24 мая 1941 года в Кремле состоялось таинственное совещание. Обратим внимание на состав участников. На совещании присутствовали:
от высшего руководства страны:
• председатель Совета Народных Комиссаров СССР Сталин,
• заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР Молотов;
от высшего военного руководства:
• нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко,
• начальник Генерального штаба генерал армии Жуков,
• первый заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Ватутин,
• начальник Главного управления ВВС РККА генерал-лейтенант авиации Жигарев.
В тот момент из состава Ленинградского военного округа уже был тайно выделен Северный фронт, из состава Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов были выделены соответственно Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, из состава Одесского военного округа тайно выделена 9-я армия.
На совещании также присутствовали командующие войсками четырех фронтов и 9-й армии, члены военных советов и командующие ВВС этих фронтов и армии. Всего вместе со Сталиным – 21 человек.
Интересно проследить судьбы тех, кто был в тот день в кабинете вождя.
В первые дни войны два участника совещания (Герой Советского Союза генерал-майор авиации Копец и корпусной комиссар Вашугин) покончили жизнь самоубийством.
Трое (генерал армии Павлов, генерал-лейтенант авиации Птухин и генерал-майор авиации Ионов) были арестованы и расстреляны.
Двое (генерал-полковник Кирпонос, генерал армии Ватутин) погибли на войне.
Несколько участников совещания на войне и после нее поднялись очень высоко: генерал-лейтенант М. М. Попов стал генералом армии, генерал-лейтенант авиации П. Ф. Жигарев и генерал майор авиации А. А. Новиков стали Главными маршалами авиации, генерал армии Жуков в ходе войны получил звание Маршала Советского Союза.
Выжившие участники совещания ничего об этом совещании никогда не сообщали.
Наши маршалы и генералы написали множество «правдивых» воспоминаний о войне. Молотов мемуаров не писал, но писатель Феликс Чуев провел с Молотовым 140 бесед, которые записал и опубликовал.
Ни Молотов, ни «правдивые» мемуаристы о совещании 24 мая 1941 года вспоминать не стали. Вместо этого Жуков сообщил в своих воспоминаниях о том, что Сталин мало интересовался деятельностью Генштаба, что ни сам Жуков, ни его предшественники не имели случая с исчерпывающей полнотой доложить Сталину о состоянии обороны страны, о военных возможностях Красной Армии и о возможностях нашего потенциального противника. Сталин, если верить Жукову, лишь изредка и кратко выслушивал наркома обороны или начальника Генерального штаба.
Жуков, мягко говоря, соврал. Более двух десятилетий кремлевские секретари вели журнал записи лиц, принятых И. В. Сталиным, в котором зарегистрированы все посетители с указанием времени входа в кабинет Сталина и времени выхода из кабинета. Эти записи полностью опубликованы в журнале «Исторический архив» в 1994–1997 годах.
Всего с момента назначения на должность начальника Генерального штаба до германского нападения, то есть с 13 января по 21 июня 1941 года Жуков побывал в кабинете Сталина 31 раз, задерживаясь на час, два и три, а то и на все пять часов. Общее время, проведенное Жуковым в кабинете Сталина за этот период времени – 70 часов 35 минут. Кроме того, как сообщает сам Жуков, он встречался со Сталиным не только в кремлевском кабинете, но и в других местах. Уж за эти часы можно было доложить Сталину о возможностях Красной Армии и потенциального противника.
Однако о возможностях противника докладывать Жукову было нечего. Он сам пишет, что о намерениях и замыслах противника мало что знал:
Могло ли военное руководство самостоятельно и своевременно вскрыть выход вражеских войск непосредственно в исходные районы, откуда началось вторжение 22 июня? В тех условиях сделать это было крайне затруднительно (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 239).
За этот же период времени Сталин 35 раз вызывал в свой кабинет наркома обороны Маршала Советского Союза Тимошенко. Общее время, проведенное Тимошенко в кабинете Сталина – 74 часа 26 минут.
Пять заместителей наркома обороны (кроме Жукова) за то же время провели в кабинете Сталина в общей сложности 141 час 35 минут. Помимо этого Сталин вызывал к себе других генералов и адмиралов, конструкторов оружия, наркомов военной промышленности, директоров заводов, разведчиков и прочих лиц, прямо связанных с различными военными вопросами.
Жуков обо всем этом не вспоминал и не размышлял. О совещании 24 мая 1941 года Жуков тоже почему-то не вспомнил.
Благодаря журналу записи лиц, принятых Сталиным, мы теперь знаем, что это таинственное совещание действительно состоялось, знаем поименно всех его участников, знаем дату, знаем время его начала и время окончания. И это все. Ни один серьезный историк об этом совещании не упомянул ни разу.
Мы не знаем, о чем шла речь на этом совещании, но ничто не мешает нам «вычислить» содержание обсуждавшихся на нем вопросов.
На совещании присутствовали Сталин и Молотов – значит, решался вопрос исключительной важности.
Присутствовали начальник управления ВВС РККА и командующие авиацией всех пяти западных приграничных округов, а на самом деле – четырех фронтов и отдельной армии. Значит, решались вопросы, связанные с авиацией.
Речь не шла о перспективах развития авиации, иначе на совещании присутствовали бы конструкторы самолетов и двигателей.
Речь не шла о производстве авиационной техники, иначе присутствовал бы нарком авиационной промышленности с заместителями.
Речь не шла ни о подготовке кадров, ни о боевой подготовке, ни об аварийности в авиации, иначе были бы приглашены авиационные командиры внутренних военных округов, где находились большое число как боевых частей, так и авиационных училищ и школ.
Речь не шла о безопасности Советского Союза в целом, иначе были бы приглашены авиационные командиры с Дальнего Востока и Забайкалья.
На совещании присутствовали начальник Генерального штаба и его первый заместитель – значит, речь шла о планах войны, о планах использования авиации на стратегическом фронте от Ледовитого океана до Чёрного моря.
И тут мой догадливый читатель воскликнет: так, может быть, они собрались в кабинете товарища Сталина для того, чтобы обсудить планы обороны страны, в том числе планы отражения внезапного удара вражеской авиации!
Мысль в принципе верная. Я сам первым делом именно об этом и подумал. Но потом вспомнил рассказ подполковника в отставке А. Проскурина, который встретил 22 июня 1941 года в 127-м истребительном авиационном полку 11-й смешанной авиационной дивизии 3-й армии Западного фронта. Полк прикрывал город Гродно, где находится штаб 3-й армии, штаб 4-го стрелкового корпуса, 29-я танковая и 85-я стрелковая дивизии. Город был забит советскими войсками. Германская авиация нанесла первые удары. Командир 127-го истребительного авиационного полка подполковник А. В. Гордиенко ставит летчикам боевую задачу.
Получив задание на боевой вылет для прикрытия города, от последующих налетов, один из летчиков 1-й эскадрильи спросил его:
– Сбивать или не сбивать немецкие самолеты?
Командир полка дал неопределенный ответ:
– Соображать на месте надо (ВИЖ. 1971. № 7. С. 57).
Оценим эту ситуацию. Началась война. Истребительный авиационный полк поднят по боевой тревоге. Вылет боевой. Только не ясно, сбивать немецкие самолеты или не сбивать. У командира полка ответа на этот вопрос нет. Если немца нечаянно собьют, то не только летчик, но и командир полка могут загреметь под трибунал. Великий Жуков высыпал на головы командующих фронтами и армиями, командиров корпусов, дивизий, бригад и полков кучу запретов на применения оружия. Даже 22 июня 1941 года в 0 часов 25 минут войскам была передана Директива № 1:
Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия… Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
У командира полка строжайший, однозначный и неоднократный запрет: не поддаваться! Откуда ему знать, что налет германский самолетов – это не провокация? Командир полка от ответа уклонился, ибо не знал, как поступить.
Но и командир дивизии тоже не знал.
И командующий 3-й армией.
И командующий ВВС Западного фронта Герой Советского Союза, обладатель медали «Золотая Звезда» за номером 16 генерал-майор авиации Копец Иван Иванович тоже не знал. У него тоже был приказ Жукова: не поддаваться!
И командующие ВВС других фронтов тоже, кроме запрета на применение оружия, явно никаких планов на случай внезапного нападения противника не имели.
Поэтому давайте согласимся с тем, что 24 мая 1941 года товарищи Сталин, Молотов, Тимошенко и Жуков вместе с начальником Главного управления ВВС Красной Армии и командующими авиации четырех фронтов и 9-й армии не обсуждали планы отражения возможного германского нападения. Не было у них таких планов – ни у командующих ВВС, ни у самого Жукова.
Так ради чего состоялось это совещание? Неужели Сталин собрал больших авиационных начальников в своем кабинете только для того, чтобы запретить сбивать вражеские самолеты?
Если бы на том совещании речь шла о планах отражения внезапного удара германской авиации, то материалы совещания были бы рассекречены сразу после войны в качестве доказательства того, что товарищ Сталин германский удар по аэродромам предвидел и авиационным командирам на сей счет давал гениальные указания. Но материалы того совещания вот уже 70 лет никому показывать нельзя, и даже вспоминать о том, что такое совещание имело место, как-то не принято. Принимая все это во внимание, каждый сам может определить круг вопросов, которые обсуждались в тот день в кабинете Сталина.