Музыка, шелест платья, биение сердца.
Слишком близко. Слишком.
Взгляды, взгляды, взгляды – со всех сторон. Среди которых лишь один по-настоящему важен. Шаг назад, шаг в сторону, поворот – и до меня доносится родной лавандовый запах. Подол почти касается ботинок Анри, краем глаза замечаю теплый мед волос и согреваюсь от близости мужа.
Мои пальцы сжимают сильнее.
Пристально, глаза в глаза: «Не забывайте, что сейчас вы танцуете со мной, леди Тереза».
Каким же оглушительно громким бывает молчание!
К счастью, повсюду раскрываются магические цветы: огненный – над королем и Евгенией, темно-синий – над Анри и дочерью барона Ришо, следом за ними остальные – снова и снова в полумраке загораются лепестки. Не такие яркие, как те, что кружат над нами, но пары входят в вальс одна за другой.
– Выигрыш достанется Равьенн, полагаю.
Тонких губ лишь на миг коснулась улыбка.
Точь-в-точь так меня поздравляли с победой, перед тем как вручить чеки.
– В школе не помешает сделать ремонт, прежде всего серьезно утеплить учебные комнаты и спальни.
– И только?
Я не отвела глаз.
– Не только. Нужно покрасить стены в яркие цвета, купить новую обувь и одежду, мебель, книги с картинками и игрушки. Исключить телесные наказания и позорные стулья. Изменить распорядок дня, чтобы у девочек оставалось больше времени на отдых и прогулки. Повысить жалованье воспитательницам – не всем, по большей части сменить руководящий состав. А еще создать фонд оплаты воспитанницам за труд – чтобы после того, как девушки покинут школу, у них были средства к существованию на первое время.
Эльгер снова улыбнулся, но от этой улыбки повеяло холодом.
– Мне нравится, как вы это говорите. Будто Равьенн принадлежит вам.
– Я говорю с тем, кому она принадлежит. И надеюсь на то, что меня услышат. На этот раз.
– Чего вы добиваетесь?
– Хочу, чтобы эти дети были счастливы.
– Всех вы все равно не осчастливите.
– Мне достаточно тех, кому я могу помочь сейчас.
– Счастье порождает большие запросы. Когда они окажутся за воротами школы, заботиться о них будет некому.
– А несчастье – озлобленных старых мегер, вроде мадам Горинье, которые ни о ком заботиться не умеют.
Он притянул меня чуть ближе. Ровно настолько, насколько позволяли приличия.
Чтобы пройти очередной круг в танце в молчании.
Затем еще.
И еще.
Когда оно уже становилось невыносимым, над цветком раскинулся полог безмолвия, поглощая наш разговор.
– Я не чудовище, леди Тереза. По крайней мере, не такое, каким вы меня представляете. Но управлять людьми, знающими, что есть голод и холод, гораздо проще. Со временем вы поймете.
– Не думаю, что стану кем-то управлять.
– Ошибаетесь. – Его улыбка скользнула змеей: по губам, по шее и по обнаженным плечам. – Что скажете, если я отдам вам Равьенн?
О…
– Зачем это вам?
– Подарок. В знак моего особого расположения.
Свежий, смолисто-горький аромат, смягченный тонкими древесными нотками, обтекал нас, подобно магии. Замкнутая в коконе его пристального внимания, я уже не могла отступить. Не принять нельзя и принять – тоже. Демоны бы побрали все эти интриги с дипломатическими подковырками. Демоны бы побрали Симона с его интересом! Нужно мне ваше особое расположение, ваша светлость, как коню – пятая нога на холке, а тем более откровенное об этом заявление.
– Необычный подарок.
– Необычный подарок для особенной женщины, леди Тереза.
Угу. Особенная, на всю голову.
И что теперь делать? С расположением, необычностью и со змеем, который оборачивается вокруг меня с каждой минутой танца все выше и выше, сковывая по рукам и ногам.
– Не беспокойтесь по поводу сплетен. Равьенн находится на землях графа, а после того, что вы сделали для воспитанниц школы… Все более чем прозрачно.
– Это слишком большая ответственность, ваша светлость.
– Не верю, что вас пугает ответственность.
Ох, как же внимательно нужно подбирать слова.
– Не могу, – и только в уме оставляем «не хочу и не стану», – принимать такие решения, не посоветовавшись с мужем.
Короткое раздражение, как хлесткая пощечина под замораживающим зельем. Пока что ее не чувствуешь, да и след проступит не сразу. Но проступит обязательно.
– Разумно. Надеюсь, граф не откажется задержаться у меня в гостях, чтобы обсудить этот вопрос.
Мне отчаянно захотелось выпить.
– Я не сумел уделить вам достойного внимания в этой суете, но надеюсь исправить упущение.
Желательно коньяка.
Мы остановились, когда последние ноты растаяли вместе с магическим многоцветьем. Симон склонил голову и поцеловал мои пальцы в ответ на реверанс, лишь на миг отвлекся – взять с подноса два бокала вина, чтобы потом снова вернуться ко мне. Танцы сменяли один другой, а время тянулось, как каша, которую обязательно нужно съесть и которая в тебя уже не лезет. К Эльгеру подходили постоянно: каждый желал с ним переговорить и поблагодарить лично, а я на правах хозяйки вечера сопровождала его повсюду. Как следует прочувствовала, какой титанический труд принимала матушка на свои хрупкие плечи во имя организации всяких празднеств – если любой из гостей мог спокойно сбежать, ей всегда полагалось быть на виду.
И разговаривать, разговаривать, разговаривать.
И улыбаться.
Бароны, виконты, графы, князья…
– Приятно было лично познакомиться с вами, князь.
Хищный, цепкий взгляд Джельна на прощание.
– Очень рада, виконт…
– …Пару столетий назад это действительно казалось невероятным…
– …Почему бы и нет. В истоках стихийной магии сказано…
…И не только.
– Ваше величество, позвольте представить вам леди Терезу Феро, графиню де Ларне.
Король восседал в ложе на просторном диване, по которому были разбросаны многочисленные подушки. На столике дымился чай и намийская курительная колба, от носика отходил шланг с тонким мундштуком. Воздух пропитался сладким вишневым дымом, у ног его величества вертелись карликовые собачки со сплюснутыми мордами, поводки протянулись в руки придворного с напомаженными волосами. К счастью, Евгении поблизости не наблюдалось – и на том спасибо. Признаться, было настолько не до нее, что я заметила графиню лишь однажды: после какой-то по счету кантрели они вместе с Альмиром направлялись к лестнице, а за ними незаметно увязался Эрик.
– Мадам Феро… – голос у Альтари оказался скрипучим, как несмазанные петли, словно короля застудили в детстве и отказались лечить. – Я о вас наслышан. Подойдите.
Поднялась из реверанса и приблизилась.
Его величество смотрел на меня сверху вниз, даже умудряясь сидеть. Впрочем, если он поднимется, это его не спасет.
И меня тоже.
– Вам нравится Вэлея?
– Очень, ваше величество.
– И вас интересует благотворительность… почему?
– Как возможность сделать жизнь людей более светлой.
Бесцветные глаза скользнули по моему лицу и устремились за плечо – на Эльгера. В ложе сразу стало прохладнее.
– Хороший ответ, – его величество подхватил одну из собачонок, которая яростно тявкнула, и усадил на подушку, – уверен, вы еще много благ принесете Вэлее. С нетерпением жду последнего вальса.
И снова рука Эльгера под ладонью.
Бокал игристого вина с графом Д’Ильже и его супругой, светские беседы на закуску с виконтом Раде. Спасало только присутствие Анри: он и впрямь незримо был рядом. Даже когда исчезал из вида, по запястью струилось мягкое тепло, заставляющее сердце биться с удвоенной силой и еще отчаяннее ждать окончания этого бесконечного вечера.
А он все не заканчивался. После легкого фуршета, который для меня прошел в компании его величества со свитой и Эльгера, Евгения снова объявилась. Любезничала с кузеном, танцевала, смеялась и, кажется, вознамерилась ввести всех и каждого под власть своего очарования. Что касается Анри, большинство незамужних – да и не только – женщин в этом зале были счастливы, что де ла Мер объявил меня королевой. А я даже не ревновала, когда он оказывался под руку с очередной красавицей. Ну… почти.
Разве что самую капельку.
Во время очередной кантрели мы с мужем все-таки встретились. Когда наши руки соприкоснулись, в сумраке зала сквозь бесконечную пелену магии взошло солнце. Он сжал мои пальцы чуть сильнее, и я ответила. Даже если бы захотела избавиться от беспечной улыбки, не смогла бы.
– Устала? – одними губами.
– Хочу сесть посреди залы и рыдать.
Анри широко улыбнулся: видимо, представил в красках.
– Не очень-то на тебя похоже.
– Не веришь, что я способна рыдать посреди залы?
– По таким пустякам? Нет. Осталось пережить всего два танца, не считая этого.
А ведь и правда.
После танца с его величеством мне придется подняться наверх, чтобы взять накидку – смотреть фейерверк в легком платье чревато, Анри же наверняка будет меня сопровождать. При мысли об этом сразу расхотелось рыдать посреди залы. И уж тем более на глазах у Эльгера и Евгении.
Когда настала очередь последнего вальса, графиня приблизилась вместе с кузеном. От огненного взгляда не осталось и следа, на нас снова смотрела кроткая светлая, что не парила над полом лишь по нелепой случайности. Очаровательная улыбка отозвалась ямочками на щеках, когда его величество протянул мне наполненный до краев бокал. Уголок губ Симона приподнялся в ответной улыбке; подчиняясь его жесту, подскочил юнец в парике, и герцог взял вино для себя и Евгении. Музыка стихла, юркие лакеи с подносами сновали между гостями, все снова повернулись к нам: завершающая часть бала не менее важна, чем первый танец. Только теперь все ждали, что скажет король.
Анри стоял чуть поодаль, тоже с бокалом.
И смотрел только на меня.
– Благодарностей уже сказано немало, – когда Альтари говорил громко, скрип переходил в звучное карканье, – но в таком деле много их не бывает. Спасибо всем, кто собрался здесь, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается. Благодарю его светлость за возможность стать частью этого волшебства. И за прекрасную хозяйку праздника!