Генеральный секретарь Коммунистического Интернационала болгарский коммунист Георгий Димитров в своем дневнике записал, что сам Сталин в тот момент находился в исключительно хорошем настроении.
В ходе приема Сталин дважды поднимал тост: первый раз – за руководящий состав военных академий, второй – за здоровье артиллеристов, танкистов, авиаторов, конников и связистов.
Но особый интерес представляет третье выступление Сталина. Когда генерал-майор танковых войск Г. Н. Ковалев поднял тост за мирную сталинскую внешнюю политику, Сталин вмешался:
Разрешите внести поправку. Мирная политика обес-печивала мир нашей стране. Мирная политика – дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная (Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Фонд 558. Опись 1. Дело 3808. Лист 12. Опубликовано: 1941 год. Книга вторая. С. 158–161).
Итак, 5 мая 1941 года Сталин совершенно четко дал понять своим генералам, что дело идет к войне с Германией и эта война для Советского Союза будет наступательной.
Мы уже видели, что начиная с августа 1939 года, после подписания пакта Молотова – Риббентропа, в Советском Союзе было сделано очень многое для разрушения всего, что связано с обороной советской территории. Илья Старинов пишет о том, какой была реакция советских военачальников на речь Сталина 5 мая 1941 года:
В начале мая 1941 года, после выступления Сталина на приеме выпускников военных академий, все, что делалось по устройству заграждений и минированию, стало еще более тормозиться (Мины ждут своего часа. С. 186).
В марте 1939 года Сталин публично обвинил Великобританию и Францию в том, что они хотят ввергнуть Европу в войну, оставаясь сами в стороне от нее, а потом «выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, “в интересах мира” и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия» (Сталин И. В. Доклад 10 марта 1939 года на XVIII съезде партии). В этой же речи Сталин впервые заявил о том, что на международной арене нужно готовиться к неожиданностям. К каким именно, он не уточнил.
В августе 1939 года Сталин преподнес первую «неожиданность», от которой ахнул не только весь советский народ, но и весь мир, – пакт Молотова – Риббентропа. В соответствии с этим пактом 1 сентября 1939 года Германия начала войну против Польши, а 17 сентября Красная Армия нанесла внезапный удар в спину польской армии. На следующий день по радио советское правительство объявило о причинах этих действий:
Польша стала удобным плацдармом для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР… Советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам… Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения… (Правда. 18 сентября 1939 г.)
Вот вам разница между Гитлером и Сталиным. Они вдвоем разделили Польшу и вели в Польше агрессивную войну. Но Гитлер послал свои войска в Польшу для того, чтобы «расширять жизненное пространство для немцев», а Сталин послал Красную Армию для другой цели – «чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью» (там же).
Сталинская пропаганда не могла сдержать радости от того, что Германия уничтожает все новые и новые государства, убивает и калечит невинных людей и обрекает на страдания целые народы. Советское руководство было просто в восторге: «Современная война во всей ее страшной красоте!» (Правда. 19 августа 1940 г.) Вот как советская пресса описывала объятую войной Европу: «Трупная свалка, порнографическое зрелище, где шакалы рвут шакалов» (Правда. 25 декабря 1939 г.).
На этой же странице газеты «Правда» – дружественная телеграмма Сталина Гитлеру. Серьезные историки убеждают нас, что Сталин верил Гитлеру и хотел с ним дружбы, а в качестве доказательства суют нам сталинскую телеграмму от 25 декабря 1939 года: «Главе Германского Государства господину Адольфу Гитлеру». А прямо под дружественной сталинской телеграммой мы читаем о том, что в Европе «шакалы рвут шакалов».
Это ведь и о Гитлере сказано! Какие же еще шакалы рвали тогда друг друга на «трупной свалке» Европы?
И вдруг все изменилось. Май 1941 года – это время резкой смены интонаций всей советской пропаганды. Вот тон «Правды» на следующий день после секретной речи Сталина 5 мая 1941 года:
За рубежами нашей родины полыхает пламя Второй Империалистической войны. Вся тяжесть ее неисчислимых бедствий ложится на плечи трудящихся. Народы не хотят войны. Их взоры устремлены в сторону страны социализма, пожинающей плоды мирного труда. Они справедливо видят в вооруженных силах нашей Родины – в Красной Армии и Военно-Морском Флоте – надежный оплот мира… В нынешней сложной международной обстановке нужно быть готовым ко всяким неожиданностям… (Правда. 6 мая 1941 г. Передовая статья.)
Вот как! Сначала Сталин пактом Молотова – Риббентропа развязал Вторую мировую войну и радовался, видя, как «шакалы рвут шакалов», а теперь вспомнил о народах, которым захотелось мира и которые с надеждой взирали на Красную Армию!
Сталин всегда приписывал противникам свои собственные намерения. Он обвинял Великобританию и Францию в том, что они хотят ввергнуть Европу в войну, сами оставаясь в стороне от нее. Но случилось обратное: пактом Молотова – Риббентропа Европу в войну вверг Сталин, оставшись в стороне.
Сталин упрекал Великобританию и Францию в том, что они намерены «выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, “в интересах мира” и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия», но именно сталинская пропаганда в мае 1941 года заговорила о том, что народы Европы захотели мира и с надеждой смотрят на Красную Армию, которая может положить конец кровопролитию.
Та же самая риторика использовалась Советским Союзом в сентябре 1939 года, когда Красная Армия внезапно ударила в спину польской армии, «чтобы вызволить польский народ из злополучной войны».
В мае 1941 года призыв быть готовым к неожиданностям с новой силой загремел набатом по всей стране. Советские газеты вдруг начали настойчиво повторять слова Сталина о том, что «международная обстановка становится все более и более запутанной».
Казалось бы, чего же проще: мир с Германией подписан, где же запутанность обстановки? Но сталинская пропаганда упорно повторяет предостережение не верить кажущейся простоте, быть готовым к каким-то резким поворотам и изменениям.
Призыв быть готовым к новым неожиданностям загремел в первый день мая с самой первой страницы «Правды» и был тысячекратно повторен всеми другими газетами, десятками тысяч комиссаров, политработников, пропагандистов, разъяснявших слова Сталина народным массам. Призыв быть готовым к неожиданностям зазвучал в приказе народного комиссара обороны № 191, который был опубликован в газетах и объявлен во всех ротах, батареях, эскадронах, эскадрильях и на кораблях.
Откроем газету «Правда» № 120 (8528) от 1 мая 1941 года. На первой полосе главной газеты Советского Союза среди многочисленных пустозвонных фраз – всего две цитаты. Обе – Сталина:
То, что осуществлено в СССР, может быть осуществлено и в других странах.
Быть готовым к случайностям и «фокусам» наших внешних врагов.
Все остальное на первой полосе – о жестокой войне, захватившей Европу, о страданиях трудящихся, об их стремлении к миру и надеждах на Красную Армию. В этом контексте вторая цитата Сталина дополняет первую. На первой полосе много написано о советских усилиях по сохранению мира, но в качестве примера доброго соседа, с которым, наконец, установлены нормальные отношения, приводится Япония (время объявлять войну этой стране еще не пришло), а вот Германия в качестве хорошего друга уже не упоминается.
Но, может быть, таким образом товарищ Сталин предупреждал страну и армию о возможности внезапного германского нападения? Нет, конечно. Для самого Сталина германское нападение стало полной неожиданностью. Не мог же он предупреждать об опасности, которую не предвидел!
22 июня 1941 года все разговоры о возможных неожиданностях прекратились, и призыв быть готовым к неожиданностям больше никогда не повторялся. После войны в советских публикациях вообще не было никаких упоминаний об этом призыве – а ведь он был одним из основных мотивов советской пропаганды в последние недели перед германским вторжением.
На первый взгляд удивительно, что сам Сталин впоследствии никогда об этом призыве не вспоминал. А ведь он вполне мог заявить: вот, мол, Гитлер напал внезапно, а я же вас предупреждал: будьте готовы к неожиданностям! Но Сталин никогда ничего подобного так и не сказал.
И маршал Тимошенко мог бы однажды, после войны, спросить: помните приказ № 191? Я вас даже в приказе предупреждал!
И серьезные историки могли бы обратить на это наше внимание: вот какой мудрой была Коммунистическая партия! На страницах своей центральной газеты едва ли не каждый день призывала готовиться к неожиданностям!
Но ни Сталин, ни Тимошенко, ни кто-либо другой ни разу не вспомнили набатный призыв мая и первой половины июня 1941 года. Почему же?