ожденная интеллигентность.
Мовита, к примеру, сразу показалась мне порядочным человеком. Она ведет себя жестко и порой даже грубо, но она справедливая, умная и прекрасно разбирается в людях. До того, как Мовита попала в Дженнингс, я была здесь никем. Может быть, поэтому мы довольно быстро подружились. По ее словам, ей стало интересно, что это за «странная старая сука». Мовита говорила тогда, что я похожа на учительницу, уцелевшую после ядерного взрыва. Оставалось заменить учительницу на директора школы, и картина становилась абсолютно точной.
Так или иначе, благодаря имиджу школьной учительницы я получила место библиотекаря. И с тех пор одержима стремлением расширить фонды. Книги всегда играли большую роль в моей жизни. Почти как еда и питье. И до, и после моего преступления.
«Жизнь сердца» — по странному совпадению, в нашей библиотеке оказалось два экземпляра этого произведения — была шестой книгой Ричарда. Этот шедевр о том, какой удивительной и прекрасной стала бы жизнь людей, если бы они отдались любви. Самому ему это было, к сожалению, недоступно. Он провел меня и двух наших сыновей через ад, пока писал эту книгу; впрочем, так же было и с двумя предыдущими его произведениями. Дети только мешали ему, а я постоянно раздражала. Однажды он обвинил меня в том, что я слишком громко перелистываю страницы, когда читаю…
Брюс и Тайлер, несмотря на очевидные успехи в бизнесе, разочаровали его. Но это я как раз могла понять. Для фальшивого, самонадеянного человека, лишенного чувства юмора, большое разочарование иметь двух сыновей, которые видят его насквозь и смеются над ним. Я же, воспитанная в понятиях семейного долга, мирная и преданная жена, поддерживала его, как только могла. Всегда все прощала, кормила, умывала, правила его черновики и вместе с ним ненавидела редактора. Я делала все это тридцать четыре года. С чего бы мне прекращать это тогда, когда я была нужна ему больше всего?
Но только теперь, через семь лет, я могу смотреть на эту ситуацию без злости и раздражения. Как я уже говорила, теперь я стала лучше, чем была раньше.
Мне известно, что после проверки в блоке наблюдения Дженнифер Спенсер предстоит осмотр тюрьмы, поселение в камеру и устройство на работу. Все это я знаю по собственному опыту. Жаль, что здесь, в библиотеке, совсем нет работы и очень мало читателей. А те книги, которые их могли бы заинтересовать, в библиотеке отсутствуют.
Излишне говорить, что я тепло встречу мисс Дженнифер Спенсер, когда она зайдет ко мне сегодня. Но не думайте, что я прижму ее к груди и, рыдая, возьму под свое крыло. Никаких соплей не будет. Кроме всего прочего, у меня уже есть два сына, и дочь мне абсолютно ни к чему. После того как я четверть века проработала в школе для девочек, я отлично знаю, сколько от них неприятностей.
Дженнифер Спенсер вошла в библиотеку в сопровождении охранника Кемри. Было примерно три тридцать — время, к которому я, всю жизнь проработавшая в школе, уже выдыхаюсь. Она выглядела как молодая девушка, попавшая в беду: бледное измученное лицо, покрасневшие веки и, главное, глаза, которые смотрели так, словно видели что-то ужасное. И при этом Дженнифер Спенсер каким-то непостижимым образом производила впечатление человека, которого ждет лимузин с шофером. Мовита назвала бы это «крутой замес».
Но я увидела и другое. Журналисты, как всегда, создали ложную картину. Благодаря своему огромному опыту работы в школе я разглядела под налетом страха и напускной самоуверенности девочку, которая всегда была отличницей. На ее лице написана твердая решимость перебороть все трудности, значит, она по опыту знает, что такое трудности. Видно, что у нее действительно сильная воля. И хотя условия, в которые она попала, будут для нее очень тяжелы, она выдержит.
— Добрый день, — сказала я. — Меня зовут Мэгги.
Мне самой стало смешно: я обратилась к ней так, словно мы встретились не в тюрьме, а в гостях или на каком-нибудь совещании.
— Добрый день, — ответила Дженнифер.
Она воспринимала окружающее краем сознания и, похоже, не понимала, почему я с ней разговариваю.
— У нас здесь, как видите, достаточно места, но очень мало книг.
— Для меня это не имеет значения. Не беспокойтесь об этом, — сказала она немного резко.
Затем выражение ее лица изменилось. Дженнифер внимательно смотрела на меня, видимо, пытаясь понять, кто я такая.
— Простите, — наконец выговорила она, — я не хотела быть грубой. Просто я не собираюсь оставаться здесь. Но этот надзиратель был так добр, что решил все мне показать.
Я увидела, как напрягся бедняга Кемри. Удивительно, насколько тюремные надзиратели не любят, чтобы их так называли.
— Он охранник, а не надзиратель, — сухо сказала я. — Именно так его и следует называть.
— Служащий охраны, — добавил дурачок.
Кемри достаточно безобидный человечек, и я кивнула в подтверждение его слов.
— Хорошо, спасибо, — согласилась девушка.
В одном Дженнифер Спенсер удивила меня. Мне приходилось видеть женщин самых разных сортов — вспомните о моих ученицах, о дамах моего круга и о теперешнем окружении. И все-таки, несмотря на весь свой богатейший опыт, я не смогла оценить, что она за человек. Я имею в виду, хороший или плохой. Обычно я теперь определяю это с первого взгляда. Все, что я могу сказать, — она человек честный.
8ДЖЕННИФЕР СПЕНСЕР
После ночи в отстойнике — как здесь называли блок наблюдения — Дженнифер должны были перевести в камеру. Хотя вместо грубого Бирда за ней пришел безобидный Кемри, мрачная обстановка привела Дженнифер в состояние, близкое к кататонии. Все окружающее казалось таким унылым, что трудно было представить, как женщины день за днем живут в этой тоскливой атмосфере.
— Мне нужно позвонить, — сказала она Кемри, когда они шли по коридору.
В ее голове стучали маленькие назойливые молоточки, ей было необходимо лекарство от головной боли, но позвонить Тому казалось более важным.
— Мне обязательно нужно позвонить, — повторила Дженнифер. — Здесь где-нибудь есть телефон?
Кемри остановился и внимательно посмотрел на нее.
— Если даже и есть, сейчас вы не сможете позвонить, — ответил он. — Согласно распорядку, я должен показать вам вашу камеру. Вы имеете право звонить только в свободное время.
Дженнифер сжала зубы, и ее головная боль усилилась. Приходилось признать: она оказалась не готова к такому обращению. Как Том и Дональд могли бросить ее в подобном месте? Она не могла представить себе элегантного мистера Майклса в тюремном комбинезоне или вылощенного Тома в этой грязной дыре. Но сейчас все это не имело значения. Дженнифер расправила плечи и пошла вслед за Кемри, как ей было приказано. Она не собирается плакать и суетиться. Это испытание послано ей не за махинации с ценными бумагами, а за ужасную стратегическую ошибку, которую она совершила.
Кемри повернул в узкий длинный коридор, затем резко остановился и открыл дверь.
— Раз уж мы здесь, покажу вам спортзал, — объяснил он.
Дженнифер заглянула в небольшую комнату, на полу которой лежали потертые маты, а у стены — несколько полуспущенных волейбольных мячей. Это у них называется спортзал! Девушка чуть не рассмеялась. Как это было не похоже на клуб, в котором они занимались с Томом. Хорошо, что она выйдет отсюда до того, как ей потребуется тренировка. Но как же те женщины, которые здесь останутся? Какой ужас!
— Вы можете заниматься здесь спортом в свободное время, — сказал Кемри. — Зал закрывается в восемь вечера.
Дженнифер вздохнула. Зачем они пичкают ее этими правилами? Сколько раз можно им объяснять, что произошла ошибка и она не собирается здесь оставаться?! Дженнифер снова повернулась к Кемри и спросила:
— Мне действительно нельзя позвонить? Я должна связаться со своим адвокатом.
Кемри в ответ раздраженно поднял глаза к потолку, словно говоря: «Ну и наглая ты сучка!»
Дженнифер поняла, что совершила ужасную ошибку. В первый раз в жизни, будучи абсолютно уверенной в том, что все знает, она оказалась абсолютно не подготовленной к экзамену. В тюрьме все не так, как на свободе. Здесь нельзя выбирать из нескольких возможностей, здесь только два цвета: белый или черный. Это самое серьезное испытание в ее жизни, и она добровольно согласилась на него по невежеству и легкомыслию.
Том и Дональд говорили ей, что все будет легко и просто. Теперь Дженнифер не понимала, почему поверила им. Может быть, потому, что они никогда раньше ей не лгали?.. Это не могло быть легким. Ей следовало бы это понимать. Жизнь научила ее, что ничто легко не дается. Требуется труд, самодисциплина и, главное, железная воля к победе. Дженнифер знала об этом, как никто. Она всегда была готова, всегда на один шаг впереди остальных. Еще в детстве она часами придумывала, как сделать школьную форму красивее. Дженнифер ненавидела однообразие, она хотела быть уникальной, и ей это удавалось. Она всегда выделялась из толпы. Именно в такой подготовке и жестком планировании таился секрет ее успеха. В университете она стала стипендиаткой штата, и результаты дипломной работы позволили ей получить работу в одной из самых крупных фирм на Уолл-стрит.
Когда она, вчерашняя студентка, впервые вошла в кабинет Майклса и начала со знанием дела говорить о его коллекции редкого фарфора, Дональд удивленно поднял брови. Он видел, конечно, что она только притворяется заинтересованной, но Дженнифер хорошо притворялась. Хорошая подготовка и непроницаемое выражение лица игрока в покер — необходимые качества для того, чтобы добиться успеха на Уолл-стрит. Дональд Майклс не только принял Дженнифер на работу, он взял ее в свою команду, в которую входили самые изворотливые и решительные ребята. Они специализировались на рискованных операциях со сверхвысокими прибылями и не упускали ни одной возможности прибрать к рукам хорошие деньги, всегда оставаясь в тени.
— Здесь мы спустимся, — сказал Кемри, и Дженнифер послушно направилась вниз по лестнице. Она была рада, что в этой экскурсии ее сопровождает не Бирд.