Коснулась ее висков, мягко сомкнула руки на тонкой коже…
Иногда время застывает, вот как сейчас.
Софи судорожно вздохнула и обмякла. Анри осторожно уложил ее на подушки и взял мои руки в свои.
– Она под внушением.
Внушение?! Всевидящий, почему я сразу о нем не подумала. Внушение, древнее знание мааджари, с помощью которого Итан управлял людьми. Евгения приказала Софи сбежать в лес, а могла заставить ее упасть с лестницы, или шагнуть из окна, или…
– Нужно остановить влияние внушения на ее разум. На магов оно действует постепенно, но обычный человек долго не продержится. Особенно если надавить посильнее на какую-то глубокую болевую точку.
Страх побежал по венам мелкой противной дрожью. Дрожью, от которой все внутри сжалось и зашумело в ушах.
Вспомнились глаза Вероник.
Изумрудные вспышки в нашем с Анри доме в Лигенбурге.
Бледная от жутких мигреней Лави.
Что мне известно о магическом внушении? Выявить его невозможно, оно опирается на внутренние страхи, сомнения и устремления человека, на сильные эмоции, которые благодаря ему становятся еще ярче и провоцируют на необдуманные, порой совсем не свойственные тебе поступки. На него почти не действует магия армалов, оно способно свести с ума, как случилось с братом Луизы. У Себастьяна была слабенькая магия, но она была. Что же тогда говорить о Софи?
– А это можно остановить?
– Это всего лишь магия, Тереза.
Анри невесело улыбнулся.
– Что бы ни случилось, не трогай ни меня, ни ее.
– А что может случиться?
– Внушение опасно тем, что магические узлы ложатся на разум. Поэтому выявить и снять его магией невозможно, а исцеление может оказаться непростым.
Муж протянул мне платок.
– Перевяжи руку. Я бы попросил тебя выйти, но это бессмысленно, правда?
Покачала головой, наматывая платок на ладонь. Потянулась к Анри и коснулась губами его губ в коротком поцелуе. Он удержал меня лишь на миг, чтобы потом отстраниться.
– Отойди, Тереза.
Сцепив руки за спиной, отступила. И невольно дернулась, когда с пальцев мужа потекла знакомая мне золотая дымка, окутывая Софи. Ей она не могла причинить вреда: в девочке ни капли магии, кроме чужой, враждебной и смертоносной. Ее нужно выжечь сейчас, пока она не превратила Софи в безвольную куклу, одержимую идеей свободы. Или попросту не уничтожила. Евгения ударила точно – в самое сердце детских сомнений, в ее мечту о свободе и страхе оказаться запертой. Надавила сильнее, вытащила на поверхность, прошлась по нему своей мерзкой магией… Когда взяла Софи за подбородок и заглянула в глаза. Меня трясло, руки сами собой сжались в кулаки, а желание освободить и душу, и тело Евгении от мирских оков золотой клетки стало непреодолимым. В сердце, которое еще вчера излучало тепло, потянулись тонкие щупальца тьмы.
В противовес ей с рук мужа текла сила хэандаме – обманчиво светлая, но столь же неумолимая. Золотое свечение окутало девочку полностью, струилось по покрывалу, по рукам и плечам Анри, заключая их двоих в подобие кокона. Кожа на ее висках засияла едва уловимым зеленоватым свечением, которое растворялось в золоте. Софи судорожно вздохнула и дернулась. Заметалась сильнее, выгнулась дугой, с приоткрытых губ сорвался тоненький всхлип, и я всхлипнула вместе с ней. Закусила губу, чувствуя солоноватый привкус. Браслет и ладонь жгло огнем, магия мааджари уступала, медленно, но верно, таяла в дымке мглы. Анри же бледнел на глазах.
Долгие годы я считала внутреннюю тьму самой страшной силой в мире.
Я ошибалась.
Неожиданно Софи глубоко вздохнула и повалилась на подушки, ядовитая зелень исчезла, и золотая мгла тут же отхлынула. Только легкий флер, таявший над ними, напоминал о случившемся. Да еще холодный пот, который сделал мои волосы тяжелее и от которого неприятно мерзла спина. Тяжело опираясь о покрывало, Анри медленно опустился на пол.
Только тогда я позволила себе разомкнуть руки и броситься к ним.
Целитель, которого Жером привез из Ларне, качал головой и жевал губы. Необычной внешности, с пепельно-серебристыми волосами, где седина мешалась с естественным цветом, сухими руками и удивительно тонким молодым лицом, как у дамы, злоупотребляющей зельями красоты. Он осматривал Софи, изредка бросая на меня недовольные взгляды, но я сложила руки на груди и обратилась в статую, сдвинуть которую было не под силу никому. Лишь отводила глаза, когда начинало казаться, что непроглядная тьма за окнами меркнет перед той, что ворочалась в сердце. Не хотелось бы, чтобы Софи увидела меня такой… Бледной, с расширенными зрачками, в которых плещется сама смерть. Я смотрела на свое отражение в зеркале, чтобы не видеть ее искаженное мукой лицо.
– С головными болями поможет справиться это.
Мужчина приложил ко лбу девочки платок, смоченный в резко пахнущем растворе. В последнем угадывалась пряная сладость сока лурской травы, которую использовали как обезболивающее. Софи вздрогнула, едва уловимо поморщилась, но не заплакала. Вздувшиеся на ее висках венки стали немного поменьше.
– Так легче? – Голос и выдавал его возраст: глухой, уже не такой сильный, как у молодых.
– Немного, – прошептала она.
– Что ж, – целитель повернулся ко мне. – Расстройство может быть связано с сильным потрясением. Если не ошибаюсь, вы забрали ее из школы, где она провела несколько лет, от подруг и привычной жизни. С детьми такое бывает. Успокаивающий отвар завтра утром перед едой, дальше посмотрите сами. Обезболивающее по необходимости, но не увлекайтесь, это достаточно сильное зелье. Простуды я не заметил, обойдемся без жаропонижающего.
Мужчина вытер руки платком и принялся собирать сумку, я же, не отрываясь, смотрела на Софи. Задремала или делает вид? Сейчас, когда она выглядела спокойной, расслабленной и умиротворенной, мне тоже стало полегче. Самую капельку.
– Вы можете остаться у нас, – предложила я, – чтобы не ехать в ночь.
– Спасибо, мадам, – целитель потеребил цепочку, что протянулась от верхней пуговицы к шейному платку, залегшие у губ глубокие складки и сосредоточенный взгляд выдавали замешательство. – Но граф сполна компенсировал мне поздний выезд, к тому же я могу понадобиться в городе. Работа у меня непростая.
– В таком случае доброго пути.
– А вам доброй ночи. Не переживайте, с девочкой все будет в порядке, я проверил ее усиленным проявляющим заклинанием – никаких воспалительных процессов или серьезных недугов.
И за это тоже нужно благодарить Анри.
Стоило целителю выйти, я вернулась к постели. Опустилась в кресло рядом с кроватью, дотянулась до худенькой руки, сомкнула пальцы на запястье, проверяя пульс – глубокий, сильный. Вздохнула с облегчением и закрыла глаза. Просто немного посижу с ней, и…
– Тереза… я такая гадкая…
Слабый голос Софи заставил подскочить.
– Ты привела меня к себе домой, а я… чем я тебе отплатила…
Девочка приподнялась на локтях, глаза блестели от слез. Она вцепилась в покрывало и, кажется, забывала дышать.
– Софи, ты не виновата. Ваш народ использует кое-какие трюки, чтобы выманивать у людей деньги. С тобой произошло нечто подобное, но… гораздо более серьезное.
Передо мной ребенок. Ребенок, которому нужно все объяснить, но не напугать. Рассказать, что произошло, старательно огибая острые углы, постоянно одергивая себя, чтобы не наговорить лишнего. Я говорила о нашем с Евгенией противостоянии и о древней магии, о запрещенных заклинаниях и о том, что некоторые люди до сих пор используют якобы давно утраченные знания в своих целях, о том, как Анри ее спас. О том, что в существование таких сил в наше время трудно поверить, но дети никогда не удивляются даже тому, что кажется невозможным. Софи слушала внимательно, с расширенными от любопытства глазами. К концу моего рассказа стала не по-детски серьезной, нахмурилась. Ноздри ее раздувались, а потом она выпалила на одном дыхании:
– Я ей лицо расцарапаю! Все волосы повыдергаю я ей… Я ее прокляну, и у нее все волосы вылезут сами!
Я невольно улыбнулась.
– Любое проклятие бьет по тому, кто его создает. Так что не стоит.
– И что же, просто забыть и ждать, пока она еще что-нибудь такое выкинет? – пробормотала она, насупившись. – Не со мной, так с кем-нибудь другим?
– Я сделаю все, чтобы такого больше не повторилось.
Правда, пока не представляю, как.
– Я тебе гадостей наговорила, да? – спросила она и опустила глаза. – И Анри тоже?
Гадостей Анри наговорила я.
– Софи, ты тут ни при чем. Я просто хочу, чтобы…
– Тереза, я тебя люблю!
Дрожащий от напряжения голос и быстрый взгляд, Софи ткнулась мне лицом в грудь так стремительно, что я только охнуть успела. Охнуть и притянуть ее к себе, сжимая в объятиях так крепко, как только могла. Дыхание прервалось, но только на миг, теперь я знала, что все будет хорошо. Будет, а как же иначе, ведь в моих руках самая замечательная девочка в мире. С ней все в порядке, и я не допущу, чтобы Евгения причинила ей вред.
– Я тоже люблю тебя, – наклонилась и поцеловала ее в макушку. – А сейчас тебе лучше поспать.
– Но ты же останешься?
Улыбнулась, укутывая ее в одеяло и возвращая платок с зельем на лоб. Впрочем, ей и впрямь стало легче – видно по глазам. И по хитрой улыбке.
– Останусь. Давай-ка, устраивайся поудобнее.
Софи покрутилась еще немного и затихла. Я сжимала ее пальцы до тех пор, пока ладошка в моей руке окончательно не расслабилась. Потом поднялась и направилась в комнату к Анри. Перед дверью остановилась и прислушалась – не спит ли, не хотелось бы разбудить. С той стороны не доносилось ни звука, но после недолгих раздумий я все-таки осторожно взялась за ручку. Ничего не мешает мне просто проверить, как он себя чувствует.
В спальне было темно, муж полулежал на подушках полностью обнаженный. Видно, комнату недавно проветривали – в комнате явственно чувствовалось ледяное дыхание поздней осени. Сбитое покрывало валялось на полу, резко пахло травами.