Он продолжил:
– Наверное, вы могли бы купить альбом в «Корветтс» или «Хармони хат». Я бы одолжил вам свой экземпляр, но не люблю давать пластинки. Слишком скрупулезно отношусь к сохранению качества звучания.
Вот он опять взялся за старое, начал использовать такие мудреные слова. Я была почти уверена, что это значит «тщательно», но не стала спрашивать, чтобы не попасть впросак.
– Ну и ладно, – сказала я. – Я все равно не люблю старомодную музыку. Мне нравятся «Супримз»[57].
– Следовало ожидать, – ответил он.
Он оставил мне на чай пятидолларовую купюру, и больше я его не видела. Но это потому, что две недели спустя меня убили. Если бы я хотела заполучить Ферди Плэтта, я бы заполучила. Чтобы ты знала, Мэдди Шварц. Я могла его заполучить.
Апрель 1966 года
В этом году весна была робкой, неуверенной. Но даже в самые прохладные дни Мэдди выходила на пожарную лестницу, чтобы покурить. Она бросила два года назад, когда вышел доклад главного санитарного врача о том, что курение вредно для здоровья, бросила без труда; впрочем, никогда и не была заядлой курильщицей. Курение всегда было для нее чем-то второстепенным, чем-то, что она делала, когда пила кофе или ждала Милтона в общественном месте и чувствовала себя неуютно.
Однако в последнее время обнаружила, что ее тянет к сигаретам. Они успокаивали нервы, помогали думать. Свобода приводила ее в смятение, парализовала. Толкуя о человеке, которого обуяла безумная жажда удовольствий, люди говорили, что он или она ведет себя «как ребенок в магазине сладостей», но Мэдди подозревала, что большинство детей, отведав любимого лакомства, не знают, что делать дальше. Чему отдать предпочтение – количеству или качеству? Съесть все сейчас или же постараться накопить как можно больше любимой сласти на потом? В новомодном телешоу «Налет на супермаркет» женщины отвечали на вопросы о том, сколько стоят те или иные продукты, и тем самым зарабатывали для своих мужей время, за которое тем надо было набрать товаров, стараясь бросить в тележку самые дорогостоящие. Даже если бы она все еще продолжала жить с Милтоном, Мэдди не могла себе представить, как она сама участвовала бы в такой игре, и не только потому, что Милтон из принципа отказался бы бросать в тележку хвосты омаров. Он не знал, сколько стоят продукты в супермаркете; впрочем, если уж на то пошло, сама она тоже перестала обращать внимания на цены много лет назад. И гордилась тем, что достигла такого положения в обществе, когда не надо вырезать купоны на скидки или покупать на распродажах. Подобная бережливость помогала им и была важна в первые годы их брака. Но иметь деньги – так приятно.
Она изучила объявления о вакансиях для женщин. Требовались медсестры, сиделки, кассирши, официантки, секретарши, конторские служащие. Ничего подходящего. Хотя нет – имелась одна конторская вакансия в газете «Стар». Поможет ли ей этот приятный Боб Бауэр? Она ведь ему помогла, не так ли? Он написал для первой полосы о том малом, который убил Тэсси Файн. В конечном итоге история оказалась до странности разочаровывающей и такой банальной. В магазин приходит девочка, топает ногами, и у продавца просто «срывает крышу». Ферди рассказал Мэдди, что детективы не поверили ему, поскольку нельзя сорваться так, чтобы ударить кого-то по голове, а затем хладнокровно перетащить жертву в подвал и доделать дело, сломав ей шею. Полиция считала, что у Стивена имеются – как там выразился Ферди? – «аномальные наклонности».
Мэдди улыбнулась – Ферди любил мудреные слова, хотя не всегда правильно использовал их. Но на сей раз он выразился достаточно точно, хотя это, пожалуй, звучало слишком уж благопристойно, когда речь шла о таких ужасных вещах. Полиция не считала, что Стивену Корвину и раньше случалось убивать, однако они подозревали, что он прикасался и к другим детям. Возможно, с предыдущими жертвами ему везло больше, поскольку он работал в таком месте, где для ребенка имелось много соблазнов, и делал такие вещи, которые дети не воспринимали как слишком уж странные. Например, просил того или иного ребенка засунуть руку ему в штаны и всего-навсего потрогать его раз или два. Но Тэсси Файн, не теряющая самообладания и уверенная в себе, вероятно, начала сопротивляться, когда он попытался проделать нечто подобное и с ней. Однако до сих пор полиция так и не смогла отыскать ни одного другого ребенка, который побывал бы в подвале зоомагазина, и имеющиеся у них улики не позволяли требовать смертной казни.
– Не могут же полицейские просто взять и заявить по телевизору: «Послушайте, мамочки северо-западного Балтимора, как вы думаете, этот извращенец трогал ваших детей?» Мы отправили женщин в школы, чтобы они расспрашивали детей, другие сотрудники опрашивают медсестер, работающих в отделениях экстренной помощи. Но если он просто трогал детей – или же ему хватало ума добиться, чтобы они трогали его, а сам он даже не развязал ни одного банта, – мы так и не сможем ничего найти.
Мэдди отметила про себя, что Ферди говорит «мы». Он жаждал быть детективом и работать в отделе расследования убийств. Ему удалось подольститься к нескольким детективам, обращаясь к ним как к олимпийским богам, и те доверяли ему.
Они курили в кровати, когда Ферди поделился с нею этим секретом, касающимся расследования дела Тэсси. Если подумать, то, наверное, это Ферди вернул сигареты в ее жизнь. Живя с Милтоном, Мэдди давно оставила позади ту стадию, когда после секса ей хотелось болтать и что-то обсуждать. Но с Ферди курение в постели было способом удержать его рядом с собой немного дольше. Нет, она не хотела, чтобы он оставался у нее на всю ночь. (И хорошо, поскольку он никогда этого не делал.) Но хотела, чтобы он остался дольше, чем желал. Вот она и задавала ему вопросы и старалась получить ответы о его работе. Так она смогла что-то узнать о его детстве. Я был самым младшим из семерых детей и в Политехе занимался бейсболом. Но он быстро пресекал расспросы почти на все остальные личные темы.
Хочет остаться неизвестной величиной, поняла она. Собирается исчезнуть из ее жизни так же быстро и внезапно, как появился. Иногда ей казалось, что они двое похожи на одну из тех математических задач, которые Сету задавали на дом. В 6 часов вечера из Балтимора выходит поезд, идущий на запад со скоростью 100 миль в час. В 8 часов вечера из Чикаго выходит поезд, идущий на восток со скоростью 120 миль в час. Если расстояние между этими городами составляет 720 миль, то в какое время эти поезда встретятся?
А что произойдет, если какое-то время эти поезда постоят в тупике? Кто это заметит, кто об этом узнает? Станут ли эти поезда другими, когда снова тронутся в путь?
Ферди хотелось продвинуться по службе, он желал стать детективом и притом не в качестве сотрудника под прикрытием в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Ходили слухи, что в Полицейском департаменте, так долго остававшемся сегрегированным, вот-вот произойдут перемены. И для цветных появятся новые возможности.
– Ты способный, – сказала она. – Я уверена, что у тебя все получится.
Он тогда рассмеялся.
– Нас станут напрягать, стараясь побыстрее улучшить статистику. И одних способностей будет недостаточно. Кроме них понадобится везение.
Так что Ферди на всех парах двигался к работе детектива, а Мэдди тем временем бесцельно болталась на месте, не зная, куда ей идти дальше. Она даже не могла решить, хочется ли ей купить для пошива летних платьев шикарные ткани с рисунками производства «Маримекко», которые она видела в бутике. Для Балтимора это было нечто сверхактуальное, хотя Джеки Кеннеди была сфотографирована в одежде этой марки еще несколько лет назад, когда ее мужа только-только избрали президентом. Но новые рисунки ярче и крупнее. Мэдди задумчиво разглядывала их в магазине «Стор Лимитед» в Кросс-Киз, новом охраняемом жилом комплексе в Норт-Сайде, представляющем собой что-то вроде деревни на территории Балтимора. Мэдди нравился Кросс-Киз. Возможно, поселится там, когда они с Милтоном наконец уладят все свои дела.
Ткани были не единственным товаром, который ей хотелось купить в «Стор Лимитед». Хозяйка магазина, Бетти Кук, к тому же изготавливала изумительные украшения, серебряные и очень простые – изящные линии, драгоценные камни использованы либо скупо, либо их нет вообще. Но стоили они очень дорого. Будущее с его элегантными обтекаемыми формами. Мэдди хотелось подстричься как можно короче, но Ферди стал бы против этого возражать. Ничего, у нее еще будет время сделать короткую прическу. И не будет же он возражать против того, чтобы она проколола уши.
Сидя на пожарной лестнице, он пощупала мочки, вытянутые от долгих лет ношения тяжелых клипс, некоторые из которых, вероятно, были ценными. Большую часть украшений она оставила в доме в качестве жеста доброй воли. Но, возможно, это привело Милтона и Сета к неверным выводам, возможно, они оба злы на нее, поскольку считают, что ей вскоре надоест странный эксперимент и она вернется. Правда, покидать Сета вообще никогда не входило в ее намерения. Она полагала, что тот захочет разделить ее новую жизнь. Учитывая опыт своей попытки продать помолвочное кольцо, она не станет пытаться выяснить, сколько сможет выручить за те старые вещицы. Но ей хотелось проколоть уши. Она поискала в справочнике и нашла ювелира в Пайксвилле, который сделает это так, чтобы это вошло в стоимость четырнадцатикаратных серег, поскольку придется носить только такие, легкие серьги, пока уши не заживут.
Из Пайксвилла Мэдди поехала прямо в «Стор Лимитед», чтобы полюбоваться на творения Бетти Кук, которые были ей не по карману. Продавщица, запомнившая ее после предыдущего визита, принесла новые рулоны тканей «Маримекко».
«Право же, мне не стоит это покупать», – сказала себе Мэдди.
Среди тканей была одна с черно-голубым цветочным рисунком, идеальным для ее волос и глаз. Она купила шесть ярдов этой материи, затем нашла выкройку платья с лямкой на шее, такого простого, что она могла бы сшить его сама, если бы под рукой имелась швейная машинка. Но машинка тоже осталась у Милтона. И ей не хотелось просить его. Не хотела от него ничего, кроме денег.