— Даша! — Охотник тряс меня за плечи без всякой приличествующей моменту нежности. — Ты витаешь в облаках!
— Я слушаю, — сообщила я, сфокусировав взгляд, и покраснела.
У Ларса на подбородке была ямочка, к которой мне очень хотелось прикоснуться, а золотистые ресницы отбрасывали кружевную тень на скулы.
— Мне очень жаль, что я втянул тебя, глупенькую, наивную полукровку, в эту историю. Жаль, что наложил чары, чтобы ты согласилась на переход, и жаль, что я уже ничего не в силах изменить.
Я задохнулась. Блондин равнодушно отпустил мои плечи и кивнул:
— Пошли! Мне еще предстоит разыскивать родственников нашего маленького нюхача.
Остаток пути я страдала. Плакать не хотелось, хотелось выть в голос, широко раскрыв рот, всхлипывая и размазывая по щекам злые горячие слезы. Вот так вот, наивная полукровка, Дарья Ивановна, и разрушаются девичьи мечты. Вы, значит, придумываете себе всякие романтические обстоятельства, стараетесь забыть о том, что предмет вашей страсти еще полчаса назад с верховными ведьмами тискался, а он, оказывается, вас просто пожалел.
— Боязни суши у тебя не наблюдается? — Ларс ловко спрыгнул на траву и протянул мне руку. — Твердая земля, поверхность… Непреодолимый ужас чувствуешь?
— Нет, — гордо проигнорировала я помощь. — Отойди, а то еще придавлю ненароком.
Он бы, может, и успел отскочить, если бы камни под ногами вдруг не заходили ходуном, как будто стряхивая меня. Я широко раскинула руки и полетела вниз. Подмять под себя крупного высокого мужчину — это, доложу я вам, непередаваемое ощущение. Абсолютная власть над миром, наверное, вызывает похожее чувство.
— Как ты, жива еще с таким вестибулярным аппаратом? — покряхтывая, поинтересовались снизу.
Я даже зажмурилась от удовольствия, представляя, какие лиловые синяки появятся на моем спасителе через пару часиков. И правильно, ломать романтический настрой прекрасным дамам должно быть еще и больно.
— Всегда находится кто-то, у кого с этим самым аппаратом все хорошо.
Я поднялась, потянулась и посмотрела назад. Скалистый гребень, по которому мы только что шли, исчезал под водой.
— Поэтому так важно четко рассчитать время перехода. Иначе пришлось бы добираться до берега вплавь.
Я пожала плечами. Сообщать о своей давней гидрофобии было излишне, как и о том, что плаваю я с изяществом лома.
Утоптанная тропинка уводила от берега. По ней мы и пошли. Флора была привычной — обычная зеленая трава, невысокие кусты подлеска, ноздреватая кора древесных стволов. Минут через двадцать тропка вывела нас на большую поляну, в центре которой возвышался старый дуб.
— Ждать будем здесь. — Ларс достал, из рюкзака каремат веселенького розового цвета, расстелил его под деревом и жестом предложил мне присесть.
— А разве не нужно первым делом развести костер и поставить палатку? — блеснула я полученными еще в школьных турпоходах знаниями.
— Никогда не зажигай огонь в лесу маленького народца. Пожаров они боятся больше всего. А нарушителя могут и покалечить.
Ларс устроился прямо на земле, что-то усиленно разыскивая в недрах своего рюкзака. А еще потом говорят, что это в дамских сумочках бардак. Я, например, в своей сумке любую вещь на скорость найти могу с закрытыми глазами. Хотя и таскаю с собой всегда уйму всего полезного: записную книжку, десяток ручек, салфетки, запасные колготки, два комплекта ключей, новый зонт, который служит скорее талисманом от дождя, чем средством защиты от оного, пачку каких-нибудь крекеров на случай приступа голода, бутылочку минеральной воды, чтоб не питаться всухомятку, косметичку с набором первой необходимости, чтоб, не дай бог, не скомпрометировать себя в обществе блестящим носом, зарядку для телефона, сам телефон…
— Вот ты где! — Блондин поднял серебряное тельце Пака на ладони, как будто демонстрируя всем желающим. — Передайте Бусинке, что с ее сыном случилась беда.
Ветер тревожно взвыл в кроне дуба: «Бусинка, Бусинка, беда, беда…» Стая птиц сорвалась с веток. Нам на головы посыпались желуди и сухой древесный мусор.
— Она сейчас будет, — сказал Ларс. И, положив Пака на мой коврик, растянулся на траве. — Подождем.
ГЛАВА 8Небожьи коровки, или Вторая жизнь столового серебра
Лучший способ организовать панику — попросить всех сохранять спокойствие.
Про крокодилов рассказывают страшные вещи. И хитрые они, и жестокие, и могут часами подкарауливать добычу, притаившись в прибрежной воде. Я была спокойна, как крокодил на отдыхе. По крайней мере, мне хотелось, чтобы все было именно так. Подумаешь, стая насекомоподобных фей! Одной фобией стало меньше, когда я представила всю эту размахивающую колюще-режущими предметами братию в коллекции своего отца. Да уж, профессор Кузнецов со своим разящим сачком для ловли бабочек живо поставил бы их на место — в аккуратные застекленные рамочки с подписями на латыни. Я бы ему еще и помогла. Вот еще одна хамоватая малявка попытается цапнуть меня за выступающую часть тела, я сама начну коллекцию собирать!
— Брысь! — отмахнулась я от настырного фейка. — Ларс, сделай что-нибудь, а то я орать начну!
Блондин увлеченно беседовал с крошечной рыжей бабенкой, которая сидела на его ладони. Пухлая дамочка была облачена в алые доспехи (судя по виднеющимся на пластинах точкам, из крылышек божьей коровки) и вооружена десертной вилкой.
— Я занят. — Охотник даже не посмотрел в мою сторону.
У-у-у! Шовинист!
— Всем приземлиться и соблюдать тишину!
Ага! Так они меня и послушались. Давай, Дашка, ты же можешь! Где твой легендарный уговаривающий голосок? Я глубоко вздохнула. Растрепанный крошечный блондин (вот, опять блондин!) с ножом наперевес кувыркался в воздухе в сантиметре перед моим носом.
— Какой ты красивый, — восхищенно проговорила я. — И ловкий.
— Я еще и вот так могу, — пискнул он. — Смотри!
— Ну просто фигура высшего пилотажа! — Голосовые связки тепло вибрировали. — Как она называется?
— В мою честь — пике Огонька.
Малыш теперь просто висел передо мной, помахивая крылышками.
— Сколько внимания нашему хвастунишке! — подлетела синеволосая девчонка. — Меня зовут Лучинка.
— Ты тоже красивая.
Через несколько минут у меня было тридцать новых знакомых, которые послушно расселись на розовом каремате. Все они были красавцы, эквилибристы и самые ловкие существа во вселенной. По крайней мере, именно об этом, пытаясь не повторяться, я им сообщила. Ребята и правда были милыми и напомнили мне Жанкиных третьеклашек. Десертные ножи, вилки и даже одна ложка лежали кучкой подальше от владельцев, демонстрируя мирный характер нашей беседы.
— Вот кто тебе нужен, Бусинка, чтобы держать в узде твоих сорванцов.
— Леди — сирена? — Рыжая воительница сидела на плече блондина, свесив ножки.
Уважение, прозвучавшее в голосе, мне понравилось.
— Не сирена, — решила я проявить патриотизм. — Сирин.
— Леди Сирин Энского уезда, — усмехнулся Ларс, демонстрируя начитанность. — Очень благозвучно.
Я немного подумала и согласилась — да, хорошо.
Бусинка, предводительница местных малышей, оказалось дамой на редкость деятельной. Ситуация, в которой оказался ее непутевый сын, кажется, нисколько ее не удивила.
— Вот учишь его, учишь, мерзавца, лишний раз светлым на глаза не попадаться, все без толку… Наутро будет как новенький, — успокоила она нас, небрежно постучав по серебряному Паку вилкой. — Сейчас его надо на жертвенный камень уложить.
— Я могу помочь? — почтительно спросил Ларс. — Перенести блудного отпрыска?
— Деньгами поможешь. Не хватало еще вам, громадинам, к нашим священным местам дорогу показывать.
Бусенка залихватски свистнула, и четверка маленьких фей подняла в воздух статую Пака. Остальные, жужжа, потянулись следом, образовав нечто вроде журавлиного клина.
— Пока, леди Сирин! Приятного путешествия!
Я кивала и улыбалась в ответ.
Бусинка подождала, пока процессия исчезнет за кронами деревьев.
— Ну что, Хитрый Лис, будем торговаться?
Блондин улыбнулся.
— Прости, что не уследил. Ты же знаешь, какой Пак взбалмошный мальчик.
— И во сколько ты оцениваешь мое прощение?
Мне стало скучно. Финансовые вопросы никогда не были моим коньком. Посмотреть на местную валюту я бы не отказалась, но, пока блондин не выложит ее на стол переговоров, которым стал мой каремат, можно расслабиться.
Солнце поднялось повыше и стало более ярким. Значит, скоро полдень, и не ела я со вчерашнего дня. Абсент не считается, хотя говорят, что алкоголь невероятно калорийный. Я побродила по полянке, стараясь особо не отдаляться. Ни ягод, ни съедобных корешков не обнаружилось. Как выглядят эти самые «съедобные корешки», я не знала, но их точно не было. Залезла в колючие кусты только для того, чтоб убедиться, что это точно не малина, или малина, но плодоносить ей еще не скоро. И тут меня накрыло. Загудело в ушах, перехватило дыхание, я задрожала, как в горячке.
Огонь. Стена огня, наступающая на маленький городок. Жители спят в своих игрушечных домиках. Ночь. Горячий ветер, поднимаемый огромными крыльями. С неба летит смерть. У нее желтые глаза и хищный изогнутый клюв. «Угук! — кричит смерть. — Угук-угук!»
Не знаю, сколько длилось мое видение, но когда я, потная и исцарапанная, добралась до Ларса, он уже в одиночестве валялся на траве и меланхолично пялился в небо.
— Где тебя носит?
— Ночью на жилища маленького народца нападут совы, — проигнорировала я вопрос. — Мы должны предупредить Бусинку!
— Это непросто. На призывы нам не ответят, а разыскать их городок без подсказки… — Блондин торопливо поднимался. — Пригнись!
Я упала на землю. Над головой свистнула молния.
— Сдавайся, охотник, я не хочу тебя убивать!
Из серого вихря появились фигуры паладинов. Эмбер заносил хлыст для повторного удара. Руби вынырнула из-за спины предводителя с искрящимся жезлом наперевес.