Политбюро Маленкова. Не забыть о том, что начальником штаба Группы армий второй линии был назначен генерал-адъютант наркома обороны генерал-майор Покровский Александр Петрович.
Отчего Жуков об этом не пишет? Бумаги жалко? Ну так выбросил бы из мемуаров что-нибудь банальное. Банального в «Воспоминаниях и размышлениях» предостаточно. Например, описания счастливой жизни советского народа в предвоенные годы мы бы могли прочитать и в «Блокноте агитатора»[38]. А в книге начальника Генерального штаба, который был обязан разработать планы обороны страны, было бы неплохо найти конкретные сведения о составе Красной Армии и о планах использования вооруженных сил страны.
Но Жуков вместо мемуаров подсунул нам пустышку. Книга вроде есть. И даже с иллюстрациями. Только ничего интересного и важного в той книге нет. Почему? А потому, что если в мемуары Жукова поместить даже очень краткое описание Второго стратегического эшелона, то одно это описание опровергло бы все остальные жуковские измышления и построения.
Из мемуаров Жукова мы узнаём, что Красная Армия не имела сил даже на прикрытие границы, что Сталин вопросами войны интересовался мало, что перед нападением Германии на Советский Союз Жуков хотел привести армию в готовность, да Сталин не позволил. Но если вклеить в мемуары страничку с рассказом о Втором стратегическом эшелоне, то откроется другая картина.
Не было сил даже для прикрытия границы? Так вот тебе семь армий, которые тайно выдвигаются в западные районы страны! Три армии ставь на оборону Западной Двины, еще три – на оборону Днепра. Одну армию, хотя бы 20-ю, ставь на оборону Смоленских ворот – междуречья Западной Двины и Днепра.
В 20-й армии было более 113 тысяч бойцов и командиров, 959 танков, не считая пушечных бронеавтомобилей, 1077 орудий полевой артиллерии, не считая зенитных пушек и минометов, 4251 пулемет, более 100 тысяч винтовок и карабинов (Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940–1941 гг. С. 246). Неужели сто тысяч бойцов с тысячей орудий и тысячей танков, с четырьмя тысячами пулеметов не удержали бы семь десятков километров фронта между Западной Двиной и Днепром?
Если сомневаешься, что такая масса войск сможет удержать Смоленские ворота, ставь туда в оборону 16-ю армию! Тот же справочник сообщает, что в 16-й армии было 1059 танков. Тут вкралась неточность. 1059 танков было только в 5-м мехкорпусе. Но помимо 5-го мехкорпуса в составе 16-й армии была еще и полностью укомплектованная 57-я танковая дивизия полковника В. А. Мишулина. Кроме того, тут не учтены танки в составе разведывательных батальонов стрелковых дивизий. Всего в 16-й армии было 1447 танков – без малого полторы тысячи.
Танки были неисправными? Да кто же вам позволит грузить неисправные танки в эшелоны, которые идут на войну? Уж ребята с горячими сердцами и холодными головами такого безобразия не допустили бы.
У водителей не было опыта вождения? Это вранье. Но даже если и так, то ставь танки в оборону – закапывай их в землю по самые башни.
Неужели и такая масса войск не удержала бы Смоленские ворота? Удержала бы. И не было бы тогда грандиозных окружений в районах Киева и Вязьмы. И не было бы блокады Ленинграда и обороны Москвы.
Южнее Смоленских ворот, по восточному берегу Днепра или севернее, по восточному берегу Западной Двины ставь в оборону 19-ю армию. В ней более 110 тысяч бойцов и командиров, более 120 тысяч винтовок и карабинов[39] (это к вопросу об одной винтовке на троих), 6302 пулемета, 1408 орудий полевой артиллерии, не считая минометов и зенитных орудий, танки, бронеавтомобили и еще много всего (там же).
В 1943 году удары немецких тяжелых танков Красная Армия остановила в чистых полях. Почему? Потому, что войска стояли в обороне.
В 1941 году перед противником было не чистое поле, а Западная Двина и Днепр. И не было у немцев в 1941 году ни одного тяжелого танка. Но никто те водные рубежи не оборонял. Никто прибывающим войскам задачу на оборону не ставил.
А виноват, конечно, Сталин. Не позволил он великому Жукову войска в готовность привести. А как же их привести в готовность, если Жуков не удосужился планы обороны разработать? У Жукова и мыслей таких перед войной не было – великие реки в качестве каркаса обороны использовать.
Поверим Жукову и допустим, что глупый Сталин перед войной вопросами обороны не интересовался. Но вот грянула война, и несчастный Сталин якобы не способен руководить страной и армией. Вот бы Жукову и воспользоваться ситуацией, вот и показать бы трусоватому вождю на карте рубежи, на которых выгодно развернуть прибывающие войска. Вот бы мудрому стратегу и написать утром 22 июня 1941 года директиву на переход к стратегической обороне, поставив армии Второго стратегического эшелона туда, где вражеские танки им будут не страшны. Если бы Сталин такую директиву не подписал, Жукову следовало требовать отставки с поста начальника Генерального штаба.
Но великий Жуков Второй стратегический эшелон для обороны использовать не замышлял и не планировал. Потому о Втором стратегическом эшелоне он и не стал ничего писать в своих воспоминаниях. И размышлять о возможностях разумного использования колоссальных масс войск, находившихся в его распоряжении в июне 1941 года, тоже не стал.
Когда вопрос о цели создания Второго стратегического эшелона все-таки всплыл, наши академики тут же нашли объяснение: Чёрчилль нас предупредил, Зорге нас предупредил, еще кто-то нас предупредил. Одним словом, выдвижение Второго стратегического эшелона – это реакция Сталина на действия Гитлера.
Но это объяснение не выдерживает критики. Генерал армии Тюленев в самый первый момент вторжения германских войск разговаривал в Кремле с Жуковым. Он приводит такие слова Жукова: «Доложили Сталину, но он по-прежнему не верит, считает это провокацией немецких генералов» (Тюленев И. В. Через три войны. М.: Воениздат, 1960. С. 141).
Таких свидетельств я могу привести много, но и до меня доказано, что Сталин в возможность германского нападения не верил и не сразу поверил в него даже после того, как вторжение началось.
Серьезные историки не способны состыковать собственные утверждения. У них выходит, что Сталин сформировал семь армий и тайно проводил самую мощную перегруппировку войск в истории человечества, для того чтобы предотвратить германскую агрессию, в возможность которой он не верил.
Выдвижение Второго стратегического эшелона – это вовсе не реакция на действия Гитлера. Создание Второго стратегического эшелона началось до так называемого «предупреждения» Чёрчилля (речь о нем пойдет ниже), до сообщений Зорге, до начала массовых перебросок германских войск на советско-германскую границу.
Переброска войск Второго стратегического эшелона – это еще и уникальная транспортная операция, требовавшая длительной подготовки и точного планирования. Маршал Советского Союза Куркоткин сообщает, что Генеральный штаб передал все необходимые документы по перевозкам войск в Наркомат путей сообщения 21 февраля 1941 года (Тыл советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне. С. 33).
Но и Генеральному штабу требовалось время на то, чтобы эти документы тщательно подготовить: нужно было точно указать железнодорожникам, когда, куда и какой транспорт подавать, как маскировать погрузку и переброску, какие маршруты использовать, где готовить места массовой разгрузки войск. Но чтобы подготовить все это, Генеральный штаб должен был точно определить, где и какие войска в какое время должны появиться. Значит, решение о создании Второго стратегического эшелона и начало планирования его переброски и боевого использования мы должны искать где-то раньше. И мы находим…
Создание войск во внутренних округах и переброска их в западные приграничные начались 19 августа 1939 года. Этот процесс был начат по решению Политбюро ЦК ВКП(б), он никогда не прекращался, постепенно набирая силу.
Возьмем в качестве примера только один военный округ – Уральский. В сентябре 1939 года в УрВО формируются две новые дивизии – 85-я и 159-я. 21 июня 1941 года мы находим 85-ю дивизию у самых германских границ в районе Августова на участке, где пограничники НКВД снимали колючую проволоку. В этот же момент 159-я дивизия оказывается на самой границе с Германией, близ города Рава-Русская, в составе 6-й (сверхударной) армии.
В конце 1939 года в том же Уральском военном округе создаются 110-я, 125-я, 128-я стрелковые дивизии, и каждую из них перед самым вторжением Германии мы находим на советско-германской границе. Причем 125-я дивизия, по советским источникам, располагалась «непосредственно на границе» с Восточной Пруссией.
Уральский округ формировал еще много полков и дивизий, и все они тихо и без шума перебирались поближе к границам.
Пока Второй стратегический эшелон официально не существовал, пока его армии находились на положении невидимок и призраков, высшее советское военное руководство отрабатывало способы взаимодействия войск Первого и Второго стратегических эшелонов.
Вот во второй половине 1940 года генерал армии Павлов проводит совещание с командующими армиями Западного особого военного округа и начальниками штабов. В иерархии советских маршалов, генералов и адмиралов Дмитрий Григорьевич Павлов занимал место в первой десятке. Отрабатывались способы действий командиров, штабов, систем связи в начальный период войны. Советским штабам в ходе учений предстояло физически перемещаться именно так, как они готовились действовать в начале войны. Начальник штаба 4-й армии полковник Сандалов задает недоуменный вопрос: «А те штабы, которые находятся у самой границы? Куда им двигаться?» (Сандалов Л. М. Пережитое. С. 65.)
Нужно отметить, что при подготовке оборонительной войны никто не держит штабы «у самой границы», но советские штабы были выдвинуты к пограничным столбам и находились тут постоянно с момента установления общих границ с Германией.