повернулся ко мне. — Почему я вечно застаю тебя с другими мужчинами?
— А я тебя с женщинами! — парировала я.
— Брось, Луиза не считается.
— Ещё как считается.
— О чем спорите?
За глупой перепалкой мы не заметили, как подошла Розетта. Ее выпустили позже, но кое-кто уже спешил встречать.
— Рози! — позвал Кузя сквозь толпу.
— Я здесь! — помахала она.
Парень поймал ее на лету, прямо посреди площади перед судом. Ветер всколыхнул рыжую копну волос, закрывая лица молодых и, кажется, влюбленных.
Прохожие спешили по делам, бесколесники бороздили лужи, а они были центром, неподвижной точкой в этом хаосе.
— Так мило, — прокомментировала я, наклонив голову.
Рик только вернулся из гардероба. Накинул на меня плащ и без спроса намотал на шею малиновый шарф.
— Подожди, это не мой.
— Твой. Это подарок.
Коснулась мягкой шерсти и утонула пальцами в петельках. Ладно-ладно, убедил. Шарф великолепный.
— Этому сорванцу давно пора влюбиться, — вдруг сказал Рик, и я не сразу поняла, что речь о Кузе.
Проследив за его взглядом, увидела удаляющуюся с площади парочку. Копна рыжих волос последний раз мелькнула в толпе и исчезла.
Переглянувшись, мы двинулись к остановке.
— Ты его знаешь? — это я о Кузе.
— У меня хорошая память на лица. Помню его ещё малышом, а теперь вон как возмужал.
Кажется, Рик говорил, что работал в столице. Неужели во дворце? Вот жук!
— Значит, ты знаешь, что он принц? — сощурилась.
Рик посмеялся.
— Меня больше удивляет, что об этом знаешь ты.
Ночью в отеле состоялся разговор. Кузя сидел на полу. Я пролистывала книгу ядов, изучала пометки Розетты на полях. Пугало содержание.
Розетта подробно записывала, сколько раз ее травили тем или иным ядом. Описывала свое состояние после отравлений, когда она случайно пробовала отравленную пищу. Симптомы, чем лечилась, какие противоядия готовила — всё это было в книге.