— А что случилось с этой девушкой? Она умерла недавно?
— Двадцатые годы нашего века. Этельвина Эштон. Я служил при ней. Села на лошадь, а та унесла ее прямо в болото, в самую трясину…
— Ради Бога, прекратите, — не выдержал я. — Телли, тебе не надоело слушать эти ужасы?
— Оставь, Говард, — нетерпеливо отмахнулась Этель и обратилась к старику. — Скажите, а которая из них — белая леди?
— Да любая. А может, и все сразу. У каждой из них была настолько трагическая и злая судьба, что любая могла стать привидением после смерти.
Мы молчали, даже Этель притихла. Галерея портретов несчастных красивых женщин вместе с жуткими рассказами повергла нас во мрачное настроение. Однако за обедом мы уже шутили и смеялись.
— Нет, нет, — говорила Этель. — А если они все влюбятся в тебя? Ты же забудешь обо мне в объятиях белокурых леди.
В ответ я убеждал, что мне гораздо больше нравятся ее розовые щечки, карие глаза и каштановые с красноватым оттенком волосы, которые вопреки моде на блондинок оставались темными. Этель я бы не променял на целый рой мертвых светловолосых красавиц.
— Мне бы не хотелось испытать любовь такой леди, — сказал я. — Она, должно быть, холодна, как мертвец.
— Так она и есть мертвец, — заметила Этель.
— Кто? — не понял я.
— Белая леди.
— Ну, а я имел в виду ее любовь!
Мы снова рассмеялись. Но с наступлением темноты наша веселость куда-то исчезла, и страх черной змеей закрался в сердца. Вечером того же дня, когда я уже собирался ложиться спать, в мою комнату ворвалась Этель. Я был удивлен ее неожиданным приходом, поэтому сразу спросил:
— Что случилось?
Этель взглянула на меня круглыми испуганными глазами и вдруг выпалила:
— Я… я видела ее!
— Kого?
— Белую леди!.. — Этель бросилась ко мне и обняла, уткнувшись личиком в плечо. — Я боюсь, — жарко зашептала она. — Раньше я думала, что вовсе не боюсь призраков, а оказалось, что боюсь. Боюсь! Понимаешь, боюсь! — лепетала она почти бессвязно.
— Ради Бога, Телли, успокойся! Ты ведь отлично знала, что в этом замке нечисто. И про белую леди тоже знала. Такие привидения есть везде, в каждом старинном замке, и они еще никому не причиняли зла, потому что несчастны и вполне безобидны. Уж не думаешь ли ты, что она задушит тебя?
В ответ Этель сказала совершенную глупость:
— Давай уедем.
— Ты разве не знаешь, Телли, что у нас аренда на целых полгода?! — едва не разозлился я. — И подумай сама, мы ведь только сегодня приехали! Как же твои страшные рассказы о призраках? Ты можешь найти здесь великолепный материал! А говоришь, давай уедем… Лучше иди спать. Утро вечера мудренее.
Этель слегка покачала головой, поднялась и молча вышла, даже не пожелав мне доброй ночи. Я посчитал это ее очередным капризом, что к утру она образумится. Но за завтраком Этель появилась молчаливая и мрачная, словно чего-то опасалась. Тогда я не придал этому большого значения и попытался заговорить с ней, но Этель была замкнутая, нервная и скучная, поэтому я предпочел уйти на прогулку и оставить ее одну.
Я бродил по золотистому печальному лесу, уже начавшему облетать, по шелестящему ковру из опавших листьев и раздумывал об Этель. Что-то в ее поведении смутно волновало меня, не давая успокоиться. Раньше я был убежден, что девушке только показалось, что она видела призрака, но теперь я склонялся к мысли, что это ей вовсе не почудилось, раз Этель до сих пор не может прийти в себя.
— Ну, а даже если она и видела белую леди? — сказал я себе. — Что с того?
Запутавшись в размышлениях о белой леди, я и сам не заметил, как заблудился. Я окончательно потерял ориентиры в желтом лесу и, бог знает, сколько еще проплутал бы в нем, если бы не девушка, вдруг показавшаяся из-за деревьев. Она увидела меня и вскрикнула от неожиданности, даже уронив корзину с ягодами, что несла в руках.
Я тут же бросился помогать ей собирать рассыпанные ягоды.
— Простите, если напугал вас, — сказал я, вглядываясь в хорошенькое испуганное личико.
На вид девушке было не больше восемнадцати, очень миленькая и грациозная блондинка. Глядя на нее, я сразу же вспомнил портреты леди рода Эштон. Бесспорно, девушка принадлежала к этому роду. Ее лицо, слишком схожее с лицами женщин на портретах, не позволяло сомневаться в этом. Только выражение юного личика было более нежным и наивным, а большие голубые глаза Эштонов смотрели по-детски изумленно. Селянка была одета в ситцевое голубое платье, слишком легкое для прохладного осеннего дня, а белокурые волосы заплетены в две простые косички с голубыми ленточками. По ее простому наряду и прическе я понял, что если не она сама, то кто-то из ее родителей или предков был незаконнорожденным ребенком какого-нибудь лорда или даже леди Эштон. Между тем девушка продолжала смотреть на меня все так же испуганно, поэтому я поспешил представиться:
— Меня зовут Говард Брэдфорд. Я вместе со своей невестой приехал в замок Эштонов… Вы, должно быть, слышали об этом?
Девушка неуверенно кивнула, но я заметил, что она выглядела уже не такой напуганной. Это ободрило меня, и я продолжил:
— Я совсем не знаю здешних мест и заблудился. Не могли бы вы помочь мне выбраться отсюда? Хотя бы укажите, в каком направлении находится замок.
— Kонечно, — воскликнула девушка, слегка запинаясь, — Я… буду рада… вывести вас из леса.
Мы с ней уже собрали все ягоды, и она изящным кивком головы поблагодарила меня. Должен признаться, манеры у нее были, как у леди.
— Меня зовут Энти, — весело сказала девушка. — Я живу недалеко отсюда, в деревне, а сейчас ходила на болота за поздней клюквой. Я всегда хожу через лес и уже совсем не боюсь. Ведь тут так красиво… Раньше я никого не встречала здесь, поэтому увидев вас и закричала от неожиданности.
Энти оказалась милой и чрезвычайно приятной собеседницей и вовсе не походила на простую деревенскую девчушку, какой вначале показалась мне. Мы и не заметили, как вышли к замку. Она вежливо сказала мне «до свидания», и мы расстались.
Kогда я вошел в замок, меня встретила ревниво нахмурившаяся Этель, которая сразу же спросила:
— Kто та красивая светловолосая девушка, вместе с которой ты подошел к воротам?
— Всего лишь деревенская девчонка, — последовал невозмутимый ответ. — Я заблудился в лесу, а она показала мне дорогу. Вот и все.
— Знаешь, а мне показалось, что она похожа на белую леди, — загадочно молвила Этель.
— Не на белую леди, а на всех леди Эштон, — уточнил я. — Она или же кто-то из ее предков, по-видимому, незаконный отпрыск этого рода.
— Я видела вас из окна библиотеки, — сказала Телли, резко позабыв об Энти. — О, Говард, я обнаружила там столько материалов!
Я обнял невесту за плечи.
— Ну, вот видишь. А ты хотела уехать. Ведь здесь хорошо, правда?
Этель молча кивала, выражая тем самым свое согласие, но я не был уверен, что она действительно хочет остаться. Но мы все же остались.
Дни пролетали быстро, незаметно и как бы мельком. Этель часами рылась в старинных фолиантах и письмах, просиживая в библиотеке, а я даже не мог зайти к ней, потому что возле входа были навалены книги. Одному Богу известно, каким путем она входила и выходила оттуда. В те редкие часы, когда Этель показывалась из библиотеки, чтобы поесть, запыленная и счастливая, она без умолку говорила о болезнях, смертях, различных трагедиях, происходивших когда-то в стенах этого замка. Нередко она беседовала со стариком, давно работавшим здесь, которого мы видели по приезде. Лишенный внимания Этель, я был вынужден возобновить свои занятия и продолжить одинокие прогулки по лесу и вдоль болота. Энти я больше не видел, хотя порой мне хотелось навестить ее в деревне, но я так и не осуществил своего замысла из опасения вызвать ревность Этель.
Так закончился сентябрь. Дни стояли прохладные, тихие и печальные. Лес еще не сбросил свой золотисто-пурпурный убор, но как бы притушил краски; болотный туман приобрел фиолетовый оттенок и почти вплотную приблизился к замку. Раньше мы с Этель совершали небольшие вечерние прогулки, но сейчас и их пришлось прекратить из-за боязни заболеть. Дни становились еще более скучными и мрачными. Даже Этель, кажется, устала от своей библиотеки и стала проводить там все меньше и меньше времени. Но освободившиеся часы она посвящала вовсе не мне, на что я поначалу рассчитывал, а запиралась в своей комнате. Казалось, она сторонится меня, и это чувство меня не покидало. Этель избегала всех: и девушек-горничных из деревни, с которыми раньше была приветлива и мила, и даже старика, от которого узнавала предания и легенды рода Эштон. Создавалось впечатление, что изучение этих преданий она прервала. Единственное, что ее еще занимало, — долгие прогулки по коридорам замка. Подолгу она останавливалась возле каждого портрета леди Эштон, вглядываясь в него. Мне было непонятно поведение Этель, но я пытался объяснить его тем, что она что-то пишет и, если я люблю ее, то должен это понять.
Однажды поздним вечером Этель проходила мимо моей комнаты, когда я стоял на пороге и курил. Она посмотрела на меня странным равнодушным взглядом и вдруг обронила:
— Я снова видела ее. Я все время вижу ее!
В следующее мгновение Этель уже скрылась за поворотом, и я даже не успел ничего ответить. Решил поговорить с ней утром и выяснить, что же такое с ней происходит.
Но вновь увидеть ее мне удалось лишь вечером. Этель стояла у окна, непринужденно облокотившись наподоконник, и, как мне показалось, пребывала в хорошем расположении духа.
— Безлунные, как говорят, божьи ночи, — произнесла Этель. — В такие ночи обычно хорошо пишется… Меня посещает вдохновение.
Ее слова придали мне смелости. Я проследил за ее взглядом, устремленным в холодное и яркое звездное небо, и неожиданно для себя сказал:
— Привидениям, должно быть, сейчас худо. Они еще больше страдают без луны…
— О чем ты говоришь? — оборвала меня Этель. — Это вампиры любят полную луну, а для призраков нет ничего лучше темных ночей новолуния.