Резонно предположить, что если лучший в мире военно-транспортный самолет создан в США, то Советский Союз в области военно-транспортных самолетов вступил в войну, имея не первое, а максимум второе место.
Такое предположение неверно. Дело в том, что американский С-47 (правда, под именем ПС-84, с 17 сентября 1942 года – Ли-2) составлял основу советской военно-транспортной авиации. Правительство США в 1938 году продало Сталину лицензию на производство этого самолета и необходимое количество самого сложного оборудования. Могучие фирмы «Фоккер» и «Мицубиси», также закупившие лицензии на производство «Дугласа», не смогли наладить его выпуск без использования агрегатов, привезенных из США, – они сумели организовать лишь сборку из американских деталей. И только советская авиационная промышленность смогла наладить производство этого чудо-самолета полностью на отечественной базе.
Это было достижением, достойным мировой сенсации. Фунты, футы и дюймы очень сложно перевести в граммы, килограммы, метры, миллиметры. Чуть толще элементы каркаса, заклепки или листы обшивки – и вся конструкция становится тяжелее, самолет теряет свои выдающиеся летные характеристики. Чуть они толще, и самолет теряет расчетную прочность.
До войны Советский Союз купил у США 20 «Дугласов», в 1939 году произвел 6 таких машин, в 1940 году – 51, в 1941 году – 237. Всего за годы войны в Советском Союзе было выпущено более 2 тысяч самолетов ПС-84/Ли-2.
Кроме копии С-47 Советский Союз имел несколько сотен тяжелых бомбардировщиков ТБ-3, которые можно было использовать как транспортные самолеты. В пункте 4 постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 23 апреля 1941 года было сказано: «Для переброски парашютного и посадочного десанта использовать как тяжелые самолеты ТБ-7 и ТБ-3, так и средние ДБ-3 и Дуглас».
После определенной подготовки бомбардировщики ДБ-3 и ДБ-3Ф можно было использовать для буксировки планеров А-7 и Г-11 и для выброски десанта до 7 человек. В 1939–1941 годах было построено 2822 бомбардировщика этих типов (Самолетостроение в СССР (1917–1945 гг.). Книга вторая. С. 236). К 22 июня 1941 года на западных рубежах СССР в частях дальней бомбардировочной авиации имелось 1332 самолета, из них – 1122 бомбардировщика ДБ-3 и ДБ-3Ф (Авиация и время. 1998. № 1. С. 16). Все массовые выброски десантов в 1930-е годы были совершены с ТБ-3. Их было достаточно много, чтобы одновременно поднимать в воздух несколько тысяч парашютистов и тяжелое оружие, включая легкие танки, бронеавтомобили и артиллерию.
И все же, сколько бы Сталин ни строил военно-транспортных самолетов, их в любом случае пришлось бы использовать очень интенсивно – днями и ночами в течение нескольких недель или даже месяцев, – для того, чтобы многими рейсами сперва перебросить массу советских десантников в тыл противника, а затем их там снабжать. Возникла проблема: как сохранить военно-транспортные самолеты в первом рейсе для второго рейса и как сохранить их во втором – для последующих. Потери в самолетах, планерах и десантниках в первом рейсе могли быть чудовищными. Потери во втором рейсе могли быть еще бóльшими, ибо отсутствует внезапность.
Советские генералы все это отлично понимали. Было очевидно, что выброска сотен тысяч парашютистов может быть осуществлена только при условии абсолютного советского господства в воздухе. Газета «Красная звезда» 27 сентября 1940 года открыто и прямо пишет о том, что высадить такие массы десантников без господства в воздухе невозможно.
Основным документом, определяющим действия Красной Армии в войне, был Полевой устав. В то время действовал Полевой устав 1939 года – ПУ-39. Устав однозначно и четко определял, что проведение «глубокой операции» вообще и массовая выброска воздушных десантов в частности могут проводиться только в условиях господства советской авиации в воздухе. Полевой устав, а также боевые авиационные уставы и «Инструкция по самостоятельному использованию авиации» предусматривали проведение в начальном периоде наступательной войны гигантской стратегической операции по подавлению авиационной мощи противника. В такой операции, по замыслу советского командования, должна была участвовать авиация нескольких фронтов, авиация флотов, авиация Главного командования и даже истребительная авиация ПВО.
В декабре 1940 года высшие командиры Красной Армии в присутствии Сталина и членов Политбюро на секретном совещании обсуждали в деталях именно такие операции. Они на советском жаргоне назывались «особыми операциями начального периода войны». Командующий советской авиации генерал П. В. Рычагов особо подчеркивал необходимость тщательно замаскировать подготовку советской авиации к нанесению внезапного удара, чтобы «застать авиацию противника на ее аэродромах» (материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года. Опубликовано: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12 (1). М.: Терра, 1993. С. 177).
Совершенно очевидно, что «застать авиацию противника на аэродромах» в военное время невозможно. Это возможно только в мирное время, когда противник не подозревает об опасности. Нельзя начать войну, а потом нанести внезапный удар по большинству аэродромов в надежде захватить всю авиацию на стоянках, но можно нанести удар в мирное время, и этот удар будет началом войны.
Сталин довел численность десантных частей и соединений до такого уровня, что их можно было использовать только в одной ситуации: Красная Армия внезапно и вероломно начинает войну ударом своей авиации по аэродромам противника. В любой другой ситуации использовать сотни тысяч десантников и тысячи транспортных самолетов просто невозможно.
Глава 21Как Жуков готовил оборону страны
Ничто не указывало на наличие на Немане подготовленной обороны.
Противник стремился захватить мосты, ведь мосты – это средство для развития высоких темпов наступления. Враг понимал, что в случае подрыва мостов через Неман, ширина которого достигает 100–150 метров, его танки будут вынуждены остановиться, а советские части выиграют время для организации обороны на восточном берегу… Для 3-й танковой группы явилось полной неожиданностью то, что все три моста через Неман, овладение которыми входило в задачу группы, были захвачены неповрежденными.
Территория европейской части Советского Союза самой природой создана для обороны. Дорог в России, как известно, немного, а качеством тех, что есть, мы похвастаться не можем.
Весной и осенью – непролазная грязь.
Зимой – снег и мороз.
В снегу и в грязи блицкриг буксовал. Ни осенью, ни зимой, ни весной немцы успешные наступательные операции вести не могли. Каждый год Германия представляла опасность для Советского Союза только с середины мая до середины сентября, и только на территориях южнее Смоленска. На территориях от Минска и Смоленска на север до побережья Балтики и далее германская армия вообще никакой опасности не представляла – конечно, при условии, если бы Красная Армия стояла в обороне.
Театр военных действий на север от Смоленска предельно удобен для ведения оборонительной войны и столь же неудобен для широкомасштабных наступательных операций. Тут много озер, рек и болот. Это естественные препятствия для наступающего. Это естественные рубежи обороны.
В районах севернее Минска и Смоленска много лесов. Лес – это противотанковая местность. В лесу обороняющейся стороне танки противника не страшны. Но если танки не страшны, оборону можно держать годами.
Лес – это маскировка и защита. Огонь артиллерии по войскам, которые обороняются в лесу, неэффективен. Корректировать огонь артиллерии здесь трудно или вообще невозможно. Столь же неэффективны и действия авиации по войскам, которые закрепились в лесах.
Лес – это дешевый и доступный строительный материал для возведения непреодолимой обороны. Это перекрытые, засыпанные землей и замаскированные участки траншей, это обшитые бревнами стенки траншей и окопов, это блиндажи и землянки в три, пять, а то и в десять накатов. Для колючей проволоки в лесу даже и колья ставить не нужно – натягивай проволоку между стволами, оплетай словно паутиной. Если страна готовится к обороне, то в лесистых районах создает непроходимые не только для танков, но и для пехоты заминированные завалы глубиной десятки метров и протяженностью в сотни километров.
Лес – это укрытие для снайперов, партизан и диверсантов. Лес – это идеальный плацдарм для контратак и внезапных контрударов.
Если бы летом 1941 года войска Красной Армии не были собраны гигантскими массами у самой границы в Белоруссии и Литве, если бы стояли в обороне на линии старых укрепленных районов, если бы мосты на пути наступающих германских войск были взорваны, а подступы к мостам заминированы, то блицкриг был бы остановлен на западном берегу Западной Двины.
А на юг от Смоленска до берегов Чёрного моря природой воздвигнут грандиозный противотанковый ров по имени Днепр. Во всех предшествующих победоносных кампаниях германским войскам не приходилось форсировать ни одной водной преграды, равной Днепру.
Мосты через Днепр – это объекты стратегического значения. Их немного, от Смоленска до Херсона можно все пересчитать по пальцам. До осени 1939 года вблизи каждого моста через Днепр была расквартирована группа минеров, а на близлежащих складах хранилось достаточное количество взрывчатых веществ для того, чтобы в любой момент можно было мосты заминировать и по приказу вышестоящих командиров поднять на воздух так, чтобы восстанавливать было бы нечего. Германские танковые клинья на всем протяжении театра военных действий от Смоленска на юг можно было остановить нажатием нескольких кнопок.