— Я подозреваю, что это возможно, — сказал Рох. — Чего бы еще мы ни боялись, а меча — в первую очередь. Безумием было даже делать такую вещь. Моргейн знает об этом, я уверен. И мысль об этом… Я знаю, что написано рунами на этом лезвии, по крайней мере, часть того. Этого никогда не следовало писать.
— Она это знает.
— Ты можешь идти? Пойдем. Я покажу тебе что-то.
Он с трудом поднялся, и Рох протянул ему руку.
Они прошли к дальнему краю шатра, Рох отдернул рваный полог и показал ему горизонт.
И там стояли Врата, освещенные сиянием гораздо более холодным, чем лунный свет. Ванай оглядывал их и содрогался от их близости, от присутствия этой смертоносной энергии.
— Не самое приятное зрелище, правда? — спросил Рох. — Они пьют разум, как воду. Они нависают над нами. Я жил в их присутствии столько, что я уже чувствую их жар сквозь стенку шатра. Этим Вратам нужен мир. Это чувствуют все: и люди, и кхелы. Из-за нее они боятся уйти отсюда, а сейчас они уже боятся и оставаться здесь. Некоторые, наверное, все же уйдут. Те же, кто останутся, сойдут с ума.
Ванай повернулся, отпустил руку Роха и едва не упал, но Рох вовремя подхватил его, отвел на место и помог опуститься на циновку возле костра.
Рох опустился на пятки рядом с ним, положив руки на колени, и затем уселся поудобнее, скрестив ноги.
— Теперь ты видишь другой источник безумия в этом месте, не только акил. И гораздо более мощный. — Он поднял кружку и допил остатки напитка, тяжело глотая. — Ванай, я хочу, чтобы ты какое-то время защищал мою спину, как защищал ее.
— Ты безумен.
— Нет. Я тебя знаю. Не существует человека более надежного. Что касается твоей клятвы, то даю слово, ты можешь ее выполнить, когда захочешь. Я устал, Ванай. — Голос Роха вдруг прервался, и в карих глазах появилась боль. — Я прошу тебя делать только то, что не противоречит данной ей клятве.
— В таком случае, это может случиться в любое удобное для меня время. И я не буду тебя предупреждать.
— Я знаю. И все же прошу тебя. Только об этом.
Он был изумлен, он вновь и вновь обдумывал эти слова, не находя в них ловушки. Наконец он кивнул:
— До той поры я сделаю все, что могу. Хотя вряд ли смогу многое. Я не понимаю тебя, Рох. Мне кажется, ты что-то затеял на уме и не верю тебе.
— Я сказал, чего я хочу. А сейчас я тебя покину на время. Спи. Делай, что хочешь, покуда ты остаешься под этим кровом. Не ступай пока на эту ногу. Ставь компрессы, пока не пройдет.
— Если Фвар осмелится подойти ко мне…
— Они не ходят в одиночку, ты же их знаешь. Не тревожься об этом. Я буду присматривать за ним, и тебя не должно беспокоить, где он.
Он поднялся и повесил на пояс меч, но оставил колчан и лук.
Выходя, он опустил полог шатра, закрыв от Ваная солнечный свет.
Ванай улегся на свое место и натянул на голову одеяло. Никто не потревожил его, и прошло долгое время, прежде чем вернулся Рох, не сказав ни слова о том, что он делал. Но лицо его было озабоченным.
— Я буду спать, — сказал Рох и улегся на свое ложе. — Разбуди меня, если будет необходимость.
Это было непривычное положение — Врата, с одной стороны, враги — кхелы — с другой, и сам он охраняет родственника, которого поклялся убить. От нечего делать он думал о Моргейн, считал дни с момента их расставания. Четвертый день. С тех пор любая рана могла дойти и пройти через кризис тем или иным путем.
Весь день он накладывал компрессы на колено, и к концу дня Рох сменил повязки на его ранах и оставил его на время, после чего возвратился с едой. Затем Рох дал ему поспать, но среди ночи разбудил и попросил посидеть, пока он отдохнет.
Он смотрел на Роха и гадал, что назревает такое, что не дает ему спать спокойно. Лицо у Роха было таким, будто усталость его была уже невыносимой, словно эта единственная ночь за много суток, когда он мог заснуть, не боясь за свою жизнь. Он бдил до рассвета и после вздремнул, пока Рох занимался своими делами снаружи.
Его разбудил звук шагов. Это был Рох, а в лагере царила суматоха. Он вопросительно взглянул на него, но Рох, не произнося ни слова, уселся на циновку и положил меч рядом. Затем налил себе питья. Руки у него дрожали.
— Все уляжется, — сказал он наконец. — Самоубийство. Мужчина, женщина, двое детей. Такое здесь случается.
Он в ужасе уставился на Роха, потому что в Андур-Керше такого никогда не бывало.
Рох пожал плечами.
— Все это благодаря кхелам. Это они толкают людей на такие вещи. И это еще не самое страшное зло. Врага… — Он вновь пожал плечами, на сей раз с дрожью. — Они довлеют над всеми, кто здесь есть.
Занавес откинулся, и Ванай увидел вошедших Фвара и его людей. Он потянулся к горшку с напитком, но не для того, чтобы пить. Рох перехватил его запястье.
— Все угомонились, — сказал Фвар, избегая взгляда Ваная, глядя на Роха, — Родственники уже начали хоронить погибших. Но возникло много других проблем. На нас давит Хетару. Мы не можем повсюду держать людей.
Мгновение Рох молчал.
— Хетару играет в опасную игру, — сказал он ровным голосом. — Садитесь: и ты, Фвар, и твои люди.
— Я не буду сидеть рядом с этим псом.
— Садись, Фвар. Не испытывай моего терпения.
Фвар долго обдумывал эти слова, затем мрачно уселся возле очага и его родственники с ним.
— Ты требуешь от меня слишком многого.
— Не ссорься с ними, — сказал Рох. — Ты же обещал мне, что поможешь. Это входит в твое обещание.
Он мрачно наклонил голову, взглянул на Фвара. — Только Рох просит, в таком случае.
— Ладно, — дерзко ответил Фвар, но Ванай склонен был полагаться на его слово не больше, чем на слово Хетару. А то и меньше.
— Я скажу вам, почему вы не должны враждовать, — сказал Рох. — Потому что всем нам грозит гибель, мы между кхелами и болотниками. Потому что… — Он показал за плечо, туда, где за стенами скрывались Врата, — потому что эта штука сведет нас с ума, если мы здесь останемся. А нам это не нужно.
— Куда, в таком случае? — спросил Фвар, и Ванай сжал челюсти и уставился на циновку, чтобы скрыть свое удивление. Ему вдруг стало страшно, сердце подпрыгнуло, когда он пришел к неожиданному заключению: он не верил ни одному слову Роха, но ему оставалось только принять это. Альтернативой были или Фвар, или другие.
— Нхай Ванай может оказать нам существенную пользу, — сказал Рох тихо. — Он знает эти земли. Он знает Моргейн. И он знает, каковы его шансы в этом лагере.
— Особенно в окружении таких, как эти, — сказал Ванай, и тут же из ножен выскочил кинжал, но Рох раньше обнажил свой длинный меч и упер острие в живот Трина.
— Я снова прошу: мир, или никто из нас не сможет уйти из этого стана… или не уцелеет в пути.
Фвар сделал Трину жест, и кинжал спрятался в ножны.
— На кон поставлено больше, чем вы думаете, — сказал Рох. — Вскоре это станет ясно. Но будьте готовы к походу. Будьте готовы выехать нынче ночью.
— Шиюа пойдут следом.
— Возможно, пойдут. Вам, возможно, придется их убивать. У вас есть шанс. Но мой кузен — это другой вопрос. Не вздумайте заколоть его в спину. Слушай меня как следует, Фвар ай Майджа. Убьешь его, и с одной стороны от тебя откажется народ Шиюа, с другой — местные люди. А это не лучше, чем наше нынешнее положение. Ты понял меня?
— Да, — сказал Фвар.
— Смотри на вещи спокойно. Что касается меня, я не буду участвовать в ваших приготовлениях. Шиют требуют от меня, чтобы я послал вас на разведку. Если вас спросят, так и скажите. А ежели вызовете переполох… впрочем, постарайтесь его избежать. Идите.
— Кого ты предаешь, Рох? Всех?
Темные глаза Роха встретились с его глазами.
— Всех, кроме тебя, мой кузен.
В голосе звучала холодная насмешка.
Он опустил глаза не в силах выдержать этот взгляд, который будил в нем сомнения.
— Я пойду с тобой.
— И будешь защищать мою спину?
Он взглянул на Роха.
— Тебя надо защищать, в основном, от Фвара, кузен. Да, я буду охранять тебя, а ты меня. Один из нас будет бодрствовать, но притворяться спящим.
— Ты уже продумал этот поход? Еще тогда, когда отобрал меня у Хетару?
— Да. Прежде я не мог оставить Врата, опасаясь Моргейн. Теперь я не могу оставаться здесь, опасаясь ее… Теперь я знаю, что мне нужно было знать, и ты поможешь мне, Нхай Ванай ай Чайя. Я отправляюсь к Моргейн.
— Я не поведу тебя.
— Я бегу от союзников, кузен. Я попаду к ней. Возможно, она погибла, и тогда мы посмотрим — мы оба — что нам удастся сделать. Но она не так легко умирает, эта ведьма Энор-Пивина. И если она жива… Что ж, я попытаю с ней свои шансы.
Ванай медленно кивнул, чувствуя, как засосало под ложечкой.
— А ты поосторожнее с Фваром, — сказал Рох. — Будь спокойнее.
— Оружие.
— Получишь. Твое собственное. Я забрал все твое имущество у Хайюа. И наложу шину тебе на колено. Здесь одежда… получше, чем лохмотья, которые тебе дали хайюа.
Он склонился над грудой, на которую ему указал Рох, поднял собственные сапоги и все остальное, что ему было нужно, и оделся. Он и Рох носили одежду одного размера. Он старался не смотреть на Роха, держал свои мысли при себе. Рох знал, что когда придет время, он повернет против него. Рох знал это и тем не менее вооружал его. Эти мысли отнюдь не доставляли ему удовольствия.
Рох устроился в углу возле травяной стены и глядел на него из-под полуприкрытых век.
— Не веришь мне? — заключил он.
— Не больше, чем дьяволу.
— Поверь мне, наконец: за пределами этого лагеря ты должен полагаться на меня и защищать меня, иначе Майджа Фвар с обоих нас сдерет шкуры. Ты можешь погубить меня… но обещаю — это не принесет тебе пользы.
Суматоха не стихала. Через час она поднялась вновь, и Трин сунул голову в шатер и, тяжело дыша, произнес:
— Фвар говорит, что все готово. Нет смысла ждать дотемна. Говорят, пора отправляться. Болотники хотят поджарить его на медленном огне, по мне, так правильно хотят… но если они поднимутся на нас, если кхелы их поддержат… В общем, если хочешь провести отсюда коней, надо делать это сейчас, быстро, пока они там что-то обсуждают. Когда дойдет до дела, у нас может ничего не получиться.