Расщедрилась она двумя стейками, салатом и куском рыбного пирога — целое пиршество. Лорен бежала домой как на крыльях; на ходу помахала рукой охраннику ("Привет, это я"), поднялась на лифте наверх — и на миг застыла от непривычной картины: двери "Леди удачи" закрыты, рядом никого нет… пустая темная машина отблескивает при свете фонаря.
Что случилось? Майкл ушел, уехал? Но куда? Лорен бросилась вперед, в голове билась одна мысль: "Нет, он не мог меня вот так просто бросить. Не мог"
Подбежала к машине и услышала тявканье — за стеклом замаячила знакомая белая мордочка; от облегчения аж ноги ослабели. Распахнула незапертую дверь — Чалмер выскочил ей под ноги. Но Лорен смотрела не на него — на лежавшего в машине спиной к ней Майкла.
Залезла внутрь, потянула его за плечо, чтобы повернулся к ней.
— Эй, что с тобой?
Только теперь он наконец зашевелился и обернулся — бледный и несчастный, волосы прилипли ко вспотевшему лбу.
— Лорен… кажется, я заболел… — просипел и поморщился — говорить ему явно было больно.
Она пощупала его лоб — умеренно-горячий. Ну ясное дело — допрыгался все-таки, простудился.
— Сейчас будем тебя лечить. Что болит — горло?
— Да… — почти беззвучно просипел он.
Не то чтобы Лорен очень испугалась — простуда дело житейское. Бывало, что и Тед приезжал с рыбалки домой, сипя и кашляя, а уж папа, насколько она помнила, простужался почти каждую зиму — вот не любит человек шарф носить, и все тут, как мама ни ругается, говорит "он меня душит".
Тем не менее делать что-то было надо. Посему она поставила чайник, нашла в чемодане таблетки — аспирин и от головной боли, поднесла Майклу и дала запить теплой водой. Проглотив лекарства, он схватил ее за запястье и лихорадочно просипел:
— Лорен, мне надо работать… обязательно надо, иначе все к черту… Пожалуйста, сделай что-нибудь. М-мм… — Сморщился от боли — горло дало о себе знать.
Ну и что с ним делать? Она не сомневалась, что при надлежащем лечении Майкл уже послезавтра будет как огурчик. Только если этот "огурчик" потом снова вылезет на холод, то запросто может допрыгаться до воспаления легких, если не чего-то похуже.
Покамест она достала из чемодана шерстяной шарф и обмотала ему шею; на капризное: — Не хочу, он куса-ается, — отрезала: — Зато горло быстрее пройдет, — и пошла делать чай.
Наутро Майкл чувствовал себя явно лучше. С аппетитом, хоть и морщась — глотать ему все-таки было больно — позавтракал, на ощупь был уже не такой горячий и разговаривал менее сипло. Только вот когда Лорен, сбегав после завтрака в магазин, вернулась с кока-колой и лимонами — верным средством от простуды — то обнаружила его вновь сидящим за машинкой, правда, в шарфе и дождевике.
— Ты что делаешь — тебе лежать надо, — налетела на него она.
— Мне надо работать, — подняв голову, прохрипел он.
— Ты же окончательно разболеешься.
— Мне надо работать. Еще неделю. Пожалуйста. Помоги мне. — Глаза его горели нехорошим, болезненно-фанатичным блеском.
Лорен присела на подножку машины. И что с ним делать — не драться же? А вечером он как пить дать снова сляжет с температурой и больным горлом…
Мысленно пересчитала заначку, приплюсовала туда остатки последней зарплаты от миссис Йенсен — и, дотянувшись до Майкла, подергала его за плечо:
— Эй, послушай…
Он нехотя поднял голову — бледный, взгляд такой, будто убить готов.
— У тебя деньги есть? — От того, что она собиралась сказать дальше, самой становилось худо, аж в животе крутило.
— В бардачке бумажник. Посмотри, что-то там еще осталось, — отмахнулся он и снова устремил взгляд на клавиши
— Майкл, давай переедем в отель. На неделю. Там тепло и светло, ты сможешь работать целый день…
Он снова поднял голову, в глазах — безумная надежда; аж просветлел весь, закивал, морщась — горлу больно.
И у Лорен не повернулся язык сказать: "Вот только на это уйдут все деньги, и нормальное жилье потом будет снять не на что…"
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Отель назывался "Риверсайд", хотя никакой реки поблизости не было. Узкий четырехэтажный дом, зажатый между своими собратьями, снаружи, да и внутри, обшарпанный и давно не ремонтированный. Но — недорогой и чистенький; первое, что ответила на вопрос насчет свободных номеров сидевшая за стойкой портье сухонькая старушка, было:
— Мы на ночь комнаты не сдаем, здесь место приличное.
— Нет-нет, мы с мужем, — Лорен, словно невзначай, продемонстрировала кольцо, — хотим на неделю снять. Только у нас собака…
— Тявкает?
— Что? А, нет, конечно нет. Она совсем небольшая…
— Чтобы по ночам не тявкала — у нас тут место приличное. Ладно, пошли покажу комнату.
Комната оказалась раза в два больше, чем у миссис Йенсен. Мебелировка скромная: кровать, стол и пара стульев. Тумба с телевизором, обшарпанным, как и все тут, и в углу — столик с электрочайником, двумя чашками и корзинкой, в которой горкой лежали ресторанные пакетики с сахаром.
— Чай, кофе и сахар входит в стоимость, — кивнула в ту сторону старушка. — Муж — работает?
— Э-ээ… — слегка растерялась от такой внезапной смены темы Лорен, — да, он писатель… и журналист.
— Пьет?
— Нет, что вы. Я его ни разу пьяным не видела.
— Ну, смотри — чтобы ночью никакого шума и скандалов. У нас тут место приличное.
Шестьдесят долларов за неделю. Когда Лорен услышала эту цену, то мысленно передернулась. Но… а что делать? До того она обошла три отеля — цены были примерно такие же, но этот выглядел поприличнее остальных. И до "Монтана стейкс" всего три квартала — даже ближе, чем от стоянки.
Переехали они в тот же день; Лорен быстренько распаковала чемоданы, строго-настрого наказала Майклу не снимать шарф и побежала на работу.
Вернулась в полдвенадцатого и… наткнулась на запертую входную дверь. Пришлось позвонить. Старушка-портье появилась лишь минут через пять — Лорен к тому времени уже запаниковала и всерьез прикидывала, как добраться до окна в их комнату по пожарной лестнице.
Но — появилась, в халате и шлепанцах, и открыв, недовольно пробурчала:
— А, это ты… Чего так поздно? У нас место приличное.
— Я с работы, — вздохнула Лорен.
Впуская в холл, старушка оглядела ее внимательно и пристально, чуть ли не обнюхала, и, не найдя следов пьянства и разгула, смягчилась:
— А ты где работаешь?
— В "Монтана стейкс".
— Что — подавальщицей?
— Нет, посуду мою.
— И это ты каждую ночь так поздно будешь приходить?
— Да… — потупилась Лорен.
— Знаешь… — старушка на миг задумалась, — вот что, я тебе ключ дам — только, когда приходишь, запирай дверь изнутри как следует.
— Да, конечно, — с облегчением выпалила Лорен. — Спасибо вам, миссис…
— Стреттон. Альма Стреттон меня зовут.
— Огромное вам спасибо, миссис Стреттон.
Майкл, раскинув руки и ноги, валялся на кровати (как она велела, в шарфе) и встретил ее словами:
— Я тебе через пару дней уже почитать дам.
— Здорово, — обрадовалась Лорен, скромно утаив тот факт, что начало романа уже тайком читала. — Так ты, выходит, дописал?
— Почти. Мне еще доредактировать надо и начисто перепечатать.
Больным он уже не выглядел, хотя голос еще хрипел.
— И что потом? — Лорен подошла пощупать температуру — Майкл сел и ткнулся лбом ей в ладонь.
— А пото-ом, — протянул загадочным тоном, — потом будет сюрприз.
— Какой?
— Ну-у… если я скажу, тогда это уже не будет сюрприз.
Больше Лорен спрашивать не стала, лишь мысленно понадеялась, что грядущий "сюрприз" не потребует дополнительного вложения денег.
Почитать написанное он ей действительно дал — правда, не через два дня. а через три. Притом, что начало Лорен уже видела, все равно читала с наслаждением, тем более что "конечный" текст отличался от изначального. Более "выпуклой" и выразительной стала главная "героиня" романа — автомобильная стоянка — где-то мудрая, где-то наивная, шаг за шагом пытающаяся понять, что же такое человек и почему он порой ведет себя нелогично — и немножко волшебная.
Одним из героев романа Майкл сделал себя — "писателя с верхнего этажа", без имени, но для Лорен вполне узнаваемого; упоминалась там и она сама.
— Ну что? — спросил он, едва она переложила последний лист и подняла глаза; спросил вроде бы небрежно, но ей было видно, насколько он волнуется.
— Здорово, — честно сказала Лорен. — Я не знала, что ты так… — Хотела сказать "талантлив", но показалось, что это звучит слишком пафосно, поэтому ограничилась простым, — умеешь.
— Ну вот, — кивнул и улыбнулся он, — теперь это все надо начисто перепечатать.
— У нас всего три дня осталось, — напомнила она.
— Лорен, — Майкл вскинул на нее умоляющие глаза — и опустил их. — А еще три дня — может быть, мы можем оплатить? Я понимаю, — улыбнулся криво и болезненно, — из нас двоих сейчас только ты работаешь, я вроде как… нахлебник, но… пожалуйста.
Ну и что делать — отказать ему? Сказать, что нет денег? Их действительно нет, осталось семнадцать долларов, но в субботу она получит зарплату… С намерением снять хоть какое-то жилье придется распроститься — впрочем, оно и так было трудноисполнимо…
Лорен погладила его по руке, кивнула и, словно перешагивая через Рубикон, выдавила из себя:
— Ладно. Давай — еще три дня.
Теперь Майкл печатал с утра до вечера, прерывался лишь чтобы обмыть кисти рук под струей воды — он утверждал, что это снимает усталость. Пришлось купить еще пачку бумаги — некоторые страницы он на ходу редактировал и перепечатывал по два-три раза.
В среду хозяин "Монтана Стейкс" сообщил, что в пятницу ресторан целиком "откуплен" на свадебный банкет. Поэтому обеим поварихам и Лорен придется выйти на работу пораньше, с одиннадцати утра.