Куинн сочувственно покачал головой.
– Свидетельство не имеет силы. Если оно вообще еще существует.
Кассандра отняла у него руки и встала, отказавшись от помощи. Она подошла к стеклянной двери, ведущей в сад, и тяжело прислонилась к ней. Ей было слишком больно, чтобы плакать. Она стала смотреть, как две белки гоняются друг за другом в ветвях акации. Солнце склонялось к западу, красиво подсвечивая сбоку плющ, обвивавший высокую каменную стену. Она почувствовала себя узницей, увидевшей прекрасный сон. Куинн разбудил ее. Проснувшись, она убедилась, что по-прежнему находится в четырех стенах своей тюремной камеры.
Вдруг она повернулась кругом, словно ужаленная.
– Это не может быть правдой. Я никогда в это не поверю. Что он потом скажет людям? Как он все объяснит? Объявит, что наш брак был шуткой? Это немыслимо, он на такое не способен!
Куинн поднес молитвенно сложенные руки к подбородку и бросил на нее скорбный взгляд.
– Вряд ли он все до конца продумал. Филипп – человек, обуреваемый страстями. Я всегда знал, что он способен на многое ради удовлетворения своих желаний. Но вы правы, то, что он сделал на этот раз, переходит все границы. Полагаю, он думал, что вы примете денежную компенсацию и уедете, когда все кончится. Мне стыдно за него, дорогая, поверьте. Мне очень стыдно за него.
– Вы хотите сказать, что он разыграл комедию с женитьбой, чтобы уложить меня в постель?
– О, я не сомневаюсь, что он испытывает к вам подлинные чувства…
– И он собирается дать мне денег? Чтобы я отправилась…
Кассандра задохнулась. У нее больше не было слов. Все ее чувства хаотично метались от негодования к недоверию и обратно.
– Но мне некуда идти, – прошептала она скорее себе, чем ему.
Куинн расслышал.
– К вашей тетушке?
– Нет, теперь это невозможно.
Тут внутри у нее опять что-то взбунтовалось.
– Я вам не верю! Мистер Куинн, вы все это говорите только для того, чтобы отправить меня к Уэйду!
Он отвернулся, словно уличенный во лжи.
– В каком-то смысле вы правы. Если бы я не нуждался в вашей помощи так отчаянно, я не стал бы вмешиваться в личные дела Филиппа и предоставил бы событиям развиваться своим чередом. Но я нуждаюсь в вас. Теперь, Кассандра, только вы одна можете мне помочь. Уэйд готов положить жизнь ради свержения монархии. Если бы мы могли удовольствоваться вашим устным свидетельством, дело было бы закончено уже сегодня. Но вашего слова недостаточно. Он очень богат, он сын графа. Мы должны поймать его на месте преступления, схватить за руку в ту самую минуту, как он поднимет ее, чтобы нанести удар. Не раньше и не позже. А без вашей помощи нам это не удастся. Он подошел к ней и опять сочувственно сжал ее руки.
– Я понимаю, какой это страшный удар для вас. И я знаю: не познакомь я вас с Филиппом, этого никогда бы не случилось. Но теперь уже поздно сожалеть о том, чего исправить нельзя. У меня нет иного выбора, как просить вас продолжить работу. Ради короля. Ради нашей страны. Вы должны искупить то зло, которое пытался причинить ваш отец.
– Разве его смерти мало?
Сердце у нее разрывалось, она едва могла говорить.
– Боюсь, что мало. Я прошу вас сделать нечто большее.
– А если я откажусь?
Куинн крепко стиснул ее ледяные пальцы.
– Значит, я проиграю. Но и вы, моя дорогая, тоже останетесь в проигрыше. Кассандра, бедное мое дитя, он вам не муж.
Кассандра высвободила руки и отступила от него на шаг.
– Я должна с ним поговорить.
– Да-да, разумеется, но… могу я попросить об одном одолжении?
Она машинально покачала головой, но вслух сказала:
– О чем именно?
– Не говорите ему, что это я открыл вам глаза.
– Почему?
– Потому что это положило бы конец нашей дружбе. Филипп мне дороже жизни, Кассандра, я люблю его как родного сына. Мне кажется, что он тоже испытывает ко мне родственные чувства. Мы с ним такие разные, и все же мы любим друг друга. Мы нужны друг другу.
По щекам у нее покатились беспомощные слезы.
– Почему же тогда вы его оставили? – глухо спросила Кассандра сквозь плач. – Почему вы уехали и оставили его на милость семьи?
– Меня вызвал король, у меня не было выбора! Думаете, мне не больно было с ним расставаться? Я…
Куинн умолк и отвернулся.
– Нет, конечно же, нет. По-вашему, я бездушный расчетливый интриган, не так ли? У меня нет никаких чувств, слезы несчастного, обездоленного ребенка для меня ничего не значат!
Он вновь замолчал.
– Извините, – начала Кассандра, пальцами утирая слезы с пылающих щек. – Простите меня, я не знаю, что думать, чему верить. Я больше не могу говорить.
– Подождите! Прошу вас, выслушайте меня. Вы, разумеется, можете поговорить с Филиппом, можете делать, что хотите, но помните одно: Колин Уэйд действительно угрожает жизни нашего монарха. Эта угроза вполне реальна, он в состоянии ее осуществить. При нынешних обстоятельствах все мы должны по возможности забыть наши собственные чувства, как бы сильны или мучительны они ни были, и начать действовать в интересах страны. Это наш долг. Вот все, о чем я прошу. Вы мне поможете?
Стоя в дверях, бледная, вся в смятении, Кассандра ответила:
– Я не знаю.
Поднимаясь по лестнице наверх, она услышала мужские голоса, доносившиеся из гостиной. Голос Филиппа звучал уверенно и властно, он убеждал остальных. При одном звуке этого голоса ее стрелой пронзила боль. Кассандра с трудом добралась до его спальни, до их спальни, и направилась к его дорожной сумке, все еще стоявшей на кровати. Где же документ, который они подписали, где их свидетельство о браке? Она сама видела, как он укладывал эту бумагу в сумку в то утро, когда они покидали Гретна-Грин. Документ должен быть здесь. «Свидетельство недействительно. Если оно вообще еще существует», – звучали у нее в ушах слова Куинна.
Его там не было. Ей показалось, что она камнем падает в какой-то бездонный темный колодец, летит бесконечно, так и не достигая дна. Свидетельства о браке в сумке не было.
Кассандра опустилась на стул возле письменного стола и стиснула руки на коленях. Через некоторое время в комнату вошла горничная.
– Могу я распаковать багаж, мэм?
Целых десять секунд Кассандра смотрела на девушку в упор, не понимая смысла обращенных к ней слов. Наконец она покачала головой. Служанка ушла в полном недоумении.
Не было никакого брачного свидетельства. Риордан с благодарностью пожал руку Уолли за то, что тот «провернул трюк». Но мистер Бин, сборщик податей, казался таким настоящим, таким… опытным. «Обычно, кто бледнее всех, тот и лезет в ярмо. Это уж верный признак – девять раз из десяти». «Бродячий торговец», – сказал Куинн. Уолли ему заплатил.
Ей вспомнилось, как Риордан рассмеялся, когда она сказала, что ему придется на ней жениться, чтобы заполучить ее. И в тот же вечер он уехал к Клодии. Кассандра в отчаянии ссутулила плечи, вспоминая, как увидела их вдвоем в витрине ювелирного магазина. Такая прекрасная пара. Так поглощены друг другом. А она-то, дура, решила, что не стоит расстраиваться, что это был всего лишь дружеский поцелуй!
Обхватив себя руками, Кассандра встала и обвела взглядом комнату. Значит, все это правда. В ушах прозвучали слова Риордана: «Можешь менять все, что захочешь». Она подошла к умывальнику с водопроводом, установленному в нише между двумя окнами. Фарфоровая раковина была расписана рисунком из чайных роз. На краю стоял кувшин с водой, из него доносилось тонкое благоухание лаванды. Подхватив тяжелый кувшин обеими руками, Кассандра подняла его до уровня груди. Мышцы у нее напряглись и задрожали от усилия. Она швырнула кувшин на пол, глядя, как разлетаются осколки и вода растекается по блестящему паркету.
Потом она подошла к кровати и взяла свой ридикюль. Та же служанка, что уже заходила раньше, показалась в дверях, привлеченная звоном разбитого фарфора, да так и застыла на месте, разинув рот. Кассандре пришлось оттолкнуть ее, чтобы выбраться из комнаты. Она спустилась вниз и вышла через парадный подъезд на улицу, не останавливаясь ни на минуту.
– Мисс… Миссис… – нерешительно окликнул ее Уокер.
Она обернулась, уже стоя на тротуаре.
– Попрощайтесь за меня с мистером Риорданом, Джон.
– Да, мэм. А куда вы идете? – спросил он, опомнившись. – То есть, если вы…
– Я иду на Бикмен-Плейс, к мистеру Уэйду. За своим багажом пришлю завтра.
У него отвисла челюсть, а Кассандра повернулась к нему спиной и скорым шагом направилась прочь по улице, не дожидаюсь, пока он придет в себя. На углу она повернула направо и скрылась из виду.
Стоя в библиотеке у окна, выходившего на улицу, Куинн проводил ее взглядом. Молитвенно сложенные руки скрывали нижнюю часть его лица. Казалось, он и в самом деле погружен в молитву.
12.
Глоток бренди обжег ей горло и устроил маленькую бурю в желудке, но Кассандре понравилось наступившее вслед за этим блаженное отупение. Ей надо было прийти в себя и собраться с мыслями. Дойдя до середины своего слезливого повествования, она вдруг сообразила, что той Кассандре Мерлин, которую знал Уэйд, было бы совершенно наплевать, законен ее брак или нет. Для нее главный вопрос должен был заключаться в другом: есть ли у нее доступ к деньгам Риордана или нет. Узнав, что ее одурачили, она могла, почувствовать себя рассерженной, обиженной, возможно, даже униженной, но только не оскорбленной в лучших чувствах. Безусловно, ее сердце не было бы разбито.
Поднявшись с обитого красной парчой дивана в тесной гостиной Уэйда, буквально забитой роскошной мебелью, Кассандра принялась расхаживать взад-вперед перед незажженным камином.
– Нет, каков ублюдок! – вскричала она, входя в роль ради Уэйда, хотя на этот раз ей почти не приходилось притворяться, изображая негодование. – Он надул меня, Колин, и я заставлю его заплатить!
Уэйд скрестил ноги в желтых чулках и откинулся на атласную подушку, лениво улыбаясь ей.
– Он действительно ублюдок, но мы всегда это знали, разве не так, дорогая? Понимаю, как нелегко тебе приходится, но, говоря по правде, я считаю, что ты должна к нему вернуться.