Новый порыв ветра подвинул корабль еще на несколько футов.
Испуганный возница круто развернул волков, нахлестывая их плетью.
Арфлейн горько улыбнулся. При таком ветре не все капитаны рискнули бы сняться с якоря, однако он выведет корабль в любом случае. Может быть, это опасно, но тем хуже для Ульсенна и его родственников.
Выйдя из экипажа, Манфред Рорсейн и Ульсенны растерянно стояли на льду, ища глазами капитана Арфлейна. Отвернувшись, Арфлейн направился к мостику.
Файдур, корабельный боцман, встретил его у трапа.
— Послать кого-нибудь помочь пассажирам подняться на борт, сэр?
Арфлейн покачал головой.
— Пусть добираются сами, — ответил он. — Можешь опустить сходни, если тебе хочется.
Чуть позднее он увидел карабкающегося по трапу Янека Ульсенна. Рядом с мужем, закутанная в меха с ног до головы, шла Ульрика. Он перехватил ее взгляд из-под капюшона. За ними следовал Манфред, приветственно помахав рукой Арфлейну. Он вынужден был ухватиться за поручни трапа при первом порыве ветра, вновь сдвинувшем корабль.
Через четверть часа юноша появился на мостике.
— Кузина с мужем прошли в отведенные для них каюты, капитан, — сказал он. — Наконец мы готовы?
Кивнув, Арфлейн отошел к правому борту, избегая юноши. Казалось, не замечая этого, Манфред последовал за ним.
— Бесспорно, вы знаете свое дело, капитан. Уверен, что во время путешествия мы не будем испытывать больших трудностей.
Арфлейн окинул Рорсейна взглядом:
— Их вообще не будет, — сухо ответил он. — Надеюсь, вы напомните своим родственникам, что я лично командую кораблем с момента его выхода на лед. В моей власти принимать любые решения, дабы обеспечить спокойное продвижение к цели.
— В этом нет нужды, капитан, — улыбнулся Рорсейн. — Безусловно, мы понимаем это. Это закон льдов. Вы — капитан, мы подчиняемся вашим решениям.
Арфлейн нахмурился:
— Вы уверены, что Ульсенны понимают это?
— Уверен, Янек не сделает ничего, что оскорбило бы вас. Возможно немного похмурится, только и всего. Сомневаюсь, что он вообще поднимется на палубу в ближайшее время. — Манфред замолчал и шагнул к Арфлейну. — Капитан, кажется, вы чувствуете себя не в своей тарелке, с тех пор как приняли командование. Что-нибудь случилось? Вас тревожит предстоящее путешествие? Мне показалось, что вы усмотрели в этом… святотатство.
— Покачав головой, Арфлейн взглянул на Рорсейна.
— Вы знаете, что это не так.
— На мгновение юноша смутился.
— Я не хочу вмешиваться в ваши личные дела…
— Благодарю вас.
— Мне кажется, что безопасность корабля полностью зависит от вас. Если вы не в настроении, капитан, может, имеет смысл отложить поход?
— Со мной все в порядке! — перекрывая шум ветра, прокричал Арфлейн.
— Я подумал, что мог бы помочь…
Поднеся мегафон ко рту, Арфлейн крикнул Хансену, идущему по спардеку:
— Мистер Хансен, отправьте несколько человек подтянуть провисшие паруса!
Не говоря ни слова, Манфред Рорсейн покинул мостик. Сложив руки на груди, Арфлейн проводил его хмурым взглядом.
Глава 11ПОД ПАРУСАМИ
На следующее утро буран покрыл город и корабли белой скатертью. Небо слилось с землей, на белом фоне снежной стены проглядывали лишь мачты кораблей. Температура опустилась ниже нуля. Лед покрыл такелаж и свернутые на реях паруса. В воздухе, подобно пулям, проносились частицы льда. Пройти даже несколько шагов против давящей волны бурана было почти невозможно. Провисшие паруса хлопали на ветру подобно тюленьим плавникам.
Едва только вахтенный пробил две склянки, Конрад Арфлейн с опущенным на глаза козырьком и повязкой на лице, вышел из своей каюты. Добравшись сквозь снежную пелену до носа корабля, он вглядывался в даль. Перед ним стояла белая стена снега. Не говоря ни слова, он прошел мимо стоявшего на вахте Потчнеффа обратно.
Потчнефф проводил его обиженным взглядом.
К половине седьмого утра снегопад прекратился, и сквозь завесу туч на землю пробился слабый солнечный свет. На мостике, рядом с Арфлейном, уже стоял Хансен с мегафоном в руке. По вантам медленно двигались одетые в теплую одежду матросы. На палубе, рядом с грот-мачтой, стоял Уркварт, наблюдая за работой экипажа. Арфлейн посмотрел на Хансена.
— Все готово, мистер Хансен?
Получив утвердительный ответ и понимая, что Рорсейн и Ульсенны еще спят, он скомандовал:
— Отдать швартовы!
Отдать швартовы! — прогремел по кораблю голос Хансена, и матросы бросились к швартовочным канатам. Освободившись от канатов, шхуна подалась с места.
— Поднять стаксель!
Команда была тут же выполнена.
— Поднять топсель!
Наполненные ветром паруса изогнулись подобно крыльям гигантской птицы, медленно увлекая корабль вперед. Из-под скользящих по льду полозьев фонтанами полетел снег. Мимо стоящих на приколе судов шхуна вышла из порта, покачиваясь на неровностях льда. Коршуны, оглушительно крича, закружили над развевающимся на ветру огромным штандартом Рорсейнов. Огромное грациозное судно все дальше уходило от порта. Налипший на тросы лед падал вниз, подобно драгоценному дождю. «Ледовый дух», оставив позади Фризгальт, двигался на север.
— Поднять паруса, мистер Хансен.
Одно за другим, полотнища затрепетали на ветру, и судно пошло по льду на полных парусах.
Хансен вопросительно взглянул на Арфлейна: никто еще не выходил из порта, подняв все паруса. Но тут же он заметил, как меняется выражение лица Арфлейна по мере увеличения скорости судна. Оно смягчилось, на губах появилась улыбка, в глазах разгорался огонь.
Арфлейн глубоко вздохнул, наслаждаясь бьющим в лицо ветром и качанием палубы под ногами.
Впервые с тех пор, как Ульрика Ульсенн отвергла его, он почувствовал облегчение. Улыбнувшись Хансену, он сказал:
— Это настоящий корабль, мистер Хансен!
Старый Кристоф, донельзя обрадованный переменой, происшедшей в Арфлейне, широко улыбнулся:
— Да, сэр. Он умеет ходить.
Под мостиком на палубе и наверху, по вантам, двигались под неустанным наблюдением Уркварта моряки, подобно черным призракам на фоне белого снега. Изредка Длинное Копье забирался на ванты, помогая морякам управляться с такелажем. Холод и снег, в сочетании с необходимостью надевать теплые рукавицы, сильно затрудняли работу китобоев, хотя они и привыкли к таким условиям больше, чем торговые моряки.
Арфлейн ни разу еще толком не говорил с Урквартом. Он был рад заполучить гарпунщика, предложив ему место третьего офицера. Арфлейн не понимал, почему Уркварт согласился принять его, поскольку ему не было сказано ни слова о цели их путешествия. Перехватив взгляд капитана, Уркварт холодно кивнул ему.
Арфлейн верил в способности Уркварта командовать экипажем, зная о его высоком престиже среди китобоев. Он не сомневался в правильности своего решения, но сейчас вновь удивился согласию Уркварта.
Было бы понятно, если бы он согласился принять участие в китовой охоте, но не было никакого объяснения, почему профессиональный гарпунщик отправился в таинственную исследовательскую экспедицию. Возможно, Уркварт, чувствуя ответственность за дочь и племянника своего покойного отца, решил сопровождать их. Внезапно перед глазами Арфлейна возник образ Уркварта у могилы старого Рорсейна. Хотя, возможно, гарпунщик просто чувствовал дружеское расположение к Арфлейну. В конце концов именно Уркварт, оценив состояние Арфлейна в эти дни, понял необходимость оставить его в покое. Из всех обитателей корабля Арфлейн ощущал привязанность лишь к гарпунщику, хотя тот и оставался для него чужим. Он уважал Хансена, но после их размолвки на борту «Ледового духа», два месяца назад, теплота их отношений несколько поубавилась.
Откинувшись на поручни, Арфлейн наблюдал за работой команды. Пока корабль не начнет спускаться с плато, ему ничего не грозит, а до края плато, даже если идти полным ходом, было несколько дней пути. Он позволил себе забыть обо всем, кроме движения корабля, вида снега, вылетающего из-под полозьев, и отраженных во льду вспышек бледно-красно-желтого неба.
Среди моряков бытовала присказка, что корабль под мужчиной так же хорош, как и женщина. Теперь Арфлейн согласился с этим. Едва только шхуна вышла на курс, как его настроение резко поднялось. Он все еще думал об Ульрике, но теперь не ощущал в себе такого отчаяния, такой ненависти ко всему человечеству, что владели им во время подготовки корабля.
Оглядываясь назад, он почувствовал себя виноватым за свое хамское поведение с офицерами и экипажем. Манфреда Рорсейна беспокоило, что его состояние продлится долго, но сам Арфлейн отвергал мысль об этом. Теперь же он понимал юношу. Нельзя нормально командовать кораблем, оставаясь в таком состоянии. Его удивляло, что простое ощущение движения корабля по льду может так изменить его за какой-то час. Он признавал, что и раньше, сходя с корабля, ощущал какое-то беспокойство, но еще никогда его плохое настроение не доходило до таких пределов. Он гордился своим самообладанием. На время он потерял его, теперь обрел вновь.
Возможно, он сам еще не понимал, что стоит Ульрике Ульсенн пару раз попасться ему на глаза, как от его самообладания не останется следа. Даже когда он увидел поднимающегося на борт Янека, которому помогал Потчнефф, даже это не омрачило его настроения. Саркастически улыбнувшись Ульсенну, он произнес:
— Мы уже в пути, лорд Ульсенн, надеюсь, мы не разбудили вас?
Потчнефф буквально открыл рот от изумления. Он уже настолько привык к хмурому виду своего капитана, что любое проявление веселости Арфлейна казалось ему чем-то из ряда вон выходящим.
— Вы разбудили, нас, — начал было Ульсенн, но Арфлейн перебил его, обратившись к первому офицеру:
— Полагаю, что вы стояли на вахте всю ночь, да еще прихватили половину утренней вахты, мистер Потчнефф?
— Да, сэр.
— Я думаю, что вам следует пойти отоспаться в свою каюту. — Арфлейн вложил в голос всю вежливость, на которую был способен.