трелковых дивизий в армии не случайно: 19-я армия, самая мощная армия Второго стратегического эшелона, тайно развертывалась не против Германии.
В этом проявляется весь замысел советского наступления:
9-я армия, самая мощная армия Первого стратегического эшелона – против Румынии.
19-я армия, самая мощная армия Второго стратегического эшелона – прямо за ее спиной, тоже против Румынии.
Платные друзья Советского Союза пустили в ход легенду о том, что Второй стратегический эшелон предназначался для «контрударов». Если так, то самый мощный «контрудар» готовился по румынским нефтяным полям.
Вторая по мощи во Втором стратегическом эшелоне, 16-я армия развертывалась рядом с 19-й. Она тоже могла использоваться против Румынии, но более вероятно, что ее планировали использовать против Венгрии на стыке 26-й (ударной) и 12-й (горной ударной) армий, отрезая источники нефти от потребителя.
Но Гитлер своим вторжением нарушил это развертывание, поэтому и 16-ю, и 19-ю армию срочно пришлось перебрасывать под Смоленск, отсрочив на несколько лет «освобождение» Румынии и Венгрии.
Через много лет после войны генерал-лейтенант Михаил Фёдорович Лукин, который в июне 1941 года был командующим 16-й армией, сообщил о том, для чего 16-я армия перебрасывалась из Забайкалья в западные районы Советского Союза: «Мы собирались воевать на территории противника» (ВИЖ. 1979. № 7. С. 43).
На той же странице журнала Маршал Советского Союза Василевский подчеркивает, что Лукину надо верить: «в его словах много суровой правды».
Василевский и сам выдающийся мастер воевать «на территории противника». Это он в 1945 году нанес внезапный удар по японским войскам в Маньчжурии, продемонстрировав высший класс военного искусства и показав, как надо наносить удар в спину стране, с которой подписан договор о ненападении и которая истощена войной на других фронтах.
Глава 41Главный вопрос
Тот, кто нанес первый, ошеломительно правильный, технически поставленный, сбивающий с ног удар, практически победил. Потому что он стоит, а противник лежит в полуобморочном состоянии и добить его ногами ничего не стоит. Это очень понятно. И мне, и вам, и товарищу Сталину.
Сразу после раздела Польши осенью 1939 года огромное количество советских войск из мест постоянной дислокации были переброшены на новые границы. Но новые территории не были приспособлены для дислокации большого количества войск, особенно современных войск с большим количеством боевой техники.
В официальной «Истории Второй мировой войны» (История Второй Мировой войны. 1939–1945. Т. 4. С. 27) читаем:
Войска западных приграничных округов испытывали большие трудности. Все приходилось строить и оборудовать заново: <…> базы и пункты снабжения, аэродромы, дорожную сеть, узлы и линии связи…»
Вот другие свидетельства:
Перемещение соединений и частей округа в западные области Белоруссии вызывало немалые трудности… Личный состав 3-й, 10-й, 4-й армий… занимался ремонтом и строительством казарм, складов, лагерей, оборудованием полигонов, стрельбищ, танкодромов. Войска испытывали огромное напряжение (Краснознаменный Белорусский военный округ. С. 84).
Перемещение сюда войск округа связано с огромными трудностями. Казарменный фонд был ничтожно мал… Для войск, не обеспеченных казарменными помещениями, строились землянки. <…> В Бресте скопилось огромное количество войск… В нижних этажах казарм устраивались четырехъярусные нары (Сандалов Л. М. На московском направлении. С. 41).
Но войска все прибывали. Генерал Сандалов говорит, что для размещения войск в 1939–1940 годах использовались склады, бараки, любые помещения.
Начальник Управления боевой подготовки Красной Армии генерал-лейтенант Владимир Николаевич Курдюмов на совещании командного состава в декабре 1940 года говорил, что войска в новых районах часто вместо боевой подготовки вынуждены заниматься хозяйственными работами. На том же совещании начальник автобронетанкового управления генерал-лейтенант танковых войск Яков Николаевич Федоренко сообщил, что почти все танковые соединения в 1939–1940 годах сменили дислокацию, некоторые – три-четыре раза. В результате больше половины частей, перешедших на новые места, не имели полигонов.
Ценой огромных усилий в 1939 и 1940 годах войска Первого стратегического эшелона были устроены и расквартированы. Но вот с февраля 1941 года сначала медленно, а потом все быстрее начинается переброска в те же районы войск Второго стратегического эшелона.
И в этот момент произошло изменение, историками не замеченное: советские войска перестали заботиться о том, как они проведут следующую зиму. Войска Первого стратегического эшелона, бросив все свои землянки и недостроенные казармы, пошли в приграничную полосу (Маршал Советского Союза Баграмян И. X. ВИЖ. 1976. № 1. С. 62).
Войска Второго стратегического эшелона, выдвигаемые из глубины страны, не использовали недостроенные казармы и военные городки, брошенные Первым стратегическим эшелоном. Прибывающие войска не собирались зимовать в этих местах и никак не готовились к зиме. Они больше не строили землянок, они не строили полигонов и стрельбищ, они даже не рыли окопов. В официальных документах и мемуарах советских генералов и маршалов есть множество свидетельств о том, что теперь войска располагались только в палатках.
Пример: ранней весной 1941 года в Прибалтике формируется 188-я стрелковая дивизия 16-го стрелкового корпуса 11-й армии. В мае она получает резервистов. Дивизия создает временный летний палаточный городок в районе города Козлова Руда[40] (45–50 км от государственной границы). Под прикрытием сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года дивизия бросает этот городок и идет к границе. Любые попытки найти хоть намек на подготовку к зиме обречены на провал; дивизия не готовилась тут зимовать. Рядом идет развертывание 28-й танковой дивизии – здесь та же картина. Во всех танковых, во всех вновь формируемых стрелковых дивизиях отношение к зиме изменилось – никого предстоящая зима больше не пугает.
Командир бригады генерал-майор Москаленко (будущий Маршал Советского Союза) получает задачу от командующего 5-й армией генерал-майора Михаила Ивановича Потапова: «Здесь начала формироваться твоя бригада.<…>Займешь вот тут участок леса, построишь лагерь…» Мощная, полностью укомплектованная бригада в составе более 6 тысяч человек с более чем сотней тяжелых орудий калибром до 85 мм оборудует лагерь за три дня. После этого начинается напряженная боевая подготовка по 8–10 часов в день, не считая ночных занятий, самоподготовки, обслуживания вооружения, тренировок при оружии (Москаленко К. С. На юго-западном направлении. С. 18).
Если бы советские войска готовились к обороне, то они должны были зарываться в землю, создавая непрерывную линию траншей от Ледовитого океана до устья Дуная. Но они этого не делали. Если бы советские войска готовились мирно провести еще одну зиму, то начиная с апреля – мая 1941 года надо было строить, строить и строить – как минимум военные городки, казармы или хотя бы бараки. Но и этого не делалось.
Некоторые дивизии имели где-то позади недостроенные казармы. Но многие дивизии были созданы весной 1941 года. Они нигде ничего не имели – ни казарм, ни бараков, но не строили и землянок. Где они в таком случае собирались проводить зиму?
Генерал-майор Запорожченко дает такое описание развертывания войск в мае – июне 1941 года:
Завершающим этапом стратегического развертывания явилось скрытое выдвижение ударных группировок в исходные районы для наступления, которое осуществлялось в течение нескольких ночей перед нападением. Прикрытие выдвижения было организовано силами заранее выдвинутых к границе усиленных батальонов, которые до подхода главных сил контролировали назначенные дивизиям участки фронта.
Перебазирование авиации началось в последних числах мая и закончилось к 18 июня. При этом истребительная и войсковая авиация сосредоточивалась на аэродромах, удаленных от границы до 40 км, а бомбардировочная – не далее 180 км (ВИЖ. 1984. № 4. С. 42).
В этом описании нас может удивить только дата – 18 июня. Известно, что советская авиация начала перебазирование не в последних числах мая 1941 года, а 13 июня, под прикрытием сообщения ТАСС. Отчего же генерал говорит про 18 июня?
Дело в том, что генерал говорит не о Красной Армии, а о германском вермахте. Там происходило то же самое: войска шли к границам по ночам, вперед были высланы усиленные батальоны, прибывающие дивизии занимали исходные районы для наступления – проще говоря, прятались в лесах.
Действия вооруженных сил СССР и Германии были полностью идентичными, словно зеркальные отражения. Несовпадение – только во времени. Ранней весной 1941 года советские войска действовали с опережением, а теперь их на две недели опережает Гитлер: у него меньше войск, и перебрасывать их приходится на очень небольшие расстояния.
Интересно, что в начале июня 1941 года германская армия находилась в крайне невыгодном положении. Множество войск в эшелонах. Пушки в одном эшелоне, снаряды – в другом. Боевые батальоны разгружаются там, где нет штабов, а штабы – там, где нет войск. Связи нет, так как по соображениям безопасности работа многих радиостанций до начала боевых действий была запрещена. Германские войска тоже не рыли землянок и не строили полигонов.
Но главное сходство в том, что огромное количество запасов, войск, авиации, госпиталей, штабов, аэродромов находились у самых советских границ, и мало кто знал план дальнейших действий – он был строжайшим секретом высшего командования.