Ледокол «Ермак» во льдах Арктики
Праздничный прием папанинцев на борту ледокола. В центре И.Д. Папанин
Ермаковцы во время высадки на лед. В.В. Смирнов с бельком – детенышем гренландского тюленя
В. В. Смирнов был инициатором многих спортивных мероприятий. Зимой 1937 г. он организует переход команды лыжников ледокола «Ермак» из Ленинграда в Москву. Сохранились архивные документы, рассказывающие об этом событии. Смета расходов, составленная В. В. Смирновым в ходе подготовки лыжного перехода, показывает, насколько внимательным он был к людям. Он продумывает всё до мелочей, включая костюмы и лыжные мази, но в первую очередь не забывает о нуждах товарищей, заказывая для них термосы для горячей пищи.
В этом раскрывается отличительная черта характера Вячеслава Владимировича – чуткое отношение к людям. Он не ожесточился, пройдя через суровые испытания жизни.
Сохранились отдельные отрывки воспоминаний В. В. Смирнова о тех или иных событиях на «Ермаке». Они нигде не публиковались, и у читателя есть возможность не только первым узнать о далёких событиях из жизни ермаковцев, но и дополнить образ этого человека по манере его письма.
Вот отрывки из его записей.
«До Великой Отечественной войны на ледоколе „Ермак“ был свой духовой оркестр. Все музыканты были кочегарами. Они вместе несли вахту. Их так и называли музыкантской вахтой. Руководил оркестром кочегар Василий Попов. Почему-то музыкальная вахта решила, что 28 июля у капитана ледокола Владимира Ивановича Воронина день рождения. Кочегары решили поздравить капитана. По заказу музыкантов пекарь Пайгалак приготовил вкусный торт. Музыканты с инструментами вышли на палубу. За бортом судна сверкал арктический лед. Построились. Грянул оркестр. Музыканты двинулись по широкой палубе. Кто-то из кочегаров важно нёс торт. Остальные члены экипажа, не понимая причины торжества, с удивлением смотрели на шествующих музыкантов. Оркестранты подошли к каюте капитана, остановились, и по знаку Попова оркестр заиграл туш. Капитан резко открыл каюту.
– В чем дело? – сурово спросил он.
– Поздравляем вас с днем рождения, Владимир Иванович! – дружно произнесли кочегары.
– Немедленно убирайтесь вон, – строго приказал Воронин. – Чтоб я вас здесь не видел! – он скрылся в каюте, громко хлопнув дверью.
Музыкальная вахта растерялась и мгновенно исчезла. Как потом выяснилось, день рождения капитана был не в этот день. Сконфуженные музыканты двинулись в свой кубрик, сели за стол и стали с удовольствием есть торт. Они шумно разговаривали, осуждая себя за несвоевременную затею».
Очень просто, лаконично, без насмешки В. В. Смирнов описывает эту забавную историю. Удивительно: он, испытавший на себе многочисленные издёвки окружающих, никогда не позволял себе колкостей в адрес своих обидчиков.
Музыка на «Ермаке» звучала не только в исполнении духового оркестра.
В свободное от вахты время В. В. Смирнов любил садиться за пианино в кают-компании и играть классическую музыку. По воспоминаниям ермаковцев чаще других в его исполнении звучала музыка Шопена и Шумана.
В 1938 г. эстафету командования «Ермаком» принял от В. И. Воронина Михаил Яковлевич Сорокин, высокообразованный капитан, опытный моряк, в прошлом военно-морской офицер – участник Цусимского сражения. Новый капитан сыграл такую же значимую роль в судьбе нашего героя, как и В. И. Воронин.
С особой гордостью о М. Я. Сорокине Вячеслав Владимирович вспоминал в связи с событиями Великой Отечественной войны.
Война застала «Ермак» на Балтике. Уже с первых военных месяцев ледокол, проводя караваны судов с техникой и войсками, находился под обстрелом немецких батарей и самолётов. Но самым суровым испытанием для ермаковцев стал один из осенних дней 1941 года.
23 сентября М. Я. Сорокин получил предупреждение: на Кронштадт, где в это время стоит «Ермак», движется армада вражеских самолётов. Капитан, спасая ледокол, вывел его на Большой рейд. Вскоре в воздухе появилось более сотни фашистских самолётов. Небо, как утверждают очевидцы, в это время стало буквально чёрным от бомбардировщиков. Основная громада двинулась на Кронштадт, а отделившаяся группа «юнкерсов», состоящая из тридцати шести самолётов, выбрала своей целью ледокол «Ермак». Завязался неравный поединок. Поняв, что установленное на борту ледокола вооружение не рассчитано на такую массированную атаку, фашисты откровенно издевались над ермаковцами. Они устроили «карусель» – поочерёдно с воем по одному или группами пикировали на ледокол, сбрасывая десятки бомб. Но благодаря мастерству и самообладанию М. Я. Сорокина могучий «Ермак» виртуозно уходил от бомб, летящих прямо на ледокол. Вода вокруг ледокола буквально закипела. По воспоминаниям В. В. Смирнова именно капитан Сорокин своим спокойствием и выдержкой воодушевлял ермаковцев. Он отдавал чёткие и точные команды. Так, например, он обращался к кочегарам по телефону: «Давайте, ребята, оборотов и пару, бомба не наша, не наша».
Сам В. В. Смирнов так описывает события этого боя: «Я подавал снаряды из трюма. Подымешь голову – опять висит над тобой чёрный фашистский крест. Зажмуришься: ну, конец! За несколько часов боя эта мысль тысячу раз ошпаривала».
Искусство и хладнокровие опытного капитана, а также мужество всего экипажа спасли «Ермак» – ни одна бомба не попала в легендарный корабль.
Ермаковцы за свой подвиг заслужили награды, наш герой за отвагу получил орден Красной Звезды.
Спокойный, уравновешенный, образованный кочегар, умеющий мужественно держаться в самых сложных ситуациях, вызывал уважение капитана Сорокина. Поэтому неудивительно, что сразу после окончания войны он обращается с письмом к всесоюзному старосте (председателю президиума Верховного совета СССР) М. И. Калинину с просьбой дать возможность В. В. Смирнову занять должность штурмана на «Ермаке». М. Я. Сорокин честно и откровенно написал в высшую инстанцию страны, что доверяет этому человеку и поручается за него. За десятилетие своей службы на ледоколе кочегар Смирнов на деле доказал свою преданность отечеству.
Ответ из Москвы пришел положительный, но с оговоркой – В. В. Смирнов не имеет права занимать должность выше 4 помощника капитана.
Окончив школу штурманов ледокольного флота, В. В. Смирнов становится штурманом на «Ермаке». Его авторитет как специалиста непререкаем. Подтверждением тому служат слова М. Я. Сорокина, которые он, собираясь в плавание, говорил: «Я без Смирнова не пойду. Он может вести судно с закрытыми глазами».
Несмотря на повышение по службе В. В. Смирнов не зазнался. Он был предельно учтив и вежлив со всеми членами команды. Они иногда этим пользовались, когда просили его отстоять за другого вахту. Но и в изменившихся обстоятельствах он оставался «белой вороной». Получив штурманскую должность, Вячеслав Владимирович не расстался со своей маленькой каютой, в которую его поселили еще в те времена, когда он служил кочегаром. Он не променял её на другую, более комфортабельную. На удивлённые вопросы отвечал: «Мне так удобно». Смирнов не курил, не признавал обильные застолья, вообще не пил водку и не матерился – это вызывало усмешки у тех людей, кто считал, что все перечисленное – необходимая составляющая для людей в арктических плаваниях. Другой повод подтрунивать над ним был вызван его манерой говорить «есть» и при этом отдавать честь «под каблук». Эта привычка осталась у нашего героя с молодых юнкерских лет. Над ним подшучивали, но при этом он не озлоблялся и не замыкался, наоборот, умел привлечь к себе людей. Когда В. В. Смирнов садился за пианино в кают-компании и брал первые аккорды любимых классических произведений – все замолкали и слушали… Играл он проникновенно, очень выразительно, мог затронуть самые сокровенные струны человеческой души, а еще прекрасно декламировал стихи, в основном русских поэтов.
Но несмотря на то что В. В. Смирнов был активным участником художественной самодеятельности и часто бывал на виду, он был осторожен в общении, мало кому мог довериться. Исключением стали его дружеские отношения с Павлом Григорьевичем Мирошниченко[374]– старпомом «Ермака», а впоследствии его капитаном.
Штурман В.В. Смирнов прокладывает путь ледоколу «Ермак»
В.В.Смирнов (Слева) у машинного телеграфа «Ермака»
Они вместе несли утреннюю вахту (с четырёх до восьми часов), и у них было достаточно времени, чтобы обстоятельно узнать друг друга. Несмотря на разницу в возрасте (старпом был моложе) у них было много общего, они понимали друг друга. Узнав обо всех перипетиях жизни четвёртого штурмана, старпом всячески поддерживал его, а если было нужно, мог и постоять за своего товарища.
На 65-летний юбилей В. В. Смирнова П. Г. Мирошниченко сделал для него самый значимый подарок в его жизни.
Незадолго до юбилея четвёртого штурмана, в ходе инвентаризации на «Ермаке», в одном из кубриков был обнаружен Андреевский флаг, который развевался на ледоколе до 1917 года. Истрёпанное и грязное полотнище П. Г. Мирошниченко постирал, подшил, привёл в порядок и в день рождения своего товарища, 10 июля 1963 г., в кают-компании в торжественной обстановке вручил его имениннику от всей команды «Ермака». Вячеслав Владимирович был потрясён этим подарком. Он принял Андреевский флаг, встав на одно колено, поцеловал его, прижал к груди и расплакался. Всем присутствующим он объяснил, что в молодости присягал этому флагу и остался верен ему, для него по-прежнему Андреевский флаг – святая святых.
Этот подарок был дорог В. В. Смирнову ещё и потому, что в его руках оказалась частица «Ермака». К этому времени первенец русского ледокольного флота завершил свою последнюю арктическую навигацию, машины на нём были остановлены, решалась его дальнейшая судьба – станет ли легендарный ледокол музеем или бесславно будет списан на металлолом.
В. В. Смирнов не стал безучастно смотреть на эту тревожную ситуации. Он написал письмо самому главному человеку в стране – первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущёву с предложением оставить легендарный корабль для потомков в качестве музея. Ответ за подписью заместителя министра Морского флота СССР А. Колесниченко пришел довольно быстро. В нем сухие, лаконичные фразы чиновника, обращённые к В. В. Смирнову: