те, которые оставались на Дальнем Востоке. Полное сосредоточение советских войск на германской границе планировалось завершить 10 июля 1941 года (Начальный период войны. С. 211).
Почти полгода железнодорожный транспорт, главный вид транспорта в Советском Союзе, был занят секретными военными перевозками; перевозки гражданских грузов были в значительной степени парализованы. В первом полугодии 1941 года государственный план промышленного производства был сорван по всем показателям, кроме военных – главной причиной этого был транспорт, который почти полностью переключился на секретные перевозки для нужд армии. Второй причиной срыва государственного плана работы промышленности была скрытая мобилизация мужского населения во вновь формируемые армии.
Если принимать сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года всерьез, то получается, что ради «проверки работы железнодорожного аппарата» правительство пошло на срыв государственного плана, что выглядит, мягко говоря, нелепо. Конечно, никакой «проверки работы железнодорожного аппарата» тогда не проводилось.
В сообщении ТАСС говорится о летних сборах запасных Красной Армии и предстоящих маневрах, но советские военачальники это опровергают:
Необычность сборов, не предусмотренных планами боевой подготовки, настораживала людей (генерал-майор С. Иовлев. ВИЖ. 1960. № 9. С. 56).
Как правило, учения проводились ближе к осени, а тут они начинались в середине лета (вице-адмирал И. И. Азаров. ВИЖ. 1962. № 6. С. 77).
Обычно резервистов призывают после уборки урожая… В 1941 году это правило было нарушено (генерал-полковник И. И. Людников. ВИЖ. 1966. № 9. С. 66).
Генерал армии Михаил Ильич Казаков (во время описываемых событий – генерал-майор) в июне 1941 года находился в Генеральном штабе. Там он встретил командующего 16-й армии генерал-лейтенанта Лукина и других генералов. Их армии тайно перебрасывались на запад страны эшелонами, а командующие армиями, опережая свои войска, прибыли в Москву самолетами. В Москве они получали последние указания. Генерал Казаков категоричен: «Ясно, что они ехали не на маневры» (Казаков М. И. Над картой былых сражений. М.: Воениздат, 1971. С. 64).
Обратим внимание на то, что многие военачальники, рассказывая о переброске войск, употребляли фразу «под видом учений». Учения были предлогом, чтобы скрыть настоящую цель перегруппировки и концентрации советских войск. Но настоящую цель этой операции не называет ни один советский военачальник. Спустя семь десятилетий после окончания войны истинная цель этой переброски так и остается государственным секретом.
А может быть, товарищ Сталин почувствовал недоброе и концентрировал войска для обороны? Нет, это не так. Все, о чем идет речь, – не оборонительные мероприятия. Войска, готовящиеся к обороне, зарываются в землю. Это нерушимое правило, усвоенное каждым унтером со времен русско-японской и всех последующих войн. Войска, готовящиеся к обороне, прежде всего перехватывают самые широкие поля, по которым будет наступать противник, перекрывают дороги, устанавливают проволочные заграждения, роют противотанковые рвы, готовят оборонительные сооружения и укрытия позади водных преград.
Красная Армия не делала ничего подобного. Ранее установленные проволочные и минные заграждения не усиливались, а снимались. Войска концентрировались не позади водных преград, что удобно для обороны, а впереди них, что удобно для наступления.
Советские войска не перехватывали широкие поля, удобные для продвижения противника, а прятались в лесах, – точно так же, как и германские войска, которые готовились к наступлению.
Может быть, все эти мероприятия были просто демонстрацией военной мощи? Конечно, нет. Демонстрация должна быть видна противнику. А Красная Армия, наоборот, не демонстрировала ничего, кроме укреплений, возводившихся перед самым носом врага, а старалась скрыть свои приготовления. Да и само сообщение ТАСС 13 июня 1941 года написано не для того, чтобы противника напугать, а для того, чтобы его успокоить.
В это чудовищное передвижение войск были вовлечены сотни тысяч и даже миллионы солдат и офицеров, вся железнодорожная сеть огромной страны была включена в единый график воинских перевозок, эшелоны заполонили все железные дороги Советского Союза. В этом небывалом стальном потоке были и те, кто совсем недавно, 5 мая 1941 года, слушал речь Сталина в Кремле:
Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления.
А для всех тех, кому речь Сталина слушать не довелось, начальник Главного управления политической пропаганды Красной Армии товарищ Щербаков написал директиву о том, что именно нужно знать солдатам и офицерам, которых миллионами тайно перебрасывали к границам Германии и ее союзников. Вот некоторые выдержки из этого документа:
СССР живет в капиталистическом окружении. Столкновение между миром социализма и капитализма неизбежно… Ленинизм учит, что страна социализма, используя благоприятно сложившуюся международную обстановку, должна и обязана будет взять на себя инициативу наступательных военных действий против капиталистического окружения с целью расширения фронта социализма… В этих условиях ленинский лозунг «на чужой земле защищать свою землю» может в любой момент обратиться в практические действия (РЦХИДНИ. Фонд 88. Опись 1. Дело 898. Лист 21).
Глава 35Сговор с поджигателями войны
Нас вполне подготовили к агрессивной войне.
И тут уж не наша вина, что агрессию совершили не мы.
Под прикрытием сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года вместе с массами советских войск началось перемещение советского флота. «Советский Балтийский флот вышел из восточной части Финского залива накануне войны» (Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза. 1941–1945. В двух томах. Tallin: Eesti Raamat, 1973. Т. 1. С. 43).
Посмотрим на карту Европы. Если флот вышел из восточной части Финского залива, у него есть только одно возможное направление движения – на запад. Флот, конечно, шел не на учения: «Флот имел задачу активно действовать на морских коммуникациях противника» (там же).
Удивительная вещь: война с Германией еще не началась, товарищ Сталин еще не знает, что Гитлер на него нападет и в такую возможность не верит, а советский флот уже вышел из баз, имея боевую задачу на активные наступательные действия!
Одновременно шло интенсивное перебазирование авиации. Авиационные дивизии и полки небольшими группами в темное время суток под видом учений перебрасывались на аэродромы, некоторые из которых находились менее чем в десяти километрах от границы. Помимо боевых подразделений авиации шла усиленная переброска новейших самолетов, еще не включенных ни в какие полки и дивизии. Рассказывает генерал-полковник Сандалов:
С 15 июня мы начнем получать новую боевую технику. Кобринский и Пружанский истребительные полки получат истребители Як-1, вооруженные пушками, штурмовой полк – самолеты Ил-2, бомбардировочный – Пе-2 (Сандалов Л. М. На московском направлении. С. 63).
Истребительные полки того времени имели по 62 самолета, штурмовые – по 63, бомбардировочные – по 60 машин. Следовательно, только в одной дивизии (например, в 10-й смешанной авиационной) ожидалось в этот момент поступление 247 новейших самолетов.
Здесь же генерал сообщает, что дивизия действительно начала получать новую технику, но старые самолеты оставались в дивизии. Таким образом, дивизия превращалась в гигантский боевой организм, насчитывающий несколько сотен самолетов. То же самое происходило повсеместно. Например, находящаяся рядом и тоже придвинутая к самым границам 9-я смешанная авиационная дивизия получила 176 новейших истребителей МиГ-3 и несколько десятков Пе-2 и Ил-2. Но новая техника продолжала прибывать на западные границы; даже утром 22 июня 1941 года Западный фронт получил приказ принять на аэродром Орша 99 самолетов МиГ-3 (Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М.: Наука, 1977. С. 41).
Главный маршал авиации Александр Александрович Новиков сообщает, что 21 июня 1941 года Северный фронт (где он тогда был командующим ВВС в звании генерал-майора авиации) получил эшелон истребителей МиГ-3 (ВИЖ. 1969. № 1. С. 61).
Кроме истребителей в войска сплошным потоком шли танки, артиллерия, боеприпасы, топливо.
К концу июня 1941 года на железных дорогах простаивали 1 320 поездов с автомобилями (ВИЖ. 1975. № 1. С. 81).
Германские войска напали 22 июня, а уже к концу июня такое количество эшелонов с автомобилями простаивало на железнодорожных путях. Стандартная масса воинского эшелона того времени – 900 тонн (45 двадцатитонных вагонов). Даже если на каждой платформе находился всего один автомобиль, значит, разгрузки ожидали 59 400 автомобилей. Однако часто в условиях, когда нападение противника не предвиделось (а оно не предвиделось), автомобили грузили «змеей»: первый автомобиль ставился передними колесами в кузов второго, второй – передними колесами в кузов третьего и так далее. Таким образом, за счет экономии в один эшелон загружалось большее число автомобилей.
Давайте задумаемся: кто-то перед войной собрал такое количество вагонов и автомобилей, погрузил автомобили в вагоны и доставил их к западным границам СССР. Ясно, что этот процесс начался еще до войны, но разгрузить машины не успели.
Нескончаемым потоком шли к западным границам страны эшелоны с боеприпасами. Газета «Красная звезда» 28 апреля 1985 года сообщает:
Вечером 21 июня 1941 года коменданту железнодорожного участка станции Лиепая сообщили: «Примите специальный состав. Он с боеприпасами. Нужно отправить его по назначению в первую очередь».