– Анри.
Голос Жерома застал его врасплох: он даже не заметил, как тот вернулся.
– Еще не проснулась?
Улыбка погасла, когда увидел сошедшиеся на переносице светлые брови и хмурый взгляд. Сразу же вскинул запястье, но браслет сиял безупречным золотом, ни единой черной прожилки.
– Где она?
Жером покачал головой и сложил руки на груди, предчувствуя бурю.
Помолчал, но все-таки ответил:
– Сбежала… уехала в город. Ночью.
25
Со второй ветки открывался превосходный вид на поля и на город. Искорка, которую я привязала внизу, поначалу щипала траву, но сейчас заснула. Оно и неудивительно: я сама то и дело клевала носом, норовя свалиться и свернуть себе шею. Помогали смачные щипки, от которых уже все запястье было в синяках. Сразу за рощицей начинались поля, а за ними – городок Ларне, слепок с Темных времен. Его до сей поры окружала крепостная стена, увенчанная дозорными башнями, только на юге от нее остались одни воспоминания.
Сохранились и одни массивные ворота, ведущие в город по выложенному булыжниками мосту. В темноте на светлых камнях чернели островки плесени и мха, да еще опаленные или размытые пятна – там, где стихийная магия прорывалась сквозь щиты во время боев. Через арку ворот я прошла рано утром, зябко кутаясь в накидку и увлекая за собой Искорку, не понимающую, к чему такая спешка: устала она вчера не меньше меня. Настроение было паршивое, спать хотелось зверски, но я только нахлобучила шляпу поглубже и отправилась искать того, кто передаст Ивару записку.
Город еще спал, только в пекарнях уже вовсю дымили трубы и аромат выпечки растекался над узенькими мощеными улочками. Неподалеку шумела вода – речка пронизывала город насквозь, зажатая прямо между невысокими каменными домишками. С небольшого мостика, раскинувшегося над каналом, виднелись стебельки камыша и квакали лягушки. Я прошла через пустынную городскую площадь мимо собора святого Альена, рядом с которым склонил голову плачущий светлый – скорбящий обо всех умерших во время великой эпидемии Темных времен. К счастью, долго бродить не пришлось: на окраине нашла мальчишек, пристроившихся под мостом.
Грязных, оборванных и таких худых, что становилось непонятно, как они на ногах держатся. Из одежды на них были какие-то потрепанные брюки и рубашки не по размеру, не говоря уже об обуви. Спали ребята на одном стеганом одеяле, которому уже лет десять как место было на помойке, а краев не хватало, чтобы завернуться целиком. Остальные нехитрые пожитки, прочно завязанные в узелки, лежали под головами. Стоило мальчишкам услышать шаги, двое тут же подскочили, схватили вещи и метнулись прочь.
– Хэй, это не жандарм! – крикнул один из них, самый высокий.
Остановились, обернулись, напряженно вглядываясь в меня.
– Вам что-то надо, месье? – настороженно спросил тот же мальчишка – видимо, у них он был за главного.
Я даже не удивилась: видимо, мой маскарад сработал. Убранные под широкополую вэлейскую шляпу волосы – все перья с нее ободрала лично, плотно застегнутая рубашка, облегающие брюки и сапоги до колен. Выдать меня мог разве что приталенный жакет, но спасала длинная накидка свободного кроя. А выдающимися формами я никогда не отличалась. Осталось еще обеспечить себе низкий грубоватый голос.
– Нужно передать письмо одному человеку. Справитесь?
– Смотря сколько заплатите, – он уже понял, что я не собираюсь тащить их в жандармерию или вопить на всю улицу, поэтому мигом осмелел. Нескладный и угловатый, как все подростки. Из-за его спины выглядывали остальные: один – совсем маленький, от силы года четыре. Одной рукой он держал узелок, а другой цеплялся за штанину брата, ну или кто он ему там был.
Я вытряхнула на ладонь четыре серебряные монеты, а заодно и все медяки и протянула им. Глаза у старшего загорелись – видимо, уже прикидывал, сколько еды можно на это купить. Хотя смотрел недоверчиво, словно опасался, что едва протянет руку, я его схвачу. Подойти не решался, поэтому просто положила письмо на камни, ссыпала монеты поверх и отошла.
– Письмо нужно передать месье Раджеку, – сказала негромко, – знаете гостиницу «У Ариты»?
Мальчишка кивнул. Но не сделал ни шага в мою сторону.
Вздохнула, стянула с себя еще и накидку – сил моих не было смотреть на это жуткое покрывало, а потом развернулась и быстро зашагала назад, уводя лошадь за собой. Зевая, быстро пробежала той же дорогой, а потом отправилась за город, ждать. Не хотелось думать, что ничего не мешало маленьким бродяжкам спустить письмо в канал и отправиться восвояси. Только сидеть на дереве, слушать шум ветра, сладко покачиваясь как в далекие забытые времена в колыбели. Вместе с листвой, срывающейся с деревьев. Там, на полях, наверняка уже пригревало, но здесь, в тени по-прежнему было прохладно. Как же мне сейчас не хватало прочной шерстяной накидки, с которой и в первые морозы на улицу выбраться не страшно…
– Тереза?!
Голос Раджека разорвал тишину в тот миг, когда я почти заснула и начала заваливаться вбок. Пошатнулась, дернулась, ободрала ладони о кору и рассерженно зашипела.
– Где вас демоны носили?
– Я спал.
– Рада за вас.
Он смотрел на меня, запрокинув голову, в глазах его плясали веселые искорки. Одетый в светлую рубашку, штаны и простенький сюртук, с взъерошенными от сильного ветра волосами он выглядел совсем молодым.
– Отлично выглядите, – сообщил Ивар.
– Спасибо, – буркнула я.
– Почему вы сидите на дереве?
– Чтобы не заснуть.
– Понятно, – многозначительно протянул он и чуть отступил в сторону, – ну тогда спускайтесь. Клятвенно обещаю, что не позволю вам заснуть.
Я вздохнула: помимо спать теперь еще и есть хотелось, как если бы меня не кормили несколько дней подряд. Проверила руками толстую ветку над собой и осторожно, держась ближе к стволу, поднялась. Медленно потянулась вниз, попробовала следующую ногой, шагнула на нее и спрыгнула. Отряхнула ладони и вопросительно посмотрела на Ивара, а он – на меня. Не вопросительно, скорее, как-то внимательно. Я бы сказала, чересчур. Вот тут бы точно зеркальце пригодилось.
– У меня что-то с лицом?
Вместо ответа он стянул с меня шляпу, позволяя волосам рассыпаться по плечам и спине.
– Зачем вы это сделали? – Я вырвала шляпу из его рук.
– Так гораздо лучше.
– Гораздо лучше будет, когда я вернусь домой, поем и отосплюсь. Лорд Фрай сказал, что вы приготовили для меня подарки.
Вместо ответа Ивар сжал пуговицу на сюртуке. А потом мы словно ушли под воду: стало самую чуточку темнее, звуки извне доносились приглушенные, как если бы я напихала себе в уши опилки. Сгустившийся воздух скользнул над нами туманной дымкой, а потом слух вернулся. Только мы были запечатаны внутри непроницаемого кокона, и продолжение нашего разговора тоже. Интересные пуговицы, на такие и сыграть можно.
– Активатор «полога безмолвия», – пояснил он. – На всякий случай.
Запечатанное заклинание. Мило.
– Зачем вам полог безмолвия в лесу?!
– Никогда не знаешь, что может случиться.
Я снова пихнула шляпу ему в руки и теперь собирала волосы, мысленно ругаясь страшными словами. Попытки закрепить их шпильками и нацепить головной убор поверх закончились болью в висках, а мне и так было невесело. Пока дремала, не чувствовала почти ничего, но сейчас накатило: сначала стало как-то тоскливо, потом муторно, теперь ко всему этому еще прибавились раздражение, дикая злость – такая, когда руки дрожат от ярости и можно наделать много всяких глупостей. И страх из разряда тех, причину которого объяснить невозможно: как у наказанного ребенка, запертого в темной комнате в дальнем крыле. Что самое странное, я понять не могла, с чего меня так встряхнуло: то ли от голода, то ли с недосыпа.
– Не знал, что вы такое умеете.
– Такое? – Я разозлилась еще больше. Исключительно на себя.
– Лазить по деревьям, – в голосе его звучало неприкрытое восхищение.
– Я еще и не такое умею.
Не положено леди лазить по деревьям, но этот навык был родом из того же времени, что и брючный костюм. В год, когда умер отец, я словно с цепи сорвалась. Грубила матушке, часами сидела с Луни или носилась с тогда еще молоденьким Демоном по парку так, что все обитатели Мортенхэйма боялись, что я сверну себе шею. А на деревьях пряталась от тех, кого матушка посылала за мной, чтобы пригласить к обеду или на серьезный разговор, который неизменно заканчивался ссорой.
– Не сомневаюсь.
Ивар все-таки достал из кармана то, за чем я пришла: карманное зеркальце цвета темной спелой сливы, обрамленное аккуратной витой рамочкой с тонкой паутинкой узора. В прямом смысле паутинкой – тонкие темные нити расползались по нему, образуя легкую сетку. Мягкий щелчок, и зеркальце раскрылось, явив миру наше отражение: мое – взъерошенной бледной девицы в ободранной шляпе и его – с неизменной ослепительной улыбкой. Улыбкой-знамением: все прекрасно, а будет еще лучше.
Вопрос только в том, когда и у кого.
– Два в одном. Поворачиваете вот так, – Ивар покрутил рамку, – и получаете поглощение сигнальной магии.
Я на скорую руку соорудила простенькое защитное заклинание. Без привязки к артефакту, но все-таки. Взяла зеркальце и шагнула в сплетение нитей, опутавших меня коконом. Никакого надрыва сетки не почувствовала и удовлетворенно кивнула.
– Не доверяете? – его голос звучал укоризненно.
– Проверяю, – хмыкнула я, – а как с его помощью взглянуть на схему плетения?
– Сначала поворачиваете назад. Ждете несколько секунд, закрываете и крутите рамку в другую сторону. Ничего сложного.
Угу. Главное теперь не перепутать, что в какую сторону крутить и в каком порядке. А то по ощущениям в голове полный сумбур: все-таки переоценила я свои силы – после вчерашних занятий, долгой прогулки на лошадях и встряски, от которой до сих пор все внутри переворачивается. Стоит только вспомнить, и хочется… влепить мужу пощечину, да такую, чтобы у него в ушах зазвенело, а щека горела с неделю. Даже пальцы сами собой сжались.