– Так! Это выбросить! – из шкафа вылетело сразу несколько сереньких платьев. – А лучше сжечь за осквернение моего взора. Это, – на пол упало ещё несколько вешалок, – туда же. А вот это… – Джер жестом фокусника извлёк платье бледно-розового цвета, которое я надевала на один из «взрослых» приёмов, – примерь!
Его «примерь» прозвучало как приказ, и я аж подпрыгнула от возмущения. Платье было замечательным, и мне очень шло, но, учитывая повадки одного дикаря, я не собиралась носить подобные фасоны при нём.
– Мм-м? – Джервальт обернулся и окинул долгим взглядом.
А потом даже догадался!
– Не согласна? Ну ладно…
С этими словами его высочество опять вернулся к шкафу, чтобы вытащить шёлковое платье бордового цвета.
Щёки снова опалил румянец – этот наряд относился к числу весьма открытых. Подобное можно надеть вечером в театр, прикрыв плечи и декольте меховой накидкой, и если тебя сопровождает ну о-о-очень приятный кавалер.
Джервальт к такой категории не относился, да и накидка осталась в фамильном особняке, так что…
– Не дождётесь, – сообщила я враждебно.
– Хорошо. – Он пожал плечами. – Но учти, моё терпение не безгранично. Сейчас предложу последний вариант.
С этими словами подопечный вытащил лёгкое платье цвета игристого вина, и я злобно скрипнула зубами.
Скрипела тихо, но Джервальт расслышал и поинтересовался:
– Алечка, а что на этот раз не устраивает?
Не устраивало всё, и я сказала:
– Я не собираюсь играть в эту игру!
Всё. Шкаф был забыт, а Джервальт развернулся ко мне, и вид при этом имел довольно угрожающий.
– Алечка, солнышко, ты, кажется, не понимаешь…
– Нет, это вы не понимаете!
– А ну тихо! – рыкнул он.
В голосе прозвучала гроза, да такая, что внезапно захотелось присесть и попятиться, но я, разумеется, осталась на месте. Только почувствовала себя дрессированной собачкой – уж слишком живо отреагировала на его команду. Так, словно он в самом деле имел право сказать это вопиющее «цыц».
Джервальт дождался тишины, смерил меня новым пристальным взглядом и заявил:
– Алессандра, я требую, чтобы ты одевалась и выглядела красиво.
Я открыла рот, желая возразить и напомнить, что приказать девушке быть красивой не может никто, но его высочество сказать не позволил:
– Я – принц! Наследник одного из богатейших королей! И я хочу видеть рядом с собой леди, а не чм… эм… одетую как попало девицу.
Тут у меня буквально челюсть отпала. Как-как он меня назвал?
Непроизвольно сделала угрожающий шаг вперёд, но принц даже бровью не повёл. Вместо этого тряхнул третьим из одобренным платьев и…
– Вон отсюда! – прошипела я.
Отбросил платье и сложил руки на груди – мол, попробуй выгони.
– Вон! – повторила гневно.
Опять с места не сдвинулся, а я…
А меня только что чмом обозвали. Меня!
Вдох, выдох, и я, сощурив глаза, ответила:
– Хорошо, ваше высочество, я переоденусь.
Сразу оживился, но явно не поверил. Посмотрел с таким скепсисом, что пришлось топнуть ногой.
Вот теперь мозг наследника проснулся и потащил своего носителя в сторону примыкающей к спальне гостиной. А рот, который мозгу объекта явно не подчинялся, заявил:
– Только постарайся недолго. Я тебя снаружи подожду.
Он. Меня. Подождёт!
Едва Джер вышел, я несколько раз подпрыгнула на месте, а потом занялась пинанием пола. Сказать, что злилась – соврать. Это было бешенство чистой воды!
Да он… Да я… Да я ему все патлы повыдёргиваю и пущу на амулеты! А лучше наделаю сувениров и продам их поклонникам нашего кронпринца, благо в столице таких идиотов полно.
Из хорошего – бешенство не помешало подхватить ещё одно, не замеченное наследником платье, и удалиться в ванную для переодевания. Наряд «в гости к тётушке» был буквально содран, его место занял другой – «на прогулку с мамой и сестрой».
То есть платье не серое и очень даже милое, с целомудренным декольте и красивыми оборками. В таком действительно не стыдно выйти в люди, и даже в тронном зале, где вчера чувствовала себя кляксой, уже не будешь стесняться.
Закончив с пуговицами и шнуровкой, я всё же набросила сверху мантию, а потом занялась причёской. Мстительно вытащила все шпильки и заплела волосы в пышную косу. Прочитала зубодробительное заклинание завивки, чтобы превратить две тоненькие прядки, выскочившие из причёски, в локоны и тут же заправить их за уши. Всё. Пошла.
О том, что Джервальт вполне мог вломиться в ванную в момент переодевания, я подумала лишь после того, как вышла. Запоздало вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, выпрямилась и последовала в гостиную в намерении поразить, а лучше убить красотой.
Только дикарь, завидев меня, скривился и вздохнул разочарованно.
Ну всё! Сейчас я его точно покусаю!
– Мм-м… ладно, сойдёт. Но в следующий раз, – тычок пальцем в сторону декольте, – мне бы хотелось видеть, что у тебя есть грудь.
Возмущение вскипело так, что почудилось – сейчас лопну! Нет, меня в самом деле едва не разорвало на тысячу крошечных магианн.
А Джервальт видел, и вот эта реакция ему как раз понравилась – его высочество выдал поистине сиятельную улыбку. Веселился, ещё не зная, что тем самым подписал себе приговор.
Впрочем, как поставить мужлана на место прямо сейчас, я не знала. Но тут пришла помощь в лице Лилы – служанка принесла записки, которые отправили цирюльник, сапожник и портной.
То есть сначала, в процессе ожидания принца, служителям красоты и моды написала я сама, изложив намерения и желания, а сейчас они ответили.
Его высочество наблюдал за передачей записок настороженно, но не вмешался. Я же сразу принялась читать, чтобы выяснить: цирюльника нет, за него ответил помощник, но заверил – едва мастер вернётся, будет в полном распоряжении принца. Сапожник выразил готовность явиться по первому зову, а вот портной оказался умнее и проворнее всех.
Он писал, что готов вот прямо сейчас прислать альбом с моделями, а заодно и целую вешалку уже готовых одеяний для принца. То есть мастер уже подсуетился и кое-что сшил.
Улыбка, озарившая моё лицо, была такой, что Лила побледнела, а Джервальт… в очередной раз показал себя диким. Ведь только туповатые дикари могут с таким спокойствием реагировать на смертельную опасность – цивилизованные благоразумные люди так себя не ведут!
Глава 8
Посетители явились одновременно – столкнулись в дверях апартаментов и целую минуту, сияя насквозь фальшивыми улыбками, толкались в борьбе за право первым переступить порог. Победил невысокий толстячок в длинном канареечно-жёлтом жилете поверх лиловой рубашки и малиновых штанов. Он неожиданно присел и, поднырнув под выставленную в качестве преграды руку противника, буквально влетел в гостиную, кубарем прокатился по полу и застыл у закинутых на пуфик ног кронпринца.
Джервальт от такого эффектного появления подавился вдохом и закашлялся, а я уронила ложечку, которой размешивала сахар в чае.
– Ваше высочество, – простирая к принцу пухлые руки, возопил визитёр, – разрешите отрекомендоваться!
– Разрешаю! – с опаской кивнул Джер.
– Пайтер Итибальд тридцать восьмой, – одернув жилет и поправив сбившийся парик, представился толстяк. Говорил он с лёгким акцентом – заметно растягивал гласные.
– Э-э-э… – Я впервые видела кронпринца растерянным. Он даже спустил ноги на пол, сел ровнее и только после этого продолжил: – Вы уверены, что вам ко мне?
– Разумеется, к вам! Никто кроме меня не справится с задачей!
– Не слушайте этого хвастуна, ваше высочество! – подходя, вмешался в странный диалог второй визитёр – худой и сутулый брюнет в скучном тёмно-сером костюме. Посреди роскошно декорированной комнаты, рядом с пёстро наряженным соседом он смотрелся как комок грязи во фруктовом салате. – Я Огест – королевский портной, – с поклоном продолжил мужчина.
– Бездарность! – злобно прошипел толстячок и попытался стукнуть врага локтем под колено.
– От бездарности слышу! – ловко отступив, не остался в долгу тот. – Ваше высочество, как уже изложил письменно, я взял на себя смелость изготовить несколько базовых элементов вашего будущего гардероба, опираясь на снятые с ваших старых вещей мерки. Естественно, с поправкой на… – портной замялся, видимо, подбирая определение поделикатнее, – вашу несколько изменившуюся комплекцию.
– Лучше бы ты взял на себя смелость посмотреть правде в глаза, – поднимаясь с колен, пробурчал Пайтер тридцать восьмой, – и сожрал портняжную ленту от осознания собственной бесталанности!
– Изволите примерить, ваше высочество? – не обращая внимания на нападки конкурента, спросил Огест.
– Изволит! – поспешила ответить я.
– Ввозите! – скомандовал портной, повернувшись к двери.
– Ваше высочество, – взвыл толстяк, схватившись за голову. – Вы только посмотрите на эту серость! – простонал он, подскочив к длинной стойке, которую вкатили из коридора двое мальчишек лет пятнадцати. – На эту убогость! – брезгливо подцепив двумя пальцами рукав чего-то тёмно-синего, продолжил стенать Пайтер. – Разве может особа вашего положения носить это безобразие? Это преступление против вкуса! Это издевательство над модой! Этот кошмар! Этот ужас! Эту…
– Я так и не понял, – перебил поток патетики Джервальт, – вы вообще кто?
– Я создатель! Мастер! Художник! Гений!
– Попугай! – вырвав из пухлых пальцев рукав своего творения, припечатал Огест.
Кронпринц хмыкнул, явно согласный с последней характеристикой, но оскорблённый толстяк этого не заметил – он упёр руки в боки и, набычившись, попёр на противника.
– Ты кого попугаем назвал, позор гильдии?
– Вы тоже портной? – озвучила я догадку.
– Тоже? – мигом переключился на новый объект для злости Пайтер. Он подпрыгнул, как мячик, развернувшись лицом ко мне, и гневно запыхтел. – Портной? Да я великий кутюрье! Тридцать восьмой представитель прославленной династии! Да её величество Оритания два года уговаривала меня перебраться из Кариса в ваше захолустье, куда не долетает ни одно модное веяние. Да я ваша единственная надежда на достойный облик. Да я…