Пока Гитлер был врагом, в европейской части СССР советских армий не было. Пока делили Польшу, пока советские и германские войска находились лицом к лицу, Сталину было достаточно иметь на западе 7–12 армий.
Но вот Гитлер повернулся к Сталину спиной, бросив войска вермахта против Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции с явным намерением высадиться в Великобритании. Германских войск на советских границах почти не осталось. И вот именно в этот момент Советский Союз начинает тайное создание огромного количества армий, в числе которых была и 26-я армия, о которой мы говорили выше. Чем дальше на запад, на север, на юг уходили германские дивизии, тем больше советских армий создавалось против Германии.
Сталин развертывал армии на границе с Германией еще до так называемых предупреждений Чёрчилля (о которых речь впереди) и даже до того, как в начале июня 1940 года Гитлер приказал Верховному командованию сухопутных войск вермахта приступить к разработке плана «Барбаросса».
Основу советской военной стратегии составляла концепция глубокой операции. Образно говоря, это теория нанесения внезапных, очень глубоких ударов по самому уязвимому месту противника. Вместе с концепцией глубокой операции родилась и теория ударной армии – инструмента, которым такие удары наносятся.
Ударные армии создавались для решения только наступательных задач (СЭВ. Т. 1. С. 256). Ударные армии включали в свой состав значительное количество артиллерии и пехоты для того, чтобы проломить оборону противника, и мощный танковый кулак – 1–2 механизированных корпуса по 500 танков в каждом для нанесения сверхмощного удара в глубину.
Германская концепция блицкрига и советская концепция глубокой операции поразительно похожи не только по духу, но и в деталях. Для осуществления блицкрига тоже создавался специальный инструмент – танковые группы. Для вторжения во Францию использовались три такие группы, для вторжения в СССР – четыре. Каждая из них имела 600–1000 танков (иногда до 1250 танков) и значительное количество пехоты и артиллерии, чтобы проломить проход для танков.
Разница между советским и германским инструментами ведения войны заключалась в том, что в Германии все называлось своими именами, при этом танковые группы имели свою нумерацию, а полевые армии – свою. В Советском Союзе ударные армии существовали в теории, а затем были созданы и на практике, однако формально они не назывались «ударными». Это название официально было введено уже после германского вторжения. До этого все советские армии имели единую нумерацию и по своим названиям никак друг от друга не отличались. Это вводило в заблуждение многих и тогда, и сейчас. В Германии мы видим ярко выраженные инструменты агрессии – танковые группы, а в Советском Союзе мы их не видим так четко, но это говорит не о большем миролюбии Советского Союза, а только о большей скрытности.
Советские армии, на первый взгляд, как солдаты в строю – все на одно лицо. Но стоит к ним присмотреться, и мы очень быстро увидим различия. Например, для «освобождения» Финляндии за несколько месяцев до «финской агрессии» на советской территории было развернуто несколько армий. Вот их состав в декабре 1939 года (перечисление армий дается в соответствии с местам их развертывания с севера на юг):
• 14-я армия: корпусов нет, две стрелковые дивизии;
• 9-я армия: корпусов нет, три стрелковые дивизии;
• 8-я армия: корпусов нет, четыре стрелковые дивизии;
• 7-я армия: 10-й танковый корпус (660 танков); три танковые бригады (по 330 танков в каждой); 10-й, 19-й, 34-й, 50-й стрелковые корпуса (по три стрелковые дивизии в каждом); отдельная бригада; одиннадцать отдельных артиллерийских полков помимо тех, которые входят в состав корпусов и дивизий этой армии; несколько отдельных танковых батальонов и артиллерийских дивизионов; авиация армии.
Мы видим, что 7-я армия, по названию ничем не отличающаяся от армий, развернутых по соседству, по количеству танков и артиллерии превосходит в несколько раз три эти армии вместе взятые.
Интересно положение 7-й (ударной) армии. Именно там, где ее развернуло советское командование, «финская военщина» через полтора месяца начала «вооруженные провокации» и получила «ответный удар». А там, где были развернуты слабые советские армии (по существу не армии даже, а стрелковые корпуса), «финская военщина» провокаций по какой-то причине не устраивала.
Организационная структура советских армий отличалась исключительной гибкостью. Простым добавлением корпусов любая армия в любой момент могла быть превращена в ударную армию и так же быстро переведена на обычное положение. Яркий пример – та же 7-я армия. Самая сильная в 1940 году, она была самой слабой в 1941 году – корпусов нет, только четыре дивизии, и все стрелковые.
Чтобы понять смысл того, что происходило на советско-германской границе в первой половине 1941 года, мы должны четко определить, какие армии являлись ударными, а какие обычными. Формально все армии одинаковы, и ни одна из них не называлась ударной, однако в составе некоторых армий танков почти не было, а в состав других армий танки входили сотнями.
Для выявления ударных армий мы используем элементарное сравнение боевой мощи советских армий с германскими танковыми группами и с советскими предвоенными взглядами на то, какой должна быть ударная армия. Элемент, который превращал обычную армию в ударную – это механизированный корпус, в котором по штату было положено иметь 1031 танк. Включи один такой корпус в обычную армию, и она по ударной мощи сравняется с любой германской танковой группой или превзойдет ее.
Вот тут мы делаем для себя поразительное открытие: на 21 июня 1941 года все советские армии на германской и румынской границах, а также 23-я армия на финской вполне могли считаться ударными, хотя, повторяю, этого названия формально не носили. Перечисляю их с севера на юг: 23-я, 8-я, 11-я, 3-я, 10-я, 4-я, 5-я, 6-я, 26-я, 12-я, 18-я, 9-я.
Вдобавок к ним в первой половине июня 1941 года в район Шепетовки начали прибывать и там разгружаться части и соединения 16-й армии, которая была типичной ударной армией и имела в своем составе более 1000 танков (Центральный архив Министерства обороны СССР. Фонд 208. Опись 2511. Дело 20. С. 128. Опубликовано: Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940–1941 гг. С. 246). Ударными вполне можно было назвать тайно выдвигавшиеся к германским границам 19-ю, 20-ю и 21-ю армии.
Германия имела мощные инструменты агрессии – танковые группы. Советский Союз имел такие же инструменты агрессии. Разница – в названиях и в количестве: у Гитлера – четыре танковые группы, у Сталина – шестнадцать ударных армий.
Не все ударные армии были полностью укомплектованы танками. Это правда. Но чтобы полностью оценить намерения Сталина, нужно принимать в расчет не только то, что он совершил, но и то, что ему не позволили совершить.
Германское вторжение застало Советский Союз в процессе создания небывалого количества ударных армий. Были созданы организационные «каркасы» этих чудовищных механизмов, и шел процесс достройки, доводки, отлаживания. Не все армии удалось довести до запланированного уровня, но такая работа велась. Гитлер сорвал ее, имея достаточно благоразумия для того, чтобы не ожидать, когда все эти инструменты агрессии будут достроены и отлажены.
В 1920-е годы советские эксперты использовали термин «армия вторжения». Согласимся, звучал такой термин не очень дипломатично, особенно для соседних стран, с которыми советская дипломатия всеми силами старалась наладить «нормальные отношения».
В 1930-е годы слишком откровенный термин был заменен более благозвучным – «ударная армия». Змея сменила шкуру, оставшись той же змеей. Советские источники подчеркивают, что произошла только смена названия, не затронув существа: «армия вторжения» и «ударная армия» – это одно и то же (ВИЖ. 1963. № 10. С. 31). Но и смягченный термин «ударная армия», как мы видим, до начала войны не применялся, хотя большинство советских армий вполне заслуживали того, чтобы носить такое название.
Чтобы сделать этот термин совсем благозвучным, советские эксперты заменили словосочетание «ударная армия» на «армия прикрытия». Между собой советские мемуаристы четко определили лукавый смысл этих слов. В советском жаргоне таких понятий – целый табун. Например, «освободительный поход», «контрудар» и «захват стратегической инициативы» соответственно означают агрессию, упреждающий удар и внезапное нападение на соседа без объявления войны. Каждый из этих терминов – вроде чемодана с двойным дном: видимое содержание чемодана служит только для того, чтобы скрыть тайный груз. Очень жаль, что некоторые историки преднамеренно или по невежеству используют советские военные термины, не объясняя читателям их истинного значения.
«Армии прикрытия» в каком-то смысле действительно предназначались для прикрытия отмобилизования главных сил Красной Армии – если под «прикрытием» понимать не оборону, а внезапное вторжение на территорию противника, которое является лучшим прикрытием для спокойного проведения мобилизации и организованного вступления в войну главных сил РККА. Еще 20 апреля 1932 года Реввоенсовет СССР постановил, что прикрытие мобилизации будет осуществляться методом вторжения, и именно в этом понимании приграничные армии получали названия «армий прикрытия»[27].
Советские стратеги считали, что существуют два сценария начала войны – правильный и неправильный.
Неправильный – это когда противнику объявляется война, после чего армии прикрытия (они же армии вторжения) переходят границу.
Правильный – это когда армии прикрытия (то есть армии вторжения) наносят по противнику сокрушительный удар, после чего ему объявляется война.