» (Все цитаты в книге представлены с учетом правил новой русской орфографии, но максимально близко к оригиналу), – так писал в 1942 г. в приказе, посвященном подъему на ледоколе военного флага, знаменитый полярный капитан М. Я. Сорокин.
С этими словами нельзя не согласиться. Действительно, «Ермак» стоит в одном ряду с такими символами Российского флота, как ботик Петра Великого или крейсер «Варяг». Неудивительно, что первому в мире арктическому ледоколу было посвящено значительное количество научных и научно-популярных работ и даже художественных произведений. Однако несмотря на это, судьба ледокола оказалось исследована весьма неравномерно. Если история его постройки, первые ледовые плавания и участие в арктических экспедициях 1930-х гг. освещены достаточно хорошо, то другие моменты (например, участие в войнах или сдача ледокола на слом в 1964 г.) известны как любителям, так и профессиональным исследователям истории флота значительно хуже. В данной работе мы попытаемся рассмотреть историю «Ермака», опираясь на архивные документы и воспоминания участников событий, делая акцент именно на малоизученных эпизодах. Впервые публикуются биографии многих капитанов ледокола.
В связи с тем, что события, связанные с постройкой и началом эксплуатации «Ермака» весьма подробно описаны в первой части книги, прежде всего в работах самого создателя ледокола – адмирала С. О. Макарова, мы начнем описание истории «Ермака» с момента начала его активной работы на Балтике под коммерческим флагом в 1902 г.
Примечания к тексту, отсылающие читателя к наиболее значимым и чаще всего ранее неизвестным источникам и литературе, приводятся в конце работы.
Прежде чем перейти непосредственно к истории «Ермака», автор считает своим приятным долгом выразить благодарность за помощь в работе и предоставленные материалы: руководству и сотрудникам Российского государственного архива военно-морского флота и отдельно – заведующим читальными залами – Гоц Н. А. и Никандровой Е. В., Центрального военно-морского архива и его заведующей читальным залом Лучко А. А.; Центрального военно-морского музея, Центральной военно-морской библиотеки; а также своим друзьям и коллегам из г. Москвы: Борзову С. Л., Виноградову С. Е., Данилову В. Н., представителю Музея Мирового океана (г. Калинининград) в Москве Долговой С. В., Золотареву А. Н., Калинину Д. Б., Кобылину А. В., кандидату исторических наук Кулагину К. Л., Пахмурину Ю. В., научному сотруднику Института океанологии РАН им. П. П. Ширшова Першину А. А., научному сотруднику Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева, архитектору Свиридовой О. Ю., выпускающему редактору журнала «Морская коллекция» Соломонову Б. В., Трифонову Ю. Н., кинорежиссеру Федорину Д. В.; из г. Санкт-Петербурга: Васильеву Д. М., кандидату исторических наук Емелину А. Ю., Савичеву Н. В., капитану дальнего плавания Сибирцеву Ю. В., заместителю директора по науке ледокола-музея «Красин», кандидату исторических наук Филину П. А., Яшкову Д. И.; из г. Мурманска: заведующей Музеем Мурманского морского пароходства и секретарю президиума Ассоциации исследователей Арктики Кареповой В. И.; из г. Архангельска: Паролову И. В.; из г. Таллинн (Эстония): Маткевичу Р. Ю., Саммалсоо П.; из г. Риги (Латвия): Толкачеву В.
Отдельно благодарю за помощь и поддержку в самые нелегкие минуты свою маму – Тамару Ивановну Янкевич, сестру – Елизавету Анатольевну Кузнецову и Оксану Александровну Пестову.
I. Под торговым флагом
8октября 1901 г.[270] С. О. Макаров получил копию Высочайше одобренного заключения Министерства финансов об эксплуатации ледокола. Из него следовало, что адмирал отстраняется от опытов по работе «Ермака» в полярных льдах, а судно передается в ведение Комитета по портовым делам и в дальнейшем занимается обслуживанием торговых портов Балтики. Для Степана Осиповича это означало крах всех далеко идущих планов по покорению арктических пространств. В 1903 г. он предпринял безуспешную попытку организации третьей полярной экспедиции, но на сей раз поддержки в кругах научной общественности не получил. Предполагалось, правда, использование «Ермака» для поисков пропавшей в 1903 г. экспедиции барона Э. В. Толля, но впоследствии ограничились лишь посылкой спасательной партии на гребных судах. Кроме того, еще с 6 декабря 1899 г. Макаров стал главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором Кронштадта. В силу этого у него оказалось гораздо меньше времени на «пробивание» своих идей. К сожалению, гибель С. О. Макарова в 1904 г. прервала его научные проекты, но опыт последующего использования ледокола подтвердил правильность его выводов.
«Ермаку» довелось принять некоторое участие в Русско-японской войне 1904–1905 гг. При отправлении на Дальний Восток 2-й Тихоокеанской эскадры предполагалось, что она после прибытия на место назначения будет базироваться в замерзающем порту Владивостока. Именно поэтому наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке генерал-адъютант Е. И. Алексеев в телеграмме от 12 августа 1904 г., адресованной генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу, писал: «…нельзя упускать из вида, что свобода действий эскадры, имеющей базой Владивосток, должна быть обеспечена сильными ледоколами и не может находиться в зависимости от исправности одного парохода „Надежный“: почему присылка „Ермака“ представляется крайне необходимою»[271]. В итоге ледокол включили в состав эскадры. Вскоре после выхода из Либавы, 5 октября 1904 г., по приказу адмирала З. П. Рожественского была предпринята попытка организовать траление по маршруту движения эскадры. В качестве тральщиков адмирал назначил «Ермак» и буксирный пароход «Русь». Однако опыт оказался неудачным, так как при маневрировании трал лопнул.
Вообще, «Ермака» в том походе постоянно преследовали неудачи: постоянно происходили поломки машин, причем у мыса Скаген кормовая машина отказала окончательно. Когда же командир ледокола Р. К. Фельман (капитан 2 ранга М. П. Васильев погиб вместе с адмиралом Макаровым под Порт-Артуром при взрыве броненосца «Петропавловск») отправился на вельботе к флагманскому броненосцу с тем, чтобы доложить о состоянии судна и результатах траления, он был обстрелян артиллерийским огнем с «Князя Суворова». Именно после этого эпизода на эскадре родилась частушка, которую привел А. С. Новиков-Прибой в «Цусиме»:
«Мы у Скагена стояли,
Чуть „Ермак“ не расстреляли
И, страшась японских ков,
Разгромили рыбаков».
20 октября 1904 г. вместе с миноносцем «Прозорливый», имевшим неисправные холодильники и поврежденную носовую часть, ледокол был отослан обратно в Россию. Впоследствии З. П. Рожественский обвинил Фельмана в преднамеренном неисполнении приказаний.
В годовом отчете о работе ледокола и в одном из частных писем его командир Р. К. Фельман писал следующее: «В Либаву прибыла 2-я Тихоокеанская эскадра адмирала Рожественского. В пути у „Ермака“ сильно грелись средний и левый валы в дейдвудной части, а при входе в аванпорт левая машина совсем стала.
Имея приказание состоять в распоряжении адмирала Рожественского, командир ледокола „Ермак“ явился к адмиралу и доложил о случае с дейдвудными валами. Адмирал на это не обратил никакого внимания, а приказал немедленно готовиться к походу.
„Ермак“ готовился день и ночь, выгружая привезенный груз и принимая уголь. Так продолжалось до вечера 1 октября.
Получались разнообразные приказания, противоречащие одно другому. То было приказано сдавать груз, то опять оставлять его, то выходить из бассейна, то оставаться в нем и переменить только место».
1 октября. «В 6-м часу вечера „Ермак“ снялся из бассейна на наружный Либавский рейд, где стояла уже большая часть эскадры».
2 октября. «С рассветом командир снялся, чтобы стать по диспозиции, но в это время суда эскадры уже начали сниматься и выстраиваться в походную колонну, в которой „Ермак“ занял назначенное ему место в кильватер крейсеру „Аврора“. Так шли до входа в Бельты, где эскадра утром 4 октября стала на якорь для пополнения запаса топлива».
Задул очень свежий ветер, мешавший погрузке. На переходе до Факьеберга левый и кормовой дейдвудные валы, в особенности первый, сильно нагревались.
У Факьеберга было получено приказание адмирала «Ермаку» и буксирному пароходу «Роланд» во время прохода Бельтами идти впереди эскадры и тралить фарватер. Для этого были присланы стальные перлиня, несколько десятков людей и несколько офицеров эскадры.
5 октября вечером подошли к месту, откуда должно было начаться траление, и изготовили трал. По мнению командира ледокола, трал был слаб и неправильно устроен, но офицеры эскадры, заведовавшие этой работой, нашли его удовлетворительным.
На рассвете 6-го началось траление. Но только что «Ермак» тронулся, как случилось то, что предсказывал командир ледокола – трал лопнул. По указаниям офицера эскадры бросили трал на попечение буксира «Роланд». «Ермак» вместе с судами эскадры по указаниям лоцмана пошел к мысу Скаген, куда прибыли 7 октября.
7 октября. «В ночь, чтобы разойтись с парусным судном, пришлось застопорить машины, а когда хотели вновь дать ход, кормовая машина окончательно отказалась.
В 3 часа дня был поднят сигнал [флагами] на судах эскадры, который вследствие штиля на ледоколе не могли разобрать. В то же время с флагманского корабля раздавались выстрелы, и снаряды ложились довольно близко от ледокола.
Командир ледокола в это время ехал к адмиралу, чтобы доложить о состоянии машин и о результате траления. Когда шлюпка приближалась к флагманскому кораблю, несколько снарядов просвистели над самым вельботом.
Оказалось, что адмирал Рожественский, предполагая со стороны ледокола „Ермак“ преднамеренное неисполнение приказания, приказал стрелять по вельботу. Командир ледокола, явившись к адмиралу, хотел доложить о состоянии машин, но адмирал не дал сказать и слова и сделал строжайший выговор за преднамеренное неисполнение приказаний и неумение управляться.