Ледокольный флот России, 1860-е — 1918 гг. — страница 21 из 28

§ 1. Три зимних кампании

В начале Первой мировой войны Архангельск совершенно неожиданно для высшего руководства России превратился в единственный морской порт европейской части страны, через который осуществлялись экспортно-импортные перевозки грузов между Россией и ее союзницами – странами Антанты. Но ни порт, ни пути, ведущие к нему (морские, речные и железнодорожные), к этому подготовлены не были. [рис. 159 а; б]

Положение осложнялось сезонностью навигации на Белом море и Северной Двине: льды Белого моря преграждали путь к Архангельску с ноября-декабря и до апреля-мая. Для продления сроков навигации требовались морские и портовые ледоколы. Однако запланированные по ледокольной программе Министерства торговли и промышленности (МТиП) суда существовали только на бумаге. Все ледокольные средства Русского Севера в то время исчерпывались ледокольным буксиром портового управления «Лебедин» типа «Удалец» (200 л.с.) и частным промысловым пароходом ледового плавания «Николай» (330 л.с.). Гидрографические и лоцмейстерские службы Военно-морского флота на Севере, имели только 1 портовое судно, приспособленное для ледового плавания, – «Соломбалу» (450 л.с.).[267] Конечно, перечисленные суда не могли оказывать существенную помощь в проведении зимней навигации. [рис. 160 а; б]

Опираясь на поддержку Морского министерства, МТиП начало со второй половины 1914 г. срочно создавать на Белом море ледокольную флотилию. Первые суда приобретались в союзных и нейтральных странах. Вопросами закупки судов занимались специалисты Отдела торговых портов (ОТП) МТиП, помогали им русские военно-морские агенты (атташе) и дипломаты МИД. Несмотря на малое число ледокольных судов, имевшихся за границей, до конца года удалось приобрести для Белого моря 4 разнокалиберных ледокольных судна: в Канаде – «Эрл Грей» («Earl Grey»), «Горн» («J. T. Horne») и «Линтрос» («Lintrose»), а в Норвегии – «Мильнер» («Mjölner»). Предполагалось купить у американцев в Филадельфии местный ледокол «Джон Уивер» («Joh Weawer»), но владельцы от продажи судна отказались.[268] [рис. 161]

Зима 1914/15 г. оказалась сравнительно мягкой, и навигацию на подходах к Архангельску удалось продлить до начала января с помощью первого из появившихся судов – ледокола (ледореза) «Канада» (бывш. «Эрл Грей»). Затем пришлось отправить ее на ремонт в Англию, а в отсутствие «Канады» спасти несколько застрявших во льдах Белого моря судов с помощью ледореза (ледокольного парохода) «Линтрос». Англичане попытались использовать на Белом море в качестве ледокола устаревший линейный корабль (броненосец) «Юпитер», однако деятельность его ограничилась помощью одному затертому во льдах пароходу… [рис. 162]

К следующей зимней навигации (1915–1916 гг.) на Белом море собрали более значительные ледокольные силы, чем к прошлой. Это были, во-первых, отремонтированная «Канада» и «Линтрос», затем, приобретенные еще в 1914 г. и пришедшие, наконец, в Архангельск портовые ледоколы «Горн» и «Мильнер». Кроме того, в 1915 г. в Канаде и Ньюфаундленде[269] приобрели вспомогательный (рейдовый) ледокол «Минто» («Minto»), 2 ледокольных парохода «Брюс» («Bruce») и «Айсланд» («Iceland»), которые, как ранее «Линтрос», использовали для ледокольной проводки судов в Белом море. В самом начале 1916 г. на Белом море появился построенный в Англии по довоенной ледокольной программе вспомогательный ледокол «Илья Муромец» (4 тыс. л.с.) {521}. Почти одновременно подошли закупленные в Ньюфаундленде у Гудзоновской компании («Гудзон бай компани») еще 4 ледокольных парохода (или, как их тогда классифицировали, пароходы зимнего плавания) – «Беотик» («Beothik»), «Адвенчур» («Advinture»), «Беллавенчур» («Bellaventure»), «Бонавенчур» («Bonaventure»), которые использовались в районе канадского побережья для зимнего плавания и зверобойного промысла. Эти ледокольные пароходы планировалось применить для зимних рейсов из Архангельска в районы Сороки и Кандалакши для снабжения строившейся по участкам Мурманской ж.д. К ним решили присоединить и экспедиционные пароходы «Таймыр» и «Вайгач», пришедшие летом 1915 г. в Архангельск из Владивостока после завершения двухлетнего плавания по Северному морскому пути. [рис. 163]

В 1915 г. русские моряки ходатайствовали также о приобретении еще одного ледокольного парохода – «Наскопеи» («Nascopie»), принадлежавшей «Гудзон бай компани», но владелец отказался его продавать. Однако этот пароход был зафрахтован и 3 года совершал рейсы на Русский Север.

От другого судна специалисты первоначально сами отказались из-за высокой его стоимости. Это была «Невада» («Nevada»),[270] построенная по заказу той же «Гудзон бай компани» в 1915 г. для круглогодичной навигации на оз. Мичиган. В 1917 г. ее все-таки купили, но для военного флота. Из-за бурных политических событий «Невада», превратившаяся в посыльное судно «Рогдай», в Россию так и не попала, а была продана в Америке {522}. [рис. 164]

Зима 1915/16 г. оказалась настолько суровой, что бóльшая часть планов моряков и портовиков не осуществилась. Удалось только с большим трудом привести к Бару Северной Двины ряд пароходов, застрявших во льдах, и обеспечить переход через Белое море нескольких судов со срочными военными грузами (в основном с винтовками). Лишь бывшие канадские ледокольные пароходы самостоятельно или с помощью ледоколов, смогли совершить зимой по 1–2 рейса из Кольского залива к Архангельску.

С лета 1916 г. все закупленные в 1915 г. ледовые суда плавали под новыми (русскими) наименованиями, только «Линтрос» был назван «Садко» почти годом ранее,[271] исключительно из-за того, что его предполагали отправить на Дальний Восток: «Брус» получил наименование «Соловей Будимирович», «Айсланд» – «Семен Челюскин», «Адвенчур» – «Семен Дежнев», «Беллавенчур» – «Александр Сибиряков», «Беотик» – «Георгий Седов», «Бонавенчур» – «Владимир Русанов». Ледокол «Минто» превратился в «Ивана Сусанина». «Мильнер» и «Горн», работавшие на Севере сравнительно долго, решили не переименовывать {523}. Любопытна логика новых наименований: только суда, на борту которых красовалось имя того или иного сказочного русского богатыря (героя), считались ледоколами!

По опыту первой зимы стало ясно, что для обеспечения ледокольной проводки на Белом море и в районе Архангельска нужны специальные ледоколы нескольких типов: одни – для работы в Горле Белого моря, другие – для сопровождения караванов судов сквозь морские льды, третьи – для передвижения судов в устье Северной Двины и на ее фарватере.

Чтобы эффективно использовать ледоколы, возникла необходимость создания единой системы их управления, снабжения и ремонта, а также регулярного обеспечения оперативными данными о метеорологической и ледовой обстановке. Для удобства проводки судов во льдах от Бара к порту Архангельск и сокращения времени на переработку грузов, требовалось построить в районе устья Северной Двины аванпорт и соединить его с подъездными путями.

Почти все намеченное было выполнено. При Управлении Архангельского торгового порта создали Ледокольное бюро и Бюро погоды. Находившийся у слияния рек Маймаксы и Кузнечихи лесопильный завод «Экономия» к январю 1916 г. превратили в аванпорт Архангельска с причалами для большегрузных судов и ледоколов и с местами для складирования грузов. К новому портовому району в обход города провели железную дорогу.[272]

По расчетам специалистов для проводки судов зимой по Белому морю требовалось не менее 4 «сильных» больших (морских) ледоколов и столько же для обеспечения проводки транспортов через Бар Северной Двины.[273] Для работы на рейдах порта, в Канале и на Маймаксе были нужны 4–5 портовых ледоколов и еще 2 – для обслуживания городских портовых районов и плавучих кранов {524}.

Северяне считали, что в качестве больших ледоколов можно использовать «Канаду», «Илью Муромца», «Минто» и отчасти «Брюса».[274] Под тип портовых (или рейдовых) ледоколов подходили «Горн» и «Мильнер». Всего в наличии имели 4 «больших» и 3 «портовых» ледокола (в качестве третьего портового ледокола почему-то фигурировал 200-сильный «Лебедин»!).

Убедившись в невозможности дальнейшей закупки за границей ледокольных судов, инженеры ОТП МТиП предложили построить в Англии 4 морских и 4 портовых ледокола. Это предложение (в виде особой программы) было подано в Совет министров Российской Империи {525}. Типы предлагаемых к постройке судов, как и их стоимость, указывались весьма ориентировочно, исходя из предварительных переговоров русских гражданских и военных инженеров с представителями английских судостроительных фирм. Так, один из ледоколов, предназначаемый для работы в Горле Белого моря, сначала определили как «ледокол особенно большой мощности», а затем как ледокол типа «Ермак», но «с более мощными машинами»;[275] еще 2 назывались ледоколами «усиленного типа „Царь Михаил Федорович“», 4-й морской ледокол предлагалось построить по типу «Муромца».[276] Три портовых ледокола следовало создать по типу «Горна», 4-м должен был стать американский ледокол «Джон Вивер», от приобретения которого еще не отказались.[277] Общая стоимость ледоколов по предложенной программе определялась в 13,3 млн руб. {526}.

Вздорожание постройки ледоколов во время войны было чудовищным. 15 лет назад «Ермак», постройку которого удалось «пробить» только с помощью всесильного министра финансов С. Ю. Витте, обошелся казне (в первоначальном варианте) в 1,0 млн руб. Стоимость 2 ледокольных пароходов типа «Таймыр», построенных в 1907–1908 гг., составила 1,2 млн, а ледокола «Царь Михаил Федорович» в 1913 г. – 0,95 млн руб. В 1915 г. судостроители предлагали построить ледоколы типа: «Ермак» – за 3,5, «Царь Михаил Федорович» – за 2,5 и «Горн» – за 0,6 млн руб. каждый.

Величина требуемых кредитов на постройку ледоколов не смутила ни одного из присутствовавших на заседании Совета министров чиновников. Все прения по записке «Об отпуске средств из казны на расходы по заказу и приобретению ледокольных и иных плавучих средств для подготовки Белого моря к кампании 1916–1917 гг.» свелись к обсуждению возможных изменений типов ледоколов и гарантий их скорейшей постройки.

Следует отметить, что за все время войны ледокольная помощь торговым и военным судам на Севере (независимо от национальной принадлежности) оказывалась бесплатно.

22 декабря 1915 г. Совмин утвердил «ледокольную программу», расширенную включением в нее заказов на 2 «больших» морских ледокола для Морского министерства. На ее реализацию выделялось 15,3 млн руб., из которых 4,2 млн предназначались на постройку военных ледоколов (будущих «Святогора» и «Микулы Селяниновича»).

МТиП в конечном счете заказало 3 морских ледокола типа «Царь Михаил Федорович», из которых только один был «усиленного типа», и 5 портовых ледоколов типа «Горн». Готовность всех судов определили на период ноябрь – декабрь 1916 г. (т. е. к началу зимней кампании 1916–1917 гг.). Для соблюдения этих сроков морскому министру Григоровичу удалось договориться с английским правительством, чтобы заводам, строившим ледоколы, предоставлялись те же права, что и при постройке военных кораблей {527}.

Темпы постройки ледоколов были действительно высокими, но в назначенные сроки судостроители не уложились. Из 5 заказанных морских (больших) ледоколов в зимней навигации приняли участие 3 судна, в том числе 2 типа «Царь Михаил Федорович» – «Козьма Минин» и «Князь Пожарский». Вместо усиленной «Канады», как определяли тип своего второго ледокола военные моряки, в Канаде купили только спущенный на воду «Хейзен», переименованный в «Микулу Селяниновича». Военный ледокол «Святогор» (типа «Ермак») и гражданский «Св. Александр Невский» (усиленный «Царь Михаил Федорович») были построены только к середине 1917 г. Введение в эксплуатацию 5 портовых ледоколов («Ледокол № 5» – «Ледокол № 9») растянулось на целых 8 месяцев, так что в зимней навигации в районе Архангельска участвовали лишь 2 номерных ледокола.

Однако, даже не в полном составе, ледокольная флотилия к 3-й зимней навигации на Белом море казалась достаточно сильной и многочисленной, чтобы полностью обеспечить ее проведение.

Северяне могли рассчитывать на работу 18 ледокольных судов, в том числе: 4 морских ледоколов – «Канада», «Козьма Минин», «Князь Пожарский», «Микула Селянинович»; 3 вспомогательных – «Илья Муромец», «Иван Сусанин», «Соловей Будимирович»; 6 портовых – «Горн», «Мильнер», № 5 – № 8; 5 ледокольных пароходов – «Семен Челюскин», «Семен Дежнев», «Георгий Седов», «Александр Сибиряков», «Владимир Русанов».[278]

С помощью ледокольных пароходов планировалось выполнить зимние перевозки между портами Романов-на-Мурмане (будущ. Мурманск) и Архангельск в размере не менее 40–50 тыс. т, не говоря уже о проводке ледоколами конвоев транспортных судов. [рис. 165]

Тем не менее последняя военная зимняя навигация, как и прошлая, оказалась малоэффективной. В первую очередь этот факт касался проводки ледоколами судов в Белом море.

Бесспорно, что начиная с зимы 1914/15 г. появившиеся ледокольные суда оказались чрезвычайно полезными для работ по продлению навигации на подступах к порту (в Двинском заливе и на Баре Северной Двины), в самом порту (т. е. на речном фарватере к Архангельску), а также для обеспечения более раннего начала следующей навигации и страховки при плаваниях в мае месяце. Но обеспечить проведение конвоев в зимних ледовых условиях они были не в состоянии. Это зависело не столько от конструктивных особенностей ледоколов, сколько от отсутствия опыта в проведении подобных операций, вынужденного использования в перевозках разнотипных транспортных судов, недостатка информации о состоянии льдов и общей гидрометеорологической обстановки, а также от вмешательства таких далеких от навигации факторов, как зависимость России от стран Антанты (прежде всего Англии).

На проведение навигации 1916–1917 гг. повлиял еще ряд субъективных факторов. Так, 9 января затонула у Иоканских островов (другое название – Семь островов) «Канада», поднять которую смогли только летом. 13 января в аванпорте «Экономия» взлетел на воздух ледокольный пароход «Семен Челюскин», перевозивший 2200 т взрывчатки… Пожар в портовом районе продолжался целую неделю. В результате, аванпорт Архангельска серьезно пострадал.

Однако в январе плавания ледокольных пароходов продолжались, хотя в проводке их участвовал только «Козьма Минин». «Илья Муромец» находился у места аварии «Канады», а «Князь Пожарский» и «Микула Селянинович» застряли во льдах в районе устья Северной Двины. При этом последний с обломанными во льдах лопастями винтов надолго вышел из строя.

Лишь в конце февраля «Муромец» привел к Бару Северной Двины 2 зафрахтованных ледокольных парохода.[279] На этом проводка судов в Белом море до ледохода на Северной Двине завершилась. В то же время ледокольные пароходы «Сибиряков», «Седов» и «Русанов» совершили несколько самостоятельных одиночных рейсов, каждый из которых был сродни прорыву из осажденной крепости: только вместо врага – застывшее море; с одной стороны – сжатия льдов, дрейф полей, полыньи, разводья, с другой – нехватка угля и продовольствия, смятая обшивка, обломанные лопасти…

Зато удалось раньше начать новую навигацию. Все наличные морские ледоколы (кроме «Микулы», у которого опять меняли лопасти винтов) и портовые («Сусанин», «Ледокол № 5» и «Горн») 12 апреля прошли по реке до города.[280] В конце месяца после схода льда началось движение пароходов через Белое море под конвоем ледоколов.

§ 2. Северные ледоколы и ледокольные пароходы

Созданную на Белом море мощную ледокольную флотилию эффективно использовать не удалось. Тогда это по целому ряду объективных причин было не возможно, о чем уже говорилось. Опыт показал, что ледокольная флотилия на Севере могла обеспечить только продление летней навигации или способствовать более раннему ее открытию. В суровых зимних условиях ледоколы в лучшем случае успешно выполняли проводку одиночных судов ледового плавания.

Тем не менее, в течение следующих двух десятилетий именно суда бывшей ледокольной флотилии стали главными помощниками ученых и моряков в освоении Северного морского пути, участниками зимних навигаций на Балтике, Дальнем Востоке и в Черноморско-Азовском бассейне.

За три военных года на Севере появилось последовательно 21 ледокольное судно разных типов: 5 морских ледоколов («Канада», «Святогор», «Микула Селянинович», «Козьма Минин» и «Князь Пожарский»),[281] 2 вспомогательных («Минто» и «Илья Муромец»), а также 2 ледокольных парохода, использовавшихся для проводки судов («Садко» и «Брюс»), 7 портовых ледоколов («Мильнер», «Горн» и 5 номерных), а кроме того, 5 ледокольных пароходов: «Семен Челюскин», «Семен Дежнев», «Георгий Седов», «Александр Сибиряков», «Владимир Русанов». Из них 11 судов были приобретены готовыми у различных владельцев. Почти все они, за исключением старого норвежского ледокола «Мильнер», ранее принадлежали канадцам[282] и были построены в основном на английских верфях. Эти ледоколы и ледокольные пароходы использовались в Канаде для конкретных работ в специфических ледовых условиях, при этом ни один не предназначался для проводки судов,[283] а только для плавания во льдах. Во второй половине XX в. их бы классифицировали как ледокольно-транспортные суда, причем активного ледового плавания.

§ 3. Канадские ледорезы

В первое десятилетие XX в. в Канаде было организовано постоянное ледовое плавание по реке Святого Лаврентия между городами Квебек и Монреаль, которое обслуживалось специально построенными судами «Монткальм» («Montcalm») и «Леди Грей» («Leidy Grey»). Эти суда значились в различных справочниках ледоколами, но в сущности таковыми не являлись и классифицировались современниками по способу воздействия на лед как ледорезы.

Ледорезы разрушали ледовый покров «не столько путем разрушения его вертикальным давлением корпуса, сколько путем разрезания сравнительно не тяжелого льда горизонтальным давлением и раздвиганием его в стороны, – отмечал один из специалистов-кораблестроителей. – По этой причине указанные суда имели относительно малую ширину (L/B=5,5–6,0), заостренную носовую оконечность, сравнительно небольшой наклон бортов и очертания форштевня, предназначенные, главным образом, для разрезания и раздвигания льда» {528}. Особенностями формы корпуса ледорезов были «острое клинообразное очертание ватерлиний в оконечностях, а также сравнительно небольшие углы наклона к вертикали носовых и кормовых шпангоутов», – писал другой инженер {529}.

Канадские ледорезы предназначались для разрушения льда на реке, устранения торосов и зажоров, предотвращения разрушительных наводнений, а также для одиночного плавания в качестве грузо-пассажирских судов и почтового сообщения. [рис. 166]

Первым для этих целей был построен в 1904–1905 гг. на судоверфи «Napier & Miller Ld» в Глазго (Англия) 2-винтовой пароход «Мольткам» (3,6 тыс. л.с.). Это было килевое судно, форма корпуса которого являлась промежуточной между формами ледокола и грузового судна. Вертикальный форштевень на расстоянии около 4,5 м от килевой линии переходил в криволинейный и плавно сопрягался с наклонным килем, носовая часть которого имела очертание, близкое к параболическому. Прочность корпуса усиливалась постановкой промежуточных шпангоутов и бортовых стрингеров, а также утолщением до 20 мм обшивки в районе ватерлинии. В 1906 г. фирма «Виккерс и К^о» построила для Канады второй подобный ледорез, несколько меньших размеров – «Леди Грей». [табл. 29]

В период Первой мировой войны оба эти судна в Россию не попали[284] в отличие от третьего – самого уникального из закупленных для Белого моря «канадцев» – ледореза «Эрл Грей»[285].

§ 3.1. «Канада»

«Эрл Грей» построили на заводе фирмы «Виккерс и К^о» (Vickers Son Maxim & Ld) в Англии по заказу канадского правительства и спустили на воду в Барроу в августе 1909 г. В справочнике Ллойда (Lloyd’s Register) он числился как ледокол, приписанный к порту Оттава. [рис. 167 а]

Это было 2-винтовое почтово-пассажирское судно, с 2 палубами и развитой средней надстройкой, снабженное 2 мощными паровыми машинами тройного расширения (по 3,5 тыс. л.с.), изготовленными той же фирмой.

Ледорез предназначался для использования в низовьях реки Св. Лаврентия и в одноименном заливе: зимой для почтово-пассажирского сообщения, летом – для охраны промыслов и, кроме того, как яхта губернатора Канады. Пароход имел 55 кают для пассажиров 1-го класса и 20–2-го; в кормовой части располагались роскошные апартаменты для губернатора. Использованный в России как морской (большой) ледокол, он им по сути никогда не являлся, отличаясь от классического типа ледокола как по архитектуре (по наличию бушприта, развитых надстроек, выступающих за борта крыльев мостика), так и по форме корпуса, а также по значительном величине соотношения длины к ширине судна (L/B = 5,55). Заостренная носовая часть «Эрл Грея» заканчивалась S-образным форштевнем клиперского типа. Борта в средней части были почти прямостенными (в миделевом сечении угол наклона борта не превышал 3,5°). Обводы кормы хорошо защищали гребные винты и руль. Судно отличалось многими особенностями даже от своих предшественников. Так, руль оригинальной формы (близкой к треугольнику) казался как бы продолжением корпуса и имел небольшую площадь. В среднем положении руля его очертания плавно сочетались с очертанием кормы; при отклонении на борт он защищался свесом кормы. Еще одной особенностью являлось распределение веса наружной обшивки корпуса. Ледорез имел тяжелую подводную часть (ледовый пояс судна по ватерлинии составляли двойные стальные листы общей толщиной в оконечностях до 32 мм) и легкую надводную – с листами обшивки толщиной 9,5 мм {530}. Бункеровка углем осуществлялась не через люки на верхней палубе, а через бортовые лацпорты. И, наконец, «Эрл Грей» обладал необычайно высокой для ледокола скоростью на чистой воде: по некоторым данным, она достигала 18,5 уз. [табл. 29; 36]

Это было изящное судно, мало напоминавшее «утюг-ледокол». Однако, благодаря своему прочному корпусу и мощным машинам, ледорез успешно работал в подвижных льдах не только на Белом море, но и в других замерзающих бассейнах, а также на трассе Северного морского пути, причем работал исключительно как ледорез, рассекая лед лобовыми ударами форштевня.

С другой стороны, «белый лебедь»[286] российского ледокольного флота был скорее всего «белой вороной» и использовался, можно сказать, вынужденно из-за нехватки настоящих ледоколов или ледокольно-транспортных судов. Вряд ли это было рентабельно в эксплуатации при его «узком амплуа» и больших затратах угля, а также многочисленной команде, увеличившейся с 90 до 150 человек. [рис. 167 б; в]

Переговоры о покупке «Эрл Грея» для работы на Русском Севере начались в августе 1914 г. буквально «через несколько дней после того, как по всей Европе прогремели взаимные объявления войны», отмечал современный канадский историк. Завершились переговоры успешно, и в конце сентября «Эрл Грей» под британским флагом и с экипажем королевского военно-морского флота вышел из Галифакса. Менее чем через две недели он благополучно дошел до Архангельска.[287] Здесь в течение еще одной недели продолжалась приемка корабля новым владельцем, а 18 октября над ледоколом, получившим новое наименование – «Канада», взвился флаг МТиП. Канадский историк отмечал, что название это было знаком «уважения к добровольному согласию канадцев расстаться со своим лучшим ледоколом во имя помощи России и другим державам Антанты» {531}. Капитаном ледореза назначили Н. К. Мукалова, бессменно водившего судно по ледовым трассам до 1921 г.

§ 3.2. «Садко»

В конце 1914 г. для работы на Белом море приобрели ледокольный пароход «Линтрос». Это было новое судно, построенное по заказу частной канадской компании в 1913 г. фирмой «Сван Гунтер и Вильгельм Ричардсон» в Ньюкастле-на-Тайне (Англия)[288] для перевозки пассажиров паромной железнодорожной переправы через пролив Кабота между островом Ньюфаундленд и побережьем Северной Америки.

По конструкции корпуса «Линтрос» соответствовал бытовавшему тогда термину «ледокольный пароход»: он имел усиленный набор, ледовую обшивку и ледокольный форштевень. Шпация в носовой части составляла от 365 до 457, в средней части и корме – 508 мм, ширина ледового пояса – 3,6 м, толщина его листов в оконечностях – 32,0, в средней части – 21,6 мм.

По планировке помещений пароход являлся грузо-пассажирским судном с многочисленными каютами на трех палубах и с двумя небольшими трюмами и твиндеками в носовой и кормовой частях[289] для перевозки срочного груза и багажа {532}.

Форма его корпуса, несмотря на ледокольный форштевень, в общем являлась ледорезной, так что во время продвижения во льду он всходил на него лишь незначительной частью своего носа и, главным образом, раздвигал лед форштевнем. Однако ледорезные качества «Линтроса» были значительно ниже, чем у «Канады», вследствие большей полноты ватерлиний в оконечностях {533}. Кроме того, при почти одинаковых размерах с «Канадой» мощность паровой машины «Линтроса» была вдвое меньше. Тем не менее, как писал канадский историк, «это судно проявило себя достаточно мощным, чтобы пробиваться через льды пролива Кабота и совершать ночные переходы даже в зимние месяцы» {534}. [рис. 168]

Российское МТиП приобрело пароход для совершенно конкретной цели – для использования в качестве ледокола на Белом море. Под руководством английского капитана с наспех нанятой командой он в середине января вышел в океан и после захода в один из английских портов для пополнения запаса угля 7 февраля прибыл в Кольский залив. На следующий день судно прошло освидетельствование в Александровске, но осталось под английским флагом. Лишь в начале марта после прихода в Архангельск состоялись окончательная его приемка и смена экипажа {535}.

В ту же зимнюю навигацию «Линтрос» совершил 3 рейса через Белое море, причем два первых в качестве ледокола, сначала оказывал помощь торговому судну с ценным грузом, застрявшему во льдах, а затем – английскому линкору «Юпитер», сопровождая его в Кольский залив.[290] В начале апреля пароход совершил транспортный рейс с грузом оборудования для строившегося на Черном море российского линейного корабля. Потом пароход вместе с вернувшейся после ремонта из Англии «Канадой» вскрывал лед на Северной Двине и занимался перестановкой зимовавших в порту пароходов.

Осенью 1915 г. «Садко» (как стал называться с осени 1915 г. «Линтрос») под командой И. П. Буркова покинул Архангельск и 21 ноября пришел в Белфаст, откуда после ремонта должен был направиться в Тихий океан, чтобы пополнить ледокольные силы Владивостока. Однако из-за рано наступившей зимы 1915/16 г. обстановка на Белом море осложнилась настолько, что ремонт парохода отложили и вернули его обратно. С декабря «Садко» начал оказывать помощь торговым судам, застрявшим во льдах Горла Белого моря. Всю зиму он провел во льдах, совмещая перевозку срочных военных грузов, взятых с иностранных судов в Кольском заливе, в Архангельск (в аванпорт «Экономию») и доставку материалов и продовольствия для «Мурманстройки», с сопровождением конвоев вместе с ледоколом «Илья Муромец».

Весной «Садко» помогал зимовавшим в Архангельске судам, а после схода льда на реке совершил в начале мая ледовую разведку в западную часть Белого моря – в Кандалакшский залив и несмотря на крепкий еще лед доставил первые грузы строителям Мурманской ж.д. Далее он регулярно ходил из Архангельска в Кандалакшу с побитой льдами обшивкой, сломанным ахтерштевнем и изношенными без планового ремонта главными механизмами.

В середине июня 1916 г. «Садко» вышел в очередной рейс в порты Кандалакшского залива, а 20 июня, следуя из Княжьей в Кандалакшу, наскочил на не обозначенный на карте подводный камень, получил пробоину в левом борту и через 15 мин. затонул, открыв счет потерям ледокольной флотилии Белого моря.

§ 3.3. «Минто»

Этот служебный ледокольный пароход построили по заказу канадского правительства в 1899 г. в Англии, на заводе в Данди (Gourlay Bros. & Co. Dundei). Использовался он для круглогодичного почтово-пассажирского сообщения между о-вами Принца Эдуарда и Канадой в заливе Св. Лаврентия.

Мощный (2900 л.с.) и элегантный пароход хорошо приспособили для плавания во льдах. Корпус был набран по поперечной системе, шпация составляла 381–584 мм, ширина ледового пояса – 2,44 м, а толщина его листов – 28,6 мм[291]{536}.Однако, несмотря на наличие ледокольного форштевня и ледового пояса, «Минто», как и «Канада», был ледорезом.[292] Вдобавок ко всему соотношение длины к ширине оказалось еще бóльшим, чем у «Канады» (L/B = 6,4), надводный борт мал, а машина потребляла на ходу до 43 т угля в сутки {537}. Тем не менее специалисты МТиП в ноябре 1915 г. спешно приобрели «Минто» для зимней работы в устье Северной Двины в качестве портового ледокола {538}. [табл. 29]; [рис. 169]

В начале декабря «Минто», управляемый канадской командой, дошел до Архангельска. После приемки он под командованием капитана В. Ф. Снарского в последние дни декабря начал помогать «Канаде», которая с середины месяца продолжала проводку застрявших на Баре пароходов к безопасным стоянкам в районе от о. Мудьюг до устья Маймаксы. До нового года большую часть этих судов удалось поставить на зимовку.

В дальнейшем ледокол работал в том же районе, несмотря на расшатанную ударами льда обшивку и повреждения руля из-за интенсивных ледокольных работ, для которых «Минто» был мало приспособлен {539}. В последующие навигации «Минто», переименованный в «Ивана Сусанина», продолжал обслуживать Архангельский порт, оставаясь в летние месяцы в бездействии (как буксир он был слишком большим, как транспорт не годился из-за малой полезной грузоподъемности, не превышавшей 100–200 т [293]{540}.

§ 3.4. Ледокольные пароходы

Как говорилось, все закупленные в 1915 г. пароходы предназначались для осуществления зимней навигации между недостроенными участками Мурманской ж.д. – Кандалакша – Сорока, однако применялись они главным образом для рейсов Архангельск – Кольский залив для перевозки срочных военных грузов через льды Белого моря. [рис. 170]

«Брус», как и «Линтрос», работал на переправах о. Ньюфаундленд и был почти идентичен ему по конструкции, [табл. 29] только построен на год раньше и другой фирмой («Нэпир и Миллер»). Подобно «Линтросу», он использовался для ледокольных работ. 14 августа 1915 г. «Брус» с перегонной командой завершил переход из Америки в новый порт приписки, а через две недели уже встречал у входа в Белое море, у мыса Канин Нос, идущие в Архангельск после прохода вдоль берегов Сибири по будущему Севернову морскому пути с востока на запад ледокольные транспорты «Таймыр» и «Вайгач».

Грузовой ледокольный пароход купили прямо при постройке в Англии. Остальные 4 ледокольных парохода принадлежали частной зверобойной компании и использовались в сезон для зверобойного промысла во льдах в районе Ньюуфаундленда, а летом для обычных грузоперевозок. Как показал многолетний опыт использования большинства этих кораблей на Русском Севере, в том числе в Арктике, они были разумно спроектированы и добротно построены. [табл. 30]; [рис. 171]

При покупке эти суда классифицировались еще как «пароходы для зимнего плавания»; действительно, по своим образованиям они мало чем отличались от обычных грузовых судов: «прямостенные борта, в средней части с несколько большей килеватостью, скругленный с подъемом форштевень и меньшая полнота водоизмещения (0,67 для „Георгия Седова“)» {541}. Подкрепление корпуса для плавания во льдах достигалось путем уменьшения шпации,[294] усиления профиля шпангоутов, установки 2–3 бортовых стрингеров, а также утолщения листов наружной обшивки в районе ватерлинии до 20–30 мм.[295] В районе машинно-котельного отделения «бортовой набор усиливался постановкой деревянных айсбимсов» {542}. У ледокольных пароходов, как и у ледоколов (и ледорезов), усиливалась прочность руля, винта и гребного вала, а мощность силовой установки значительно превосходила таковую для обычных грузовых судов и обеспечивала им скорость на чистой воде 13–14 уз.

За возможность зимнего плавания этих пароходов приходилось расплачиваться значительным снижением полезной грузоподъемности. Для пароходов типа «Беллавенчур» («Bellaventure») зимняя грузоподъемность, при которой сохранялись их ледокольные качества, составляла примерно 750–800 т {543}.

Все они считались грузовыми, и (кроме «Айсланда») еще и зверобойными. По архитектуре пароходы были 1-палубными, 2-мачтовыми. Самые вместительные и мощные «Айсланд» и «Адвенчур» были 3-островными (с баком, спардеком и ютом), 3 остальных – 2-островными (спардек соединялся с ютом). В 1916 г. «Беотик» перестроили: приспосабливая для перевозки рабочих, бак соединили со спардеком, и судно превратилось в 2-палубное.

Корпус каждого парохода разделялся по длине 5 водонепроницаемыми переборками. Главной силовой установкой была паровая машина тройного расширения, питаемая паром от 2 главных цилиндрических оборотных котлов с рабочим давлением 12 кг/см (атмосфер); имелся также вспомогательный котел. [рис. 172]

Закупка судов проводилась военно-морским агентом (атташе) в Вашингтоне, а перегон осуществлялся прежними владельцами, нанимавшими временные команды. В ноябре – декабре 1915 г. пароходы дошли до российских вод, а с января уже выполняли грузовые рейсы.[296] «Айсланд» после прихода в Архангельск направили в качестве ледокола и угольщика на помощь застрявшим во льдах в западной части Белого моря пароходам.

Впоследствии все пароходы участвовали в зимних перевозках. «Айсланд» («Семен Челюскин») и «Адвенчур» («Семен Дежнев») кроме груза перевозили большие партии людей (до 2000 человек за рейс). Однако плавать на Севере им пришлось недолго: «Челюскин» взорвался с грузом в «Экономии» в начале 1917 г., а «Дежнев» в декабре 1918 г. пропал без вести во время рейса из Англии на Мурманск. [рис. 173]

§ 4. Разные ледовые суда

Кроме ледоколов и ледокольных пароходов различные ведомства, действовавшие на Русском Севере (торговые и военные порты, «Мурманстройка», Флотилия Северного Ледовитого океана) пополнили в 1914–1917 гг. свой флот многочисленными вспомогательными судами, в том числе буксирами. Некоторые из них благодаря крепким корпусам считались ледорезными, т. е. приспособленными плавать во льдах. [табл. 31]

В 1914 г. МТиП приобрело в Норвегии за 6 тыс. фунтов стерлингов 2 маленьких ледокольных буксира (катера) – «Бер» («Bjőrg», 120 л.с.) и «Пер» («Per», 180 л.с.). Их выбрал военно-морской агент (атташе) капитан 2 ранга В. И. Дмитриев, командированный из Лондона в Норвегию для покупки ледоколов.[297] Оба катера были приписаны к норвежскому порту Драммен и принадлежали АО «Транспорт». 10 декабря 1914 г. они вышли из своего порта и направились на Русский Север. Первую зимнюю навигацию буксиры провели в Александровске. Затем из-за нехватки буксиров в Кольском заливе их там и оставили, использовав при постройке пристаней будущего порта Мурманска в Семеновской бухте {544}.

Аналогично прижились в Кольском заливе купленные в 1915 г. в Норвегии для «Мурманстройки» ледорезные буксиры «Гаральд» (250 л.с.), переименованный в «Строитель»,[298] и «Тор» (500 л.с.) – «Мурман» {545}. Последний уже в январе 1916 г. был передан военным морякам для использования при перегрузках срочных военных грузов с иностранных пароходов и даже отремонтирован судовыми средствами парохода Доброфлота «Иртыш» {546}. Оба судна доставляли также пресную воду на торговые суда, стоявшие на рейде.[299]

В состав плавсредств строившегося Мурманского военного порта[300] в 1916 – начале 1917 г. вошли несколько купленных за границей морских ледорезных буксиров, таких как «Руслан» (бывш. «А. М. Стюард»,[301] 500 л.с.), «Вежилов» (бывш. «Вижильянт»,[302] 700 л.с.), «Сторегут» и «Консул Смит» (по 375 л.с.) {547}. Стоили буксиры очень дорого. Например, «Вежилов» обошелся в 240 тыс., а «Руслан» – в 200 тыс. руб.

По типу и архитектурному виду «Руслан» и «Вежилов» представляли собой типичные морские буксиры, работавшие по обе стороны Атлантического океана, 1-й английской постройки, а 2-й – американской; гладкопалубные, с широкой и длинной надстройкой, занимавшей бóльшую часть палубы. Остальные буксиры были построены в Норвегии. [рис. 174]

В июле 1916 г. в Архангельск пришел спасательный буксир № 162 (650 л.с.), приобретенный на средства МТиП {548}. Впоследствии переименованный в «Спасательный № 162», он входил в службу судоподъема МССМ, а затем как «Покой» – в состав торгового флота {549}. Стоимость его была немногим меньше, чем морских буксиров, – около 166 тыс. руб. {550}.

Буксиры уцелели и во время Первой мировой войны, и интервенции, и войны Гражданской. В 20-х гг. их передали в гражданские ведомства. «Вежилов» в 1926 г. вместе с несколькими северными портовыми судами перешел на Черное море, где использовался как морской буксир до 50-х гг.

Создавая военно-морские силы в бассейне, военные моряки включали в состав флота различные суда, плававшие на Севере. Вспомогательными судами ВМС стали экспедиционные деревянные парусно-паровые барки «Эклипс», «Герна» и стальной промысловый пароход «Кит». Приспособленные для плавания во льдах, они в 1914–1915 гг. использовались для поиска в Северном Ледовитом океане пропавших экспедиций Г. Я. Седова, Г. Л. Брусилова и В. А. Русанова, а также для помощи зазимовавшим во льдах Арктики ледокольным транспортам «Таймыр» и «Вайгач». По военно-судовой повинности в состав флота вошли несколько русских промысловых судов, в том числе единственный стальной ледокольный пароход «Николай», парусно-моторные деревянные суда «Дмитрий Солунский» и «Песец». Для службы связи ФСЛО приобрели 2 небольших норвежских ледорезных парохода – китобойный «Текла» и грузопассажирский «Хальден» («Haldene»). Они превратились в посыльные суда «Снежинка» (с 1918 г. – «Кия») и «Иней». [рис. 175]; [рис. 176]; [рис. 177]; [рис. 178]

Для дивизии траления будущей Флотилии Северного Ледовитого океана (ФСЛО) построили в 1915–1916 гг. в Англии 12 тральщиков типа «Бомбардир» по 500 л.с. (Т-13 – Т-24). Все эти тральщики имели ледокольный форштевень и специальные ледовые подкрепления {551}. [рис. 179]; [рис. 180]

Оба бывших экспедиционных парусно-паровых барка «Харитон Лаптев» и «Эклипс» погибли в 1918 г. Первый был торпедирован германской подводной лодкой, а второй затонул в результате пожара на борту.

По навигационным причинам в 1917 г. погибли тральщики Т-11 и Т-19[303]. В начале интервенции Т-13, Т-14, Т-16, Т-17, Т-19, Т-20 и Т-22 были уведены за границу, и большая их часть вошла в состав английского флота под новыми названиями. Т-20 и Т-22 оказались у французов. Оставшиеся 4 тральщика (Т-15, Т-21, Т-23 и Т-24) состояли в белой флотилии, а после восстановления советской власти вошли в состав МССМ (Т-21 и Т-23 как сторожевые корабли).

Таблица 29

Рис. 159 а. Карта района Архангельска и Бара Северной Двины

Рис. 159 б. Карта Белого моря

Рис. 160 а. Промысловый пароход ледового плавания «Николай», принадлежавший Д. Н. Масленникову

Рис. 160 б. Пароход «Соломбала» (бывш. «Экспресс»)

Рис. 161. «Канада» (бывш. «Earl Grey») на рейде Архангельска. 1915–1916 гг.

Рис. 162. Ледокольный пароход (ледорез) «Линтрос». 1913 г.

Рис. 163. Ледокольный пароход «Беотик» («Георгий Седов»)

Рис. 164. Боковой вид ледокольного парохода «Невада»

Рис. 165. Ледокольные суда в Архангельске (справа налево): «Минто», «Канада» и номерной портовый

Рис. 166. Ледорез (ледокольный пароход) «Мольткам»

Рис. 167 а. Ледорез «Канада»; теоретический чертеж; а) проекция «корпус»; б) и в) проекции «бок» и «полуширота»

Рис. 167 б. Чертеж руля ледореза «Канада»

Рис. 167 в. Ледорез в доке. Вид на винты и руль

Рис. 168. Боковой вид и вид сверху ледокольного парохода «Линтрос» («Садко»)

Рис. 169. Ледокол «Минто» на Северной Двине

Рис. 170. Ледокольный пароход «Малыгин» (бывш. «Bruce» и «Соловей Будимирович»)

Рис. 171. Ледокольный пароход «Беотик» («Георгий Седов»); а) продольный разрез; б) палуба 1 кормовая балластная цистерна, 2 трюм № 4, 3 туннель гребного вала, 4 балластная цистерна № 5, 5 цистерна для питьевой воды, 6 машина и котлы, 7 балластная цистерна № 4, 8 угольная яма (223 т), 9 вспомогательный котел, 10 балластная цистерна № 3, 11 трюм № 3, 12 балластная цистерна № 2, 13 трюм № 2, 14 трюм № 1, 15 балластная цистерна № 1, 16 цепной ящик, 17 носовая балластная цистерна, 18 и 19 запасы, 20 помещение команды, 21 ватерклозет и помещение для красок, 22 салон, 23 кладовая, 24 камбуз, 25 паровой привод штурвала, 26 кают-компания

Рис. 172. Ледокольный пароход «Адвенчур» («Семен Дежнев»), схемы: а) продольный разрез; б) палуба 1 кормовая цистерна, 2 трюм № 5, 3 трюм № 4, 4 туннель гребного вала, 5 машинное отделение, 6 котельное отделение, 7 угольная яма, 8 трюм № 3, 9 трюм № 2, 10 трюм № 1, 11 носовая цистерна, 12 кают-компания, 13 камбуз, 14 штурманская рубка, 15 салон, 16 помещение команды

Рис. 173. Ледокольный пароход «Семен Дежнев» в рейсе

Таблица 30

Рис. 174. Спасательный ледорезный буксир «Руслан»

Рис. 175. Норвежское промысловое судно «Кит» (впоследствии вспомогательное судно Флотилии Северного Ледовитого океана «Полярный»)

Рис. 176. «Харитон Лаптев» (бывш. экспедиционный барк «Герна»)

Рис. 177. Схематический рисунок посыльного судна «Снежинка»; продольный разрез 1 отсек, 2 командное помещение, 3 носовой трюм, 4 трюм, 5 питьевая цистерна, 6 машинное и котельное отделение, 7 кают-компания, 8 ахтер-трюм, 9 камбуз, 10 рубка командира

Рис. 178. Схематический рисунок тральщика «Т-11» (бывш. п/х «Николай») а) продольный разрез, б) палуба, в) сечение по миделю

Рис. 179. Схематический рисунок тральщика типа «Бомбардир» (Т-12 – Т-24); а) продольный разрез; б) палуба, в) сечение по миделю 1 форпик; 2 помещение полубака; 3 и 4 носовой и угольный трюмы; 5 цистерны водяного балласта; 6 машинное и котельное отделения; 7 кормовой трюм

Рис. 180. Тральщик Т-23 типа «Бомбардир»

Таблица 31

§ 5. Ледоколы специальной постройки

§ 5.1. «Мильнер» и «Горн»

Первыми специальными ледоколами для Архангельского порта стали норвежский «Мильнер» и канадский «Горн», приобретенные в 1914 г.

Маленький норвежский ледокол «Мильнер» с характерными сдвоенными в диаметральной плоскости 2 паровыми трубами, принадлежавший портовому управлению Христианин (ныне Осло), помогло купить Морское министерство в конце 1914 г. Это был первый портовый ледокол Норвегии, построенный еще в 1878 г. на Кокумской верфи в Мальмэ для работы в Христиании. [табл. 2; 32]

23 декабря 1914 г. ледокол со сборной перегонной командой покинул родной порт и в начале января 1915 г. пришел в Кольский залив (в Александровск). В январе он вместе с 2 транспортными судами попытался пробиться через покрытое льдами Белое море, но застрял в плавучих льдах у Сосновца и долго дрейфовал у Терского берега. После того как у ледокола свернуло руль и иссякли запасы угля, его команда, не слив воду из котла и не разобрав трубопроводы, ушла на берег. В начале апреля «Мильнер» вынесло в Горло Белого моря, где он был обнаружен, взят на буксир и отконвоирован в Кольский залив. К лету ледокол привели в Архангельск… [рис. 181]

Бывший канадский буксир-ледокол во всех российских справочниках и исторических публикациях называли «Горн». На самом деле в Справочнике Ллойда он числился как «J. T. Horne». Построили его в 1913 г. на заводе фирмы Western D. D. & S.B.Co. в канадском Порт-Артуре (владелец Canadian Towing & Wrecking Co. Ld.). Портом приписки являлся Форт Вильям (Fort William) в провинции Онтарио.[304]

По архитектуре «Горн» – типичный американский буксир (морской или озерный) с закругленной в передней части длинной рубкой, широкой и высокой дымовой трубой и буксирной лебедкой в кормовой части.[305] Форштевень его скруглен ниже ватерлинии. Для работы во льду буксир с помощью водяного балласта получал дифферент на корму и с задранной носовой частью, подобно германским речным ледоколам, имел возможность наползать на лед и даже разрушать торосы. [рис. 182]

Приобретенный осенью 1914 г. «Горн» долго подготавливался для перегона на Русский Север. Озерному судну предстояло сначала совершить переход из своего порта приписки к побережью океана, затем пересечь бурную зимнюю Атлантику, чтобы добраться до портов Англии, а оттуда следовать в Кольский залив. С ноября 1914 г. до марта 1915 г. «Горн» совершил несколько попыток выхода в океан, но возвращался из-за плохой погоды. Только в конце апреля он окончательно покинул Канаду и в мае пришел в Архангельск[306]{552}.

С 1915 г. «Мильнер» и «Горн» Архангельска не покидали и обслуживали порт летом в качестве буксиров, а зимой – портовых ледоколов.

§ 5.2. «Илья Муромец»

Первым настоящим ледоколом, работавшим на Белом море, стал «Илья Муромец». Случилось это в зимнюю навигацию 1915–1916 г. Появление его не было случайным, можно даже сказать, что он запоздал на год, так как еще по портостроительной программе 1912 г., разработанной МТиП, предполагалось построить для Архангельска подобный вспомогательный ледокол, причем в первую очередь. Однако до начала Первой мировой войны далее переговоров с судостроительными предприятиями дело не продвинулось. Любопытно, что военные моряки по своей программе заказали для Ревеля 2 ледокола, основные требования к которым были почти тождественны требованиям гражданских коллег.[307] От ревельских ледоколов «Илья Муромец» отличался наличием 2 машин и винтов и соответственно внутренней планировкой (расположением силовой установки, размещением экипажа), а также большим соотношением L/B. [табл. 33]

В начале 1915 г. ОТП МТиП возобновил переговоры о постройке вспомогательного ледокола для Владивостокского торгового порта с английской фирмой «Сван Гунтер»,[308] завод которой находился в Ньюкастле-на-Тайне[309]. Заказали ледокол в марте. Скорее всего в качестве требований к ледоколу были использованы ранние конкурсные проработки того же завода 1912–1913 гг. Наблюдать за постройкой судна отправили механика Огрина, который в 1913–1914 гг. наблюдал за постройкой ледокола «Царь Михаил Федорович» и был первым его механиком {553}.

Ледокол построили быстро. 23 ноября начались его испытания. Буквально на следующий день ОТП МТиП ходатайствовал о направлении «Ильи Муромца» для работы на Белом море. Так и случилось: по необходимости, удачно совпавшей с окончанием постройки, ледокол по завершении испытаний отправился 8 декабря из Ньюкастла в Архангельск (с заходом в Александровск)[310]{554}.

19 декабря «Илья Муромец» бросил якорь в Иоканьге (Кольский п-в)[311] и после короткой стоянки отправился к Канину Носу, в районе которого были обнаружены стоявшие во льдах пароходы…

«Муромец» оказался прекрасным ледоколом: короткий и широкий, с 2 паровыми машинами длительной мощностью по 2 тыс. л.с., работавшими на 2 кормовых винта, он прокладывал широкий и чистый канал в молодых льдах. На Белом море во льду толщиной до 0,6 м с торосами ледокол продвигался свободно, как докладывал его первый капитан В. В. Петров-Токарев. С разбега ледокол пробивал себе путь в торосистых льдах толщиной до 1,0 м со снегом! [рис. 183]

12 января 1916 г. ледокол привел в Архангельск свой первый конвой.[312] В середине января – начале февраля в тяжелейших ледовых условиях «Муромец» вывел из Архангельска в Баренцево море «Садко» и «Беотик». Только следующая проводка 5 больших разнотипных и не приспособленных к ледовому плаванию судов оказалась ему не под силу. После этого «Муромец» проталкивал в устье Северной Двины не разгруженные еще пароходы в аванпорт.

В последующие зимы даже после появления больших ледоколов рейдовый «Илья Муромец» продолжал работать не только на Баре Северной Двины возле аванпорта, но и в Белом море.

§ 5.3. Морские ледоколы «Козьма Минин» и «Князь Пожарский»

По совместной ледокольной программе МТиП и Морского министерства, утвержденной в декабре 1915 г., российские портовики построили на английских верфях 8 ледоколов – 3 морских и 5 портовых.

Морские (или большие) ледоколы по архитектуре и конструкции были подобны ледоколу «Царь Михаил Федорович», но отличались от него рядом технических особенностей. Два из них строились по одному чертежу на верфи «Сван Гунтер» в Ньюкастле, по проекту балтийского ледокола, разработанному этой фирмой еще в 1912 г. (по конкурсу тогда предпочтение было отдано германской фирме). Третий ледокол заказали верфи Армстронга (по ее индивидуальному проекту). Судно считалось «усиленным» типом ледокола «Царь Михаил Федоровича» («Волынец»), превосходя прототип по размерам и мощности машин. [табл. 34] Ледоколы построенные на верфи Сван Гунтер, получили наименования «Козьма Минин» и «Князь Пожарский», а армстронговский – «Св. Александр Невский» {555}. Заявленная готовность их к сдаче – середина и конец октября, конец декабря 1916 г. соответственно. Первые 2 обошлись по 1,7 млн руб. каждый, 3-й – 2,4 млн руб. На премии и перегон ледоколов в Архангельск истратили по 200 тыс. руб. за судно {556}. [рис. 184 а; б]

Вскоре выяснилось, что новые ледоколы[313] отличались от прототипа не только проектами, но и качеством постройки корпусов и механизмов. Корпус ледокола «Князь Пожарский» был склепан так небрежно, что постоянно протекал. Эта особенность ледокола стала его «хронической болезнью», что вызывало необходимость частых ремонтов. Зато проект третьего ледокола и его воплощение в металле фирмой Армстронга явились образцовыми. «Св. Александр Невский» (позднее «Ленин» и «Владимир Ильич») при общей мощности главных машин на 1000 л.с. большей, чем у «Минина» или «Пожарского», [табл. 34] потреблял такое же количество угля! Но армстронговцы не уложились в контрактные сроки. Ледокол спустили на воду лишь в декабре 1916 г., а русский экипаж отправился в Ньюкастл принимать судно почти через год – в октябре 1917 г.[314]{557} Вскоре на ледоколе подняли английский флаг, под которым, кстати, он плавал (в том числе и на Русский Север) в течение 4 лет. В конце 1921 г. его удалось выкупить у англичан.[315] [рис. 185]

«Козьма Минин» пришел на Северную Двину в конце ноября 1916 г.: первым из ледоколов, заказанных по особой программе 1915 г. Через месяц к нему присоединился «Князь Пожарский». Оба ледокола помогли продлить навигацию в районе аванпорта «Экономия», а затем в апреле 1917 г. начать новую. По плану зимних перевозок только «Минин» смог в январе вывести[316] один конвой в Баренцево море, а затем привести к Архангельску другие пароходы. Остальные попытки проводки конвоев большими ледоколами оказались неудачными. [рис. 186]

Транспортные операции на Севере в зимние навигации 1917–1918 и 1918–1919 гг. проводились в ограниченном объеме, причем последняя осуществлялась под руководством англичан. Только в зимой 1919/20 г. ледокол сыграл свою историческую роль. В феврале 1920 г. на нем осуществлялась эвакуация руководства белых на Севере во главе с генералом Миллером из Архангельска в Норвегию. «Козьма Минин» даже отбился от снаряженной за ним в погоню «Канады», принадлежавшей красным.

Оказавшийся за границей ледокол был потерян для страны. Впоследствии его перегнали во Францию, переоборудовали и включили в состав французских ВМС как минный заградитель «Кастор» («Castor»). Во время Второй мировой войны минный заградитель был захвачен немецкими войсками в Бизерте (в 1942 г.), а в мае 1943 г. потоплен. В 1946 г. корабль подняли и через 3 года отправили на слом.

«Князь Пожарский» (капитан С. Н. Дементьев),[317] вернувшийся из Англии на Русский Север в январе 1920 г., находился в Мурманске. Из-за отсутствия угля он в течение нескольких месяцев бездействовал, не участвуя в зимней навигации ни при белых, ни при красных.

Весной он перешел в Архангельск и вскоре был включен в состав советского ВМФ как вспомогательный крейсер «Лейтенант Шмидт», а через год возвращен гражданскому флоту на Севере и вновь переименован в ледокол «Степан Макаров». [рис. 187]

В 1924 г. Центральное управление морского транспорта (ЦУМОР) приступило к выполнению плана, выработанного еще в довоенное время, где предусматривалось оснащении Черноморского-Азовского бассейна 2 большими морскими ледоколами.[318][табл. 22] К переброске на Черное море предназначались «Степан Макаров» и «Федор Литке»[319]. С их помощью предполагалось «держать открытыми всю зиму порты: Одессу, Херсон, Николаев и Мариуполь» {558}.

Ледоколы сначала перешли на Балтику, где их капитально отремонтировали на Балтийском заводе в Ленинграде. Затем в течение ноября – декабря 1924 г. «Степан Макаров» перешел в Одессу. Здесь на юге ледокол прослужил более 16 лет (с 30-х гг. в составе Азовского ГМП). Осенью 1941 г. «Степан Макаров» (капитан Д. Т. Чертков) пропал без вести на переходе в Черном море; ни даты, ни места его гибели до настоящего времени установить не удалось {559}.

§ 5.4. Номерные ледоколы

По программе 1915 г. для Белого моря, специалисты МТиП кроме морских ледоколов собирались построить 4 одинаковых портовых ледокола типа «Горн». Сначала их попытались заказать в Америке. Однако заваленные заказами фирмы брались выполнить постройку судов не ранее весны 1917 г. При этом ОТП МТиП чертежей типового портового ледокола не имел. Беломорские капитаны рекомендовали использовать в качестве прототипа знакомые им по прошлым плаваниям[320] балтийский «Владимир» или более крупный мариупольский «Ледокол 4». Предлагалось придерживаться соотношений их размерений, с увеличением мощности паровой машины до 1,5–1,8 тыс. л.с.

Ледоколы решили заказать в Англии в количестве 5 единиц, так как один из них должен был строиться вместо американского «Вивера». Рекомендации практиков использовали лишь частично, что видно из сравнения основных размеров и мощности предлагаемых прототипов и заказанных судов. [табл. 35]

Собирать комиссии и детально прорабатывать технические требования, предъявляемые к новым ледоколам, было некогда. Начальнику Отдела портов Б. Н. Кандибе пришлось спешно телеграфировать представителю отдела в Англии инженеру Ломану с указанием о ведении переговоров с английскими заводами по поводу постройки ледоколов усиленного типа «Владимир» мощностью 1,2 тыс. л.с., придерживаясь обводов корпуса существующего «Владимира» {560}. В отчетных документах по заказу судов они именовались как «ледоколы мощность около 1300 IHP <индикаторных лошадиных сил>, шириною 30 фут <9,1 м> (тип „Владимир“)» {561}. [рис. 188]

Для ускорения постройки судов серии (руководство МТиП настаивало на готовности всех судов до 1 ноября 1916 г.) заказ распределили по 3 заводам в двух городах Англии. Вместо наименований новые ледоколы по традиции МТиП получили номера. «Ледокол № 5» строился на заводе «Мурдок и Муррей» в Глазго (Murdoch & Murrey, Ld.). В том же городе, но на верфи АО братьев Фергюссон (Ferguson Bros. Ld.) заложили «Ледокол № 6» и «Ледокол № 8», а «Ледокол № 7» и «Ледокол № 9» – в Ньюкастле на верфи Ренольдсона (C. Rennoldson & Co. S. Shields).

В ходе постройки появились различия между судами, что привело к определению фирмами разной их стоимости. Все 5 судов с доставкой обошлись в 2,9 млн. руб. {562}.

Вступление в строй номерных ледоколов растянулось на 8 месяцев. Первыми в конце 1916 г. появились в Архангельске и приняли участие в зимней кампании 1916–1917 гг. 2 ледокола – № 6 и № 5. Остальные пришли с постройки в порт Романов-на-Мурмане (Мурманск) в 1917 г. и до лета остались в Кольском заливе, где использовались как буксиры и спасатели.[321] Последний ледокол – № 9, спущенный на воду в 1917 г., – оказался в российских водах или весной, или в начале лета 1917 г. [рис. 189]; [рис. 190]; [рис. 191]

§ 5.5. Военный ледокол «Микула Селянинович»

Самыми большими на Севере по размерам и мощности силовой установки были 2 морских военных ледокола «Святогор» и «Микула Селянинович», построенных по заказу Морского министерства России. Оба судна появились в результате реализации ледокольной программы, утвержденной Советом министров 22 декабря 1915 г.

Любопытно, что в представленной Совмину совместной программе МТиП и Морского министерства предусматривалось финансирование в сумме 4,2 млн руб. на строительство 2 морских ледоколов типа «Царь Михаил Федорович» для Российского императорского флота. Однако морской министр адмирал И. К. Григорович отстоял мнение своих корабельных инженеров о необходимости иметь для работы в Горле Белого моря ледокола типа «Ермак», который в 1916 г. и строился фирмой Армстронга в Ньюкастле-на-Тайне: это был «Святогор» (будущий ледокол «Красин»).

Одновременно с заказом первого судна и поисками возможности постройки примерно такого же второго стало известно, что в Канаде на верфи дочерней фирмы «Виккерс и К^о» по правительственному заказу строится мощный ледокол; паровые машины и котлы изготавливаются на заводе Виккерса в Англии (в Барроу). Срок готовности судна, согласно контракту, намечался на начало октября 1916 г. Русские военные моряки решили перекупить ледокол, так как появление его на Севере гарантировало бы проведение зимней навигации 1916–1917 гг. даже в случае опоздания прихода на Белое море других заказанных кораблей (в частности, того же «Святогора»).

После получения от фирмы «Виккерс и К^о» чертежей специалисты МТиП и Морского министерства предложили внести в конструкцию изменения, связанные с условиями работы ледокола по проводке судов в тяжелых льдах, так как он строился по заказу канадцев на замену «Эрл Грею». Однако представитель российского Морского министерства в Англии генерал-лейтенант Ф. Я. Поречкин сообщил, что корпус судна уже склепан и изменения по усилению носового набора и ледового пояса могут привести к увеличению срока постройки. Его поддержал старший наблюдающий по кораблестроительной части на заводах Великобритании А. П. Шершов, который считал, что ледокол нужно получить таким, какой он есть, ограничившись минимальными поправками: например, подкрепить носовую часть, перепланировать и утеплить жилые помещения, убрать с бортов шлюпбалки, установить в корме привальный брус и кранец, изменить конструкцию дейдвудных труб (на «Канаде» эти трубы постоянно пропускали воду, что выводило судно из строя). Фирма «Виккерс и К^о» определила стоимость ледокола в 330 тыс. фунтов стерлингов или 3,3 млн руб., а за дополнительные работы потребовала еще около 100 тыс. руб. Русская сторона согласилась, и в конце мая 1916 г. контракт был подписан. Позже выяснилось, что канадское правительство предполагало передать ледокол России по более низкой цене, равной первоначальной стоимости контракта с фирмой Виккерса. [рис. 192 а; б]

По договоренности с канадцами церемониал спуска судна на воду (2 мая) проходил по местному сценарию: при «крещении» ледокол назвали «Д. Д. Хейзен» в честь канадского морского министра, а в июле на достройке он получил русское наименование «Микула Селянинович». За достройкой наблюдал подполковник (затем полковник) ККИ Н. О. Беренс, за установкой механизмов – инженер-механик капитан 2 ранга Б. Г. Бранд, которого осенью сменил инженер-механик капитан 2 ранга В. М. Беклешов.

В июле – августе достроечные работы были в основном завершены. Кроме того судостроители выполнили и российские «поправки» – подкрепили корпус, перепланировали помещения, а также подготовили места для предполагаемой установки на ледоколе четырех 102-мм орудий.[322] Несмотря на ряд недопоставок оборудования из Англии, 27 сентября состоялись швартовные испытания, а 12 октября ледокол вышел на ходовые испытания, которые завершились за 3 дня. Пробу признали удовлетворительной, хотя из-за отсутствия хорошего угля и опытных кочегаров, машины полной мощности не развили. 20 ноября 1916 г. судно перешло в Квебек, где через 8 дней был подписан окончательный акт о приемке заказчиком ледокола «Микула Селянинович». [табл. 36]

Штат для ледокола, кстати, как на «Святогоре», утвердили заблаговременно – 129 человек (в том числе 8 офицеров и 2 кондуктора). Моряков для ледокола собирали со всех флотов и флотилий, даже с Амура и из Владивостока, но для перегона судна наняли канадцев. 19 декабря ледокол отправился в Россию. В целях безопасности маршрут перехода проложили севернее обычных морских путей, в обход Британских островов. Не заходя ни в один порт, «Микула Селянинович» благополучно прибыл 6 января 1917 г. на рейд Иоканьги, а 11 января пришел в Архангельск (в «Экономию»). [рис. 193]

Однако, как уже говорилось, основную тяжелую работу во льдах Белого моря выполнили «Козьма Минин» и «Князь Пожарский». «Микулу Селяниновича» под командованием штабс-капитана В. Ф. Снарского постоянно преследовали неудачи… При первом же выходе у него сломалась буксирная лебедка. Во время новой проводки в канале Северной Двины ледокол потерял 3 лопасти правого винта. Водолазы прямо во льду поменяли поврежденные лопасти на запасные, но оживший ледокол тут же потерял все лопасти левого винта. После неудачных попыток продвигаться во льдах на одном винте дождались «Козьму Минина» и пошли на буксире, подрабатывая машиной. В результате на правом винте льдом опять срезало лопасть. 22 февраля ледокол ошвартовался в аванпорту «Экономия», и экипаж занялся ремонтом. На этот раз водолазы трудились больше месяца. Осмотрев поврежденные лопасти, комиссия признала их конструкцию неподходящей для условий Белого моря, и в Петрограде заказали новые, более массивные.

Вновь приступил к работе ледокол лишь 4 апреля, но на следующий день он в сравнительно слабых льдах и по каналу, пробитому другими судами, провел к Соломбале 2 ледокольных парохода, потеряв при этом все 4 лопасти левого винта и 1 лопасть на правом. Запасных больше не было, и ледокол оставили в городе. Несмотря на краткость работы нового судна, выяснилось, что дейдвудные трубы уже пропускают воду, палуба рассохлась, котлы текут по фланцам, выявились и повреждения в машинах.

В результате летом и осенью он стоял в Архангельске в ремонте, но считался находящимся в строю, а с мая по октябрь даже нес флаг командующего Флотилией Северного Ледовитого океана.[323] В конце октября «Микулу Селяниновича» отбуксировали в «Экономию», поставили в плавучий док (т. н. «английский»), где установили новые усиленные лопасти и покрасили корпус. В декабре ледокол вооружили двумя 120-мм, двумя 76-мм орудиями и четырьмя пулеметами.

Единственный боевой поход «Микула Сслянинович» совершил в апреле 1918 г., когда его направили для отражения наступления финских белогвардейцев на Кемь. Задание корабль выполнил, доставив в район боев красногвардейский отряд и оружие, но дважды попадал на подводные банки. На первой у о. Попова, ледокол просидел 7 часов. В результате был помят на камнях корпус и появилась подводная пробоина в носовой части. По настоянию команды ледокол вернулся в Архангельск, где и отстаивался в ожидании ремонта…

1 августа 1918 г. его и «Святогор» затопили на фарватере Северной Двины, преграждая путь кораблям интервентов. Однако задачу эту моряки не выполнили: ледоколы оказались на мелком месте, так что вода доходила только до настила кают, расположенных в прочном корпусе. Через несколько дней «Микулу Селяниновича» без особого труда подняли и вскоре отправили на ремонт в Англию.

Он ушел туда под русским флагом, а вернулся через год под английским. В том же 1919 г. с грузом замши ледокол направили во Францию. Здесь в Шербуре, под французским флагом он простоял до 1922 г., пока канадское правительство не выкупило судно.

Так ледокол снова оказался на родине, где проработал под наименованием «Микула» до 1934 г. (канадцы из наименования убрали лишь «отчество»). Через два года его вывели из строя и разобрали на металл.

§ 5.6. Рождение «Святогора»

Согласно записке, поданной в конце 1915 г. в Совет министров, для Белого моря предполагалось построить только четыре морских ледокола, один из которых бóльшей по сравнению с остальными мощности – для работы в Горле Белого моря. Проект такого судна, способного ломать лед толщиной до 2 м, предложил Кораблестроительный отдел ГУК, но Морской генеральный штаб, отметив нереальность проекта, решил обойтись ледоколом типа «Ермак» с более мощными машинами. МТиП, ссылаясь на неопределенность в переговорах с судостроительными фирмами Англии и необходимость скорейшего выделения средств для строительства, настояло на замене ледокола типа «Ермака» двумя меньшими по размерам (типа ледокол «Царь Михаил Федорович») мощностью по 6 тыс. л. с.

Однако военные специалисты (КО ГУК) заявили, что заказываемые МТиП суда слабы для Белого моря и нужен «очень мощный ледокол по чертежам „Ермака“ или мощнее, если возможно, два». Морской министр адмирал И. К. Григорович, поддерживавший своих инженеров, сообщал министру торговли, что в Англии продолжаются переговоры с судостроительными фирмами по заказу такого судна, отмечая, «что поступиться числом ледоколов в пользу их лучших ледокольных качеств будет желательно» {563}.

В течение декабря 1915 г. уполномоченному Морского министерства генерал-лейтенанту Ф. Я. Поречкину удалось договориться с фирмой Армстронга («В. Г. Армстронг, Митчел и К^о») о возможности строительства судна типа «Ермак». Фирма предложила 3 варианта такого ледокола мощностью 7,5 и 10 тыс. л. с., стоимостью соответственно 3,12 и 3,55 млн руб. В середине января 1916 г. руководство Морского министерства приняло решение о заказе ледокола с 3 кормовыми винтами и мощностью 10 тыс. л. с.

В связи с тем что ледокол должны были предъявить к сдаче в октябре 1916 г., работы в эллинге завода в Ньюкастле начались еще до официального подписания контракта, т. е. в первой половине января, и велись быстрыми темпами. Наблюдал за постройкой ледокола поручик ККИ К. Ф. Дриженко, а курировал строительство старший наблюдающий за строительством судов в Англии полковник (позднее генерал-майор) А. П. Шершов. Менее чем через 7 месяцев постройку корпуса довели до спуска на воду. Затем ледокол под конвоем эскадренных миноносцев отбуксировали в Мидлсбро, где на него погрузили силовую установку: 10 цилиндрических огнетрубных котлов и 3 вертикальные паровые машины, изготовленные на заводе «Ричардсон, Вестгарт и К^о». В начале октября «Святогор» вернули в Ньюкастл для завершения работ по корпусу, внутренней отделке и монтажу палубных устройств. К этому времени туда прибыл русский экипаж ледокола во главе со старшим лейтенантом К. К. Неупокоевым. Срок окончательной готовности судна к сдаче затягивался главным образом из-за простоев на ходовых испытаниях, связанных с опасностью потопления ледокола германскими подводными лодками. Лишь в конце ноября начались швартовные испытания, а в начале декабря состоялся первый выход в море под 2 бортовыми машинами. Следующий выход пришелся на начало января… [рис. 194]

«Святогор» по теоретическому чертежу и конструкции был повторением своего прототипа, однако незначительно отличался от него размерами и превосходил по мощности энергетической установки на 2,5 тыс. л. с., что обеспечивало лучшую ледопроходимость. Принадлежность к ВМФ и целевое назначение (работа в Горле Белого моря) обусловили ряд его отличий от «Ермака». Более узкий ледовый пояс и соответственно меньший подъем срезанной части форштевня над ватерлинией приводили впоследствии «Святогор» («Красин») при работе в Арктике к потере ледокольной способности при максимальной осадке. Для уменьшения стремительной бортовой качки предусматривались 2 боковых киля, но отсутствовал вырез в корме («ус») для буксировки во льдах вплотную. Благодаря наклону дымовых труб в корму и наличию второй мачты ледокол имел более динамичный силуэт. По производственным причинам обшивка ледового пояса выполнялась двухслойной, а конструкция корпуса – несколько упрощенной. Отсутствовал, например, плавный переход от усиленного набора в оконечностях к более слабому в средней части.

По проекту вооружение «Святогора» (как и «Микулы Селяниновича») состояло из четырех 100-мм орудий с соответствующим оборудованием для хранения боезапаса, однако из-за нехватки орудий нужного калибра в 1918 г. были установлены по два 120– и 76-мм орудия.

Несмотря на то что новый ледокол не прошел официальные испытания, Морское министерство решило направить его в Архангельск для использования в весенней кампании. 3 марта «Святогор» наконец-то вышел в море, но вскоре вернулся. Командир ледокола доложил, что судно плохо слушается руля, и для надежного управления предложил увеличить его (руля) площадь…

Судя по сохранившейся переписке, маневренные качества «Святогора» и его прототипа были вполне удовлетворительными, просто моряки ледокола затягивали окончание испытаний, не желая торопиться на войну. В результате в середине мая в Англию направили контр-адмирала А. К. Цвигмана, ранее командовавшего «Ермаком».[324] Он в июне благополучно привел новый ледокол в Архангельск.[325]

Недолго находился «Святогор» в составе ФСЛО. 1 августа 1918 г. его вместе с «Микулой Селяниновичем» затопили в устье Северной Двины для преграждения пути кораблям интервентов к Архангельску. Вскоре их подняли и увели в Англию, где «Святогор» и отстаивался до окончания Гражданской войны.

Крещение в Арктике он получил в 1920 г. во время норвежской экспедиции под руководством О. Свердрупа (предпринятой по просьбе советского правительства) для спасения ледокольного парохода «Соловей Будимирович» (впоследствии «Малыгин»), затертого льдами в Карском море. После длительных переговоров Наркомата по иностранным делам РСФСР с правительством Великобритании ледокол передали экспедиции. «Святогор» с норвежской командой и вспомогательный крейсер «III Интернационал» (с 12 июля 1921 г. – «Федор Литке»), на котором находилась советская экспедиция, вывели пароход изо льдов.

В конце 1921 г. Наркомат внешней торговли РСФСР при участии Л. Б. Красина выкупил «Святогор» у англичан. На Балтику он пришел под советским флагом, но с английской командой, нанятой для ускорения использования ледокола в проводке судов в Петроградский порт во время зимней навигации. Местом его базирования был Ревель (Таллин). 27 сентября 1922 г. на «Святогор» пришел русский экипаж, а в середине декабря «Святогор» впервые принял активное участие в зимней навигации на Балтике. [рис. 195]; [рис. 196]

При анализе материалов о развитии морских перевозок на Севере в годы войны становится понятно, что портовиков вопросы зимней навигации в Белом море волновали меньше, чем военных моряков. По заказам МТиП, строились именно те ледоколы, которые значились в довоенной программе, и примерно в том же количестве. Кажущееся несоответствие между программой и ее исполнением компенсировалось приобретением готовых судов, которые предполагалось впоследствие перераспределить в другие замерзающие бассейны. Военных моряков будущие мирные транспортные проблемы интересовали гораздо меньше. Вот и появлялись в северных водах такие ледоколы, как «Святогор» и «Микула Селянинович».[326] Поражает настойчивость специалистов Морского ведомства в вопросе приобретения мощного ледокола специально для работы в Горле Белого моря, ледокола, более дорогого в эксплуатации, чем «Ермак», да к тому же еще специализированного.

§ 6. Судьбы северных ледовых судов

После Октябрьской революции 1917 г. и начала мирных переговоров очередная (4-я по счету) зимняя навигация в Белом море не состоялась. Северная ледокольная флотилия стала ненужной. Часть ледовых судов постарались использовать в гражданских транспортных операциях, другие планировалось после ремонта вывести из эксплуатации или отправить на Балтику и Черное море. Однако из-за начавшейся Гражданской войны и интервенции эти планы изменились, как и судьба многих северных ледоколов и ледокольных пароходов. В 1918–1920 гг. в составе морского транспорта и Флотилии Северного Ледовитого океана белой «Северной области» использовались ледоколы «Канада», «Козьма Минин», «Князь Пожарский», «Иван Сусанин», а также все наличные портовые ледоколы, буксиры и ледокольные пароходы. Последние, включая гидрографические суда «Таймыр» и «Вайгач» и портовое судно «Соломбала», применялись для транспортных операций.

«Микула Селянинович», оказавшийся во Франции, в Россию так и не вернулся.[327] «Святогор» и «Св. Александр Невский» оставались до начала 20-х гг. в Англии. Затем они были выкуплены советским правительством и отправлены на Балтику… Биографии этих ледоколов довольно известны: «Св. Александр Невский» (с 1921 г. – «Ленин»,[328] с 1959 г. – «Владимир Ильич») работал на Балтике и на Севере, участвовал в 36 ледовых навигациях. В годы Великой Отечественной войны был вооружен и занимался проводками судов в Белом море и Западном секторе Арктики. В начале февраля 1945 г. награжден орденом Ленина. В конце 1959 г. перешел на Черное море, где находился до списания в 1968 г. {564}. Впервые имя «Святогор» (с 1926 г. – «Красин», с 1972 г. – «Леонид Красин») появилось в печати еще в 1920 г., когда ледокол вызволил затертый льдами Карского моря ледокольный пароход «Соловей Будимирович». Всемирная слава пришла к «Красину» в 1928 г. после спасения участников экспедиции Умберто Нобиле, потерпевших крушение на дирижабле «Италия» при перелете через Северный полюс, и германского парохода «Монте-Сервантес» с 1500 пассажирами на борту. Потом были героические рейсы в Арктике в мирные и военные годы. Ледокол ныне превращен в плавучий музей в Санкт-Петербурге {565}. [рис. 197]

«Козьма Минин» и «Илья Муромец», уведенные белыми за границу, попали во французский военно-морской флот, где использовались как минные заградители «Кастор»[329] и «Поллукс». В начале Второй мировой войны «Поллукс» учавствовал в минных постановках в Северном море и в проливе Ла-Манш. В начале июля 1940 г. он попал в британский флот, где использовался в качестве учебного корабля. В июне 1946 г. корабль возвратили Франции, где в 1951 г. переоборудовали в понтон «Теммарк», а потом сдали на слом {566}.

После восстановления советской власти на Севере в 1920 г. ледоколы «Канада», «Пожарский» и «Иван Сусанин» вошли в состав военно-морских сил на Белом море в качестве вспомогательных крейсеров соответственно: «III Интернационал», «Лейтенант Шмидт» и «Лейтенант Дрейер», а в 1921 г. опять превратились в ледоколы. Так и не переименованный «Мильнер» погиб в 1921 г. у Лумбовских островов на Белом море. В 1922 г. ледокол «Скуратов» (бывший «Минто», «Иван Сусанин» и крейсер «Лейтенант Дрейер») затонул в Чешской губе.

В середине 20-х гг. в Черноморско-Азовский бассейн перевели морской ледокол «Степан Макаров» (бывш. ледокол «Князь Пожарский», затем крейсер «Лейтенант Шмидт») и портовые ледоколы «Соломбала» (бывш. «Горн»), «Ледокол № 5» и «Ледокол № 7». В годы Великой Отечественной войны все они там и погибли: «Степан Макаров» – в декабре 1941 г. при невыясненных обстоятельствах вместе с экипажем; «Ледокол № 5» 12 августа 1941 г. подорвался на донной мине на выходе из Днепровского лимана. В том же году во время эвакуации из Мариуполя 8 октября погибла «Соломбала». Ее удалось поднять, но в 1943 г. она снова погибла у Керчи, в начале 50-х поднятый корпус судна разрезали на металл. «Ледокол № 7» подорвался на мине в Керченском проливе 20 апреля 1942 г., в 50-х гг. его тоже подняли и разрезали на металл.

Ледорез «Канада», переименованный в «Федор Литке» («Ф. Литке»), после недолгого пребывания на Черном море работал на Дальнем Востоке и в Северном Ледовитом океане. «За проявленные экипажем отвагу и профессионализм в походе на о-в Врангеля» ледорез был удостоен в 1930 г. ордена Трудового Красного Знамени. «Федор Литке» работал в восточном и западной секторах Советской Арктики до 1957 г., а в следующем году[330] был исключен из списков флота {567}. [рис. 199]

Из 3 оставшихся на Севере номерных ледоколов «Ледокол № 9» погиб в Белом море вместе с экипажем 24 октября 1932 г. во время перехода из Архангельска на помощь лихтеру «Альбатрос». «Ледокол № 6» и «Ледокол № 8» использовались как ледоколы и буксиры в районе Архангельска и на Белом море до конца 50-х гг., причем «Ледокол № 8» исключили из списков судов флота после 1961 г. [рис. 200]

Не менее причудливо сложилась судьба и ледокольных пароходов. Как уже говорилось, первой жертвой моря стал «Садко», затонувший в 1916 г. В 1917 г. в аванпорту «Экономия» взорвался «Челюскин». В сентябре 1918 г. выскочил на мель в Енисейском заливе и был оставлен командой «Вайгач». В декабре того же года при невыясненных обстоятельствах погиб вместе с экипажем во время перехода из Англии в Мурманск «Семен Дежнев».

Остальные ледокольные суда ледового плавания плавали на Севере и участвовали в освоении Северного морского пути.

Маленькая «Соломбала» с 1920 г. вошла в состав МССМ, а затем в 1921–1925 гг. – в состав УБЕКО Север, продолжая выполнять ту же работу, что и до 1917 г., – обслуживать маяки Белого моря. В 1926 г. судно вывели из эксплуатации и поставили на хранение в Архангельске, а в самом начале 1930 г. сдали на металл {568}. [рис. 201]

Поднятый в 1933 г. «Садко» плавал до 1941 г., когда в сентябре с полного хода выскочил на мелководье северо-восточнее островов Известий ЦИК; экипаж был снят ледоколом «Ленин», а судно погибло. В конце октября 1940 г. во время урагана у берегов Камчатки пропал без вести «Малыгин» (бывший «Соловей Будимирович»). «Александр Сибиряков», награжденный в 1932 г. «За выдающиеся заслуги в проведении героического похода через Ледовитый океан в одну навигацию» орденом Красного Знамени, погиб в Карском море в бою с немецким крейсером «Адмирал Шеер» 25 августа 1942 г. «Владимир Русанов» в 1939 г. был поставлен на ремонт в Архангельске на заводе «Красная кузница», однако в строй он не вводился и был списан в 1956 г. «Георгий Седов», награжденный орденом Ленина в 1940 г. «за героический дрейф во льдах Северного Ледовитого океана и Гренландского моря в течение 812 дней»,[331] был исключен из списков судов флота 27 февраля 1967 г. {569}. В том же году его продали ФРГ, где он используется до настоящего времени в качестве музея истории исследования Арктики {570}.

В 20-х гг. удалось поднять и восстановить полусгоревший барк «Эклипс». Судно стало 2-мачтовым и было переименовано в «Ломоносов». Использовалось оно в Арктике для различных снабженческих рейсов до конца 30-х гг. Благодаря чрезвычайно прочному корпусу из американского дуба «Ломоносов» иной раз возвращался в Архангельск последним, завершая навигацию на Севере. По ряду сведений, он погиб во время Великой Отечественной войны, потопленный в 1941 г. в Мотовском заливе немецкой авиацией при очередном снабженческом рейсе на полуостров Рыбачий {571}.

«Полярный» (бывш. «Кит») и «Иней» (бывш. «Хальден») в советском флоте были переоборудованы в гидрографические суда. Первое (с 1932 г. – «Меридиан») погибло в начале Великой Отечественной войны в 1941 г., а второе (с 1932 г. – «Циркуль») работало на Севере до 50-х гг. и погибло в шторм в 1951 г. [рис. 202]

Трагическая судьба выпала на долю буксира «Руслан» (бывш. «А. М. Стюард») и его экипажа. После восстановления советской власти на Севере он сначала оставался в составе Мурманского военного порта, а в 1923 г. был передан торговому флоту.

В 1933 г. «Руслан» (капитан Н. Клюев) участвовал в спасательных работах у берегов Шпицбергена по снятию с камней ледокольного парохода «Малыгин». После окончания работ в конце апреля он возвращался в Мурманск. На переходе при сильном ветре и снежных зарядах началось обледенение судна. Постепенно буксир терял остойчивость, лег на борт и около полуночи затонул. До последних минут связь буксира с флагманом спасательной экспедиции на ледоколе «Красин» поддерживал радист Волынкин. Из 22 членов экипажа, пересевших в шлюпки, спаслись лишь трое моряков, подобранных норвежским промысловым судном через 5 суток после гибели «Руслана».

Пионер всей ледокольной флотилии – ледокольный буксир «Лебедин» плавал по Северной Двине до 80-х гг. XX в.

Таблица 32

Таблица 33

Таблица 34

Таблица 35

Таблица 36

Рис. 181. Портовый ледокол «Горн» (бывш. «J. T. Horne»)

Рис. 182. Американский ледокольный буксир (ледокол типа «Горн»); а) продольный разрез, б) мидельшпангоут

Рис. 183. Вспомогательный ледокол «Илья Муромец»

Рис. 181 а. Ледокол «Козьма Минин»; а) продольный разрез, б) верхняя палуба, в) нижняя палуба 1 рулевая машинка, 2 жилые помещения, 3 трюм, 4 угольная яма, 5 цистерна, 6 цепной ящик, 7 моторный катер, 8 шлюпка четверка, 9 каюта капитана, 10 лебедка, 11 брашпиль, 12 шлюпка ледянка, 13 спасательная шлюпка, 14 кормовое машинное отделение, 15 котельное отделение, 16 носовое машинное отделение

Рис. 184 б. Ледокол «Козьма Минин»; разрез по 65 шпангоуту

Рис. 185. Ледокол «Александер» («Св. Александр Невский») в Англии (?)

Рис. 186. Ледокол «Козьма Минин» в устье Северной Двины

Рис. 187. Ледокол «Степан Макаров» (бывш. ледокол «Князь Пожарский») в Ленинграде на Неве

Рис. 188. «Ледокол № 8», схематический чертеж; а) продольный разрез, б) верхняя палуба

Рис. 189. «Ледокол № 8»

Рис. 190. «Ледокол № 5»

Рис. 191. «Ледокол № 9»

Рис. 192 а. Ледокол «Микула Селянинович». Вид сбоку (показано артиллерийское вооружение по проекту)

Рис. 192 б. Ледокол «Микула Селянинович». Шпангоуты.

Рис. 193. Ледокол «Микула Селянинович»

Рис. 194. Большой (морской) ледокол «Святогор». 1917 г.

Рис. 195. Ледокол «Красин» (1927 г.): а) продольный разрез; б) план трюма; в) теоретический чертеж: 1 угольные ямы; 2 машинные отделения; 3 котельные отделения; 4 противокреновая система; 5 угольный бункер; 6 носовые дифферентные системы

Рис. 196. «Святогор» на Неве. 20-е гг.

Рис. 197. Ледокол «Ленин» (бывш. «Св. Александр Невский»). 20-е гг.

Рис. 198. Портовый ледокол «Соломбала» во время перегона на Черное море. Шербур, 1926 г.

Рис. 199. Ледорез «Федор Литке»

Рис. 200. Ледокольный пароход «Садко» (почтовая открытка «Арктический рейс ледокола „Садко“»)

Рис. 201. Ледокольный пароход «Александр Сибиряков»

Рис. 202. ГИСУ «Полярный» (бывш. «Кит»)

III. На Дальнем Востоке, Каспии и Черноморско-Азовском бассейне