Хьюз развел руками.
— Она в фатальном состоянии. Семейство Тэнди должно прилететь сегодня вечером на случай, если бы нам не удалось вытащить их дочь из этого. Но ее шансы, наверное, не слишком ухудшатся, если мы попробуем.
Он поднял трубку и немного поговорил с секретаршей. Она позвонила через пару минут, информируя, что уладила наш визит к Карен Тэнди.
— Вам нужно одеть хирургическую маску, мистер Эрскин, — предупредил меня Хьюз. — Она очень слаба, и мы не хотим подвергать ее возможности дополнительной инфекции.
— Не о, чем и говорить.
Мы спустились на десятый этаж, и Хьюз провел меня в раздевалку. Когда на нас одевали зеленые хирургические костюмы и маски, он сказал, что я должен буду немедленно выйти, если состояние Карен Тэнди хоть минимально ухудшится.
— Позволяю вам ее увидеть лишь потому, что у вас есть теория, мистер Эрскин, а каждый, у кого есть теория, может помочь нам. Однако предупреждаю, что все это неофициально, и я предпочел бы не давать объяснений, что вы здесь делаете.
— Ясно, — ответил я и направился за ним по коридору.
Карен Тэнди была помещена в большую угловую комнату. Через окна в двух стенах были видны снег и ночь. Сами стены были цвета бледной больничной зелени. В комнате не было ни цветов, ни украшений, исключая маленькую олеографию, изображающую осенний день в Нью-Хэмпшире. Ложе Карен Тэнди обставили хирургическими приборами, к правому ее плечу была присоединена капельница. Она лежала с закрытыми подкрашенными глазами, изможденная и бледная, как ее подушка. С трудом я узнал в ней ту самую девушку, которая прошлым вечером пришла ко мне.
Но наиболее шокирующим была ее опухоль. Она набрякла и разрослась вокруг шеи, бледная, огромная, покрытая сеткой жил. Она была, наверное, раза в два больше, чем вчера, и почти касалась плеча. Я посмотрел на Хьюза, а он только повертел головой.
Я пододвинул кресло к ложу и положил руку на ее плечо. Оно было очень холодным. Она задрожала и открыла глаза.
— Карен, — сказал я. — Это я, Гарри Эрскин.
Я склонился к ней.
— Привет, — прошептала она. — Привет, Гарри Эрскин.
Я склонился к ней.
— Карен, — сказал я, — я нашел этот корабль. Я пошел в библиотеку, покопался в ней немного и нашел его.
Она посмотрела на меня.
— Нашел?
— Это голландский корабль, Карен. Построен около 1650 года.
— Голландский? — переспросила она. — Не знаю, что это может значить.
— Ты уверена, Карен? Разве тебе никогда не встречался этот корабль?
Она попыталась покачать головой, но ей помешала набрякшая опухоль, вырастающая из шеи, как мерзкий трупно-бледный фрукт.
Хьюз положил руку мне на плечо.
— Не считаю, что этот разговор принес какие-то результаты, мистер Эрскин. Наверное, нам лучше уйти.
Я крепче сжал руку девушки.
— Карен, — спросил я, — а, может, de boot? Что ты скажешь на фразу «de boot»?
— De… что? — прошептала она.
— De boot, Карен, de boot.
Она закрыла глаза, и я подумал, что она снова заснула, но она неожиданно задрожала и двинулась на ложе. Набрякшая белая опухоль заволновалась, как будто внутри ее сидело что-то живое.
— Иисусе… — заговорил Хьюз. — Мистер Эрскин, будет лучше…
— Ааааххх, — застонала Карен. — Ааааххх!
Она сжала пальцы на краю одеяла и попыталась откинуть голову назад. Опухоль пошевелилась снова, как будто хватала ее за затылок и сжимала.
— ААААААААXXXXXXХ! — уже кричала она, — DE ВОООТТ!
Она завращала глазами, которые на одну неуловимую секунду выглядели глазами кого-то другого, — кровавые, дикие, далекие. Но Хьюз уже трезвонил санитаркам и готовил шприц с успокаивающим. Я должен был выйти из комнаты в коридор. Я встал там, слыша, как она кричит и бьется на ложе. Я чувствовал себя одиноким и беспомощным, так, как никогда за всю свою жизнь.
Глава IIIЧерез тени
Через несколько минут Хьюз вышел в коридор и с выражением отрешенности стянул маску и перчатки. Я тут же подошел к нему.
— Мне неприятно, — сказал я. — Я не имел понятия, что будет такой результат.
Он потер ладонью щеку.
— Это не ваша вина. И я тоже не знал. Я дал ей легкое успокаивающее. Оно должно ей помочь.
Мы вместе вернулись в раздевалку, чтобы снять халаты.
— Вот что меня беспокоит, мистер Эрскин, — заговорил Хьюз. — Факт, что она так резко отреагировала на ваши слова. До этого с ней было все в порядке, это значит, так хорошо, насколько можно ожидать в ее состоянии. Кажется, вы в ней что-то пробудили.
— Вы правы, — согласился я. — Но что это было? Почему нормальная интеллигентная девушка, какой является Карен Тэнди, так озабочена старым голландским галеоном?
Хьюз открыл двери и пропустил меня первым в лифт.
— Меня прошу не спрашивать, — ответил он. — Это вы являетесь специалистом по метафизике.
Он нажал кнопку восемнадцатого этажа.
— А что показал рентген? — спросил я. — Эти снимки, которые вы делали в операционном зале?
— Ничего выразительного, — ответил он. — Когда я говорил, что в этой опухоли находится эмбрион, я, скорее, должен был сказать, что это что-то, подобное эмбриону, не только ребенок в общепринятом смысле этого слова. Это нарост из тела и кости, который разрастается по систематическому образцу, так же, как эмбрион. Однако я не знаю, зародыш ли это человека или нет. Я вызвал специалиста-гинеколога, но он появится здесь только завтра.
— А если завтра будет слишком поздно? Она выглядит… выглядит так, будто готова умереть.
Хьюз заморгал в резком свете лампы.
— Это правда. Я бы очень хотел что-то сделать, чтобы не допустить этого.
Лифт остановился на восемнадцатом этаже. Хьюз провел меня в кабинет, подошел прямо к шкафчику для картотеки, вытянул бутылку виски и налил две большие порции. Мы сели и молча выпили.
— Кое-что я вам скажу, мистер Эрскин, — наконец заговорил он. — Это чушь, а я, видимо, псих, но я верю, что этот кошмарный сон как-то связан с ее опухолью.
— Каким же образом?
— И очень близко связан. Вы, спириты, сказали бы, что кошмар является причиной появления опухоли. Я считаю, скорее, что наоборот, что опухоль вызывает эти сны. Кто бы ни был прав, а мне кажется, что если мы узнаем что-то большее об этом сне, то лучше определим диагноз для Карен Тэнди.
Я проглотил еще большой глоток.
— Я сделал все, что мог, доктор. Я идентифицировал корабль, который вызывает у нее такую резкую реакцию. Что дальше — не знаю. Я говорил вам, что если говорить об истинном оккультизме, то я скорее шарлатан. Я не знаю, что я могу тут еще сделать.
Хьюз задумался.
— А если бы вы сделали, как я? Если бы и вы поискали помощи эксперта?
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, что ж, не все ясновидцы являются шарлатанами, как вы. У некоторых действительно имеются способности, делающие возможным изучение таких вещей.
Я поставил стакан.
— Вы говорите серьезно, доктор, не так ли? Вы верите, что творится что-то, имеющее связь с оккультизмом?
— Этого я не сказал, мистер Эрскин, — покрутил головой Хьюз. — Я хочу только использовать все возможности. Я уже давно научился тому, что в медицине оставлять какую-то возможную часть исследований нельзя, это может оказаться фатальным. Нельзя иметь предубеждений, когда речь идет о человеческой жизни.
— Тогда что вы предлагаете?
— Именно это, мистер Эрскин. Если вы хотите оградить Карен Тэнди от того, что вызывает ее болезнь, то найдите настоящего ясновидца, который скажет вам, откуда, черт побери, взялся этот чертов парусник.
Я немного подумал, а потом кивнул головой. Ведь, в конце концов, мне нечего было терять. По крайней мере, мне казалось, что мне нечего терять. И, кто знает, может, в результате я приобрету немного истинного знания об оккультизме.
— Хорошо, — заявил я, прикончив виски, — Я берусь за работу.
Я вернулся домой и сразу же устроил себе квартет гренок с сыром. Я не ел целый день, и меня уже водило. Я открыл жестянку пива и перенес еду в комнату. Сначала я невольно огляделся, чтобы проверить, не притаился ли где злой дух, овладевший миссис Герц. Но я не нашел никаких его следов. Да и все же я не верю, чтобы духи оставляли следы.
Пережевывая гренку, я набрал номер моей подруги Амелии Крузо. Она владела крохотной лавчонкой с разными побрякушками в Вилледж, и я знал, что она разбирается в спиритизме и всех делах такого типа. Она была высокой смуглой шатенкой с большими глазами и жила с бородатым типом по имени Мак-Артур, который зарабатывал на жизнь, исполняя именные таблички страховых агентств.
Именно он снял трубку.
— Кто это? — спросил он наглым голосом.
— Гарри Эрскин. Я хотел бы поговорить с Амелией. Это довольно срочно.
— Невероятный Эрскин! — завопил он. — Как там у тебя дела в доходной области облапошивания старых дур?
— Довольно неплохо, — ответил я. — А что слышно в ремесле гравера?
— Как-то идет, может это и не наиболее удовлетворяющая карьера, но позволяет заработать на хлеб и кое-что еще. Подожди, Амелия уже идет.
Амелия заговорила своим обычным матовым голосом.
— Гарри? Это действительно неожиданность.
— Увы, Амелия, речь идет о деле. Я подумал, что ты сможешь помочь мне.
— Дела? С каких это пор ты остепенился, занимаясь делами?
— Оставь иронию, Амелия. Это важно. У меня есть клиентка, которая очень больна. У нее постоянно кошмарные сны. Я разговаривал с врачом, и он считает, что это может иметь какую-то связь со спиритизмом.
— Врач? — она удивленно свистнула, — Я и не знала, что доктора верят в духов.
— Наверное, не верят, — объяснил я. — Они просто беспомощны и пробуют все, что может ее спасти. Послушай, Амелия, я ищу контакта с кем-то, кто на самом деле знает свое дело. Мне нужен истинный ясновидец и притом хороший. Ты знаешь кого-нибудь такого?
— Это довольно трудное дело. Видишь ли, Гарри, есть сотни ясновидцев, но большая их часть более или менее так же хороша, как и ты. А это значит, не обижайся, что они ни на что не годны.