Если противник может ударить из районов Бреста и Сувалки, то почему бы не использовать брошенные старые русские приграничные крепости Брест, Осовец, Гродно, Перемышль, Каунас? Каждая из этих крепостей по мощи не уступала Вердену[16]. Каждая из этих крепостей, если ее включить в систему обороны советских войск, могла превратиться в неприступный бастион, повышающий устойчивость всей системы обороны. Помимо крепостей в этих же районах находились старые, не столь мощные укрепления – капониры начала ХХ века, каждый на одну стрелковую роту. Толщина их стен и перекрытий – три метра фортификационного железобетона. Разве этого мало? Если толщина три метра не удовлетворяет, то перекрытия можно нарастить. Куда же смотрело ГВИУ, Главное военно-инженерное управление Красной Армии?
Начальник ГВИУ предложил использовать старые русские приграничные крепости и создать зоны заграждений. Это предложение так никогда и не было принято. Ни к чему, мол (Старинов И. Г. Мины ждут своего часа. С. 177).
13 января 1941 года на должность начальника Генерального штаба Красной Армии был назначен генерал армии Жуков. Его главная обязанность на этом посту – подготовка Красной Армии к войне. Уж он-то наведет порядок на линии Молотова!
Но нет. Не спешите. На строительстве линии Молотова после прихода Жукова ничего к лучшему не изменилось. Наоборот, строительство некоторых укрепленных районов, например Брестского, было отнесено ко второй очереди (Анфилов В. А. Бессмертный подвиг. С. 166).
Читателю, знакомому с советской действительностью, не надо объяснять значение словосочетания «строительство второй очереди». На практике оно означало почти полностью замороженное строительство.
Но у этой медали была и оборотная сторона. Именно о Брестском укрепленном районе мы знаем больше, чем о других. В частности, из трофейных документов германского 48-го моторизованного корпуса известно, что у германского командования создавалось совсем другое впечатление: германские войска видели интенсивное строительство, которое не останавливалось ни днем, ни ночью.
Как же это понимать? Неужели русские так глупы, что строительные площадки у самой границы полностью демаскируют каждую ночь полным освещением?! И как это связать вместе: с одной стороны – «строительство второй очереди», с другой стороны – «день и ночь при полном освещении»?! Неужели демонстрация?
Именно так.
Маршал Советского Союза Баграмян строительство линии Молотова охарактеризовал как «явную демонстрацию оборонительных работ» (ВИЖ. 1976. № 1. С. 54). Генерал-полковник Сандалов в своих мемуарах (Пережитое. С. 64) передает слова коменданта Брестского укрепленного района генерал-майора К. Пузырева:
Вынос укрепрайона к самой границе – дело непривычное. Раньше мы всегда строили ДОТы на некотором удалении от границы. Но тут ничего не поделаешь. Мы должны руководствоваться не только военными, но и политическими соображениями.
Вот и опять загадка: хорошо известно, что советские войска прятались в лесах, им запрещалось появляться на виду. Причина: «чтобы не спровоцировать войну». В то же самое время, исходя из каких-то не известных нам политических соображений, днями и ночами противнику назойливо демонстрировали интенсивную подготовку к обороне, не боясь вызвать никаких дипломатических и военных осложнений.
Как же все эти загадки разгадать? Как объединить все эти противоречивые факты в одном объяснении? Нам подсказывают, что все это от глупости.
С этим можно было бы согласиться. Но вот беда: у линии Сталина и у линии Молотова был один и тот же «папа» – генерал-лейтенант инженерных войск профессор Карбышев. На линии Сталина он все делал правильно, на уровне мировых стандартов и выше. На линии Сталина он все предусмотрел: и тщательную маскировку каждого ДОТа, и огромную глубину каждого УРа, и заграждения, и полосу обеспечения, и многое-многое другое. Но вот подписан пакт Молотова – Риббентропа, и один из величайших военных инженеров мира вдруг «поглупел» и все делал «неправильно».
А над Карбышевым стоял Жуков. Получается, что в первой половине 1941 года и он вдруг превратился в идиота и давал идиотские приказы. Ведь именно в момент прихода Жукова в Генеральный штаб «укрепрайоны на старых границах по-прежнему разоружались, а строительство на новых границах велось черепашьим темпом» (Старинов И. Г. Мины ждут своего часа. С. 178).
Версия о глупых советских командирах не пройдет. Дело в том, что 1939–1941 годах, когда шло разрушение линии Сталина и одновременно – совершенно «неправильное» строительство линии Молотова, на Дальнем Востоке велось интенсивное строительство укрепленных районов по проектам того же Карбышева, причем там все делалось правильно.
Версия о русской глупости не пройдет и потому, что германские генералы в то же самое время делали то же самое. Они принимали точно такие же, на первый взгляд «глупейшие» решения, и никто их действия не осуждает.
В 1932–1937 годах на берегах Одера были построены сверхмощные укрепления, прикрывающие Германию от ударов с востока. Это были первоклассные боевые сооружения, вписанные в местность и великолепно замаскированные. Не буду описывать их в деталях; пусть читатель поверит, вспомнив о немецкой точности, аккуратности и трудолюбии. Укрепленные районы в междуречье Одера и Варты могут служить образцом высших достижений военно-инженерной мысли первой половины ХХ века.
Но вот в Москве подписан пакт Молотова – Риббентропа, и германская армия пошла на восток, в Польшу. И тут германские командиры вдруг стали творить все те же «глупости», что и их советские коллеги. Великолепные укрепления на старой германской границе были брошены и никогда больше не были заняты войсками. Многие боевые сооружения были использованы для других нужд: например, в районе Хохвальде находился мощный фортификационный ансамбль, включавший двадцать два четырехэтажных боевых сооружения, соединенных 30-километровым подземным тоннелем. Все они были отданы авиационной промышленности для размещения завода авиадвигателей.
Уйдя вперед и встретившись с Красной Армией посреди Польши, германские войска начали строительство новой линии укрепленных районов. Они строились на второстепенных направлениях и были вплотную придвинуты к советским границам. Впереди новых укрепленных районов не возводились минные поля и заграждения. Работы велись днем и ночью, и советские пограничники их хорошо видели и докладывали «куда надо» (Пограничные войска СССР. 1939–1941. Документы № 344 и № 287).
Строительство интенсивно велось до мая 1941 года, после чего его, выражаясь советским языком (по словам генерал-майора Григоренко, участника строительства советских укрепленных районов в довоенный период) «строительство переведено в разряд не первоочередного». Из восьмидесяти боевых сооружений, запланированных на берегах пограничной реки Сан, было завершено только семнадцать. Все они были замаскированы недостаточно. Каждое из этих сооружений в сравнении с теми, которые были построены на старой германской границе, можно считать легким. На старой границе по линии Одера возводились гораздо более мощные фортификационные сооружения.
Точно так же делалось и на советской стороне. На линии Сталина были мощные бронеколпаки и очень тяжелые броневые детали, а вот на строительстве линии Молотова на берегах той же реки Сан советские инженеры использовали относительно тонкие броневые детали.
Пока соседом была относительно слабая Польша, германские войска возводили на своих границах сверхмощные укрепления, но как только сокрушили Польшу и установили общую границу с Советским Союзом, так старые укрепления забросили, и на новых границах строили лишь легкие оборонительные сооружения, да и то черепашьими темпами. Все как в Красной Армии! Уж не поглупели ли германские генералы?
Нет, не поглупели. Просто здесь, на новых границах, они долго обороняться не собирались.
Фортификация бывает оборонительной, а бывает наступательной. Если вы собрались наступать, то при возведении укрепленных районов соблюдайте следующие правила:
• На главных направлениях собирайте ударные группировки войск, смело оголяйте второстепенные направления и прикрывайте их укрепленными районами.
• Не старайтесь маскировать ваши укрепления – пусть противник думает, что вы готовитесь к обороне.
• Не стройте укреплений в глубине своей территории. Всё, что можно расположить прямо на берегах пограничных рек, там и располагайте; при переходе ваших войск в наступление все вынесенные к границе ДОТы поддержат ваше наступление огнем, а каждый ДОТ в глубине вашей обороны обречен на пассивное бездействие.
• Не прикрывайте ДОТы минными полями и проволочными заграждениями – этим вы помешаете вашим же наступающим войскам.
• Не тратьте много цемента и стали на возведение укрепленных районов – вы же не собираетесь долго сидеть в обороне.
Именно этими правилами руководствовались германские военачальники начиная с 1939 года.
Именно так действовали и советские военачальники.
Чуть раньше, в августе 1939 года, Жуков следовал всем этим правилам на Халхин-Голе:
Этими мероприятиями мы стремились создать у противника впечатление об отсутствии на нашей стороне каких-либо подготовительных мер наступательного характера, показать, что мы ведем широко развернутые работы по устройству обороны, и только обороны (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 161).
Японцев удалось обмануть: они поверили «оборонительным» работам Жукова и тут же поплатились за это, попав под его внезапный сокрушительный удар. После этого, только в гораздо большем масштабе, Жуков проводит ту же работу и на германской границе. Но немецких генералов ему обмануть не удалось. Дело в том, что у них был свой, точно такой же опыт.