— Рох!
— Да, кузен?
— Пора подниматься.
Они шли по берегу ручья, который в Шатане служил не больше и не меньше, чем дорогой… более надежной, чем тропы, ибо все поселения людей в Шатане располагались близ воды. Иногда им приходилось прорубаться сквозь заросли, перебираться через упавшие колоды Их мучил голод, но в воде недостатка они не испытывали. А в ручье водилась рыба, которую они пытались ловить, когда делали остановки — не слишком почетное ремесло для кершина, но Роху удавалось наловить и того меньше.
Он ковылял, а следом за ним шагал Рох, ничего не говоря. Он соорудил себе посох и опирался на него при ходьбе, хотя колено уже меньше его тревожило, чем другие раны, которые покрывали почти все его тело и временами ныли так, что у него слезы выступали на глазах.
С наступлением ночи он упал и заснул, ничего не чувствуя. Рох заснул неподалеку от него. Он поднялся и растормошил Роха, и они отправились в путь.
— Мы спали слишком долго, — сказал Рох, встревоженно глядя в небо. — Скоро полдень.
— Я знаю, — сказал он, чувствуя страх. — Мы не можем больше останавливаться.
Он старался идти как можно быстрее и несколько раз отваживался насвистывать, имитируя, как мог, посвист Леллина. Но никто не отвечал ему. Ни единого признака жилья — и только трепет крыльев птиц между деревьями и, словно в этой части Шиюана никто не жил. Кхелов поблизости не было… А если и были, они предпочитали оставаться невидимыми и неслышимыми. Ванай чувствовал это: каждый раз, когда он оборачивался, он видел встревоженные глаза Роха, и ему передавалось его беспокойство.
Они набрели на старое дерево, перевязанное белым шнурком. Оно прогнило в середине и предназначалось на дрова.
— Мирринд, — сказал ему Ванай. Пульс у него ускорился, потому что теперь он точно знал, где он, куда их вывел маленький ручей.
— Что такое? — спросил Рох.
— Деревня. Ты должен знать о ней. Шиюе убили одного из жителей. — Затем он оставил эту тему — у обоих у них было мало сил, и ссориться с Рохом не имело смысла. — Пошли, осторожно.
Он поискал вытоптанную дорогу и нашел ее, петлявшую среди кустов. Он шагал как мог быстро. От этого места, подумал он, можно попытаться найти лагерь Мерира… но он не был уверен в этом пути, и существовал шанс, что Мерир снялся с места и перебрался куда-нибудь подальше. Он боялся, что до того, как наступят сумерки, они вновь наткнутся на херилян.
За деревьями внезапно открылась поляна, и, когда они вышли на нее, перед ними открылись только каменные фундаменты и обгорелые бревна на том месте, где стояла Мирринд. Он выругался и прислонился к одному из деревьев у дороги. Рох поступил мудро, не сказав ничего, и он проглотил ком в горле и двинулся вперед, направляясь к тени деревьев и руин.
Пшеница стояла высоко, хотя начали уже появляться сорняки. Холл высился почти невредимым. Но запустение было полное.
— Нельзя здесь оставаться, — сказал Рох. — Неподалеку отсюда лагерь Саттара. Это люди Шайена. Мы зашли слишком далеко. Соберись с мыслями, кузен Нельзя находиться на открытом месте.
Он некоторое время постоял, оглядываясь, затем с болью повернулся и последовал совету Роха.
И тут под ноги им ударила стрела, вонзилась в дерн и затрепетала. У нее было коричневое оперение.
Глава XII
Рох попятился от стрелы, как от змеи, и схватился за собственный лук.
— Нет, — сказал Ванай, удерживая его.
— Твои друзья?
— Когда-то были. Может быть, остались ими Аррхендим, ихер нтхим сахалейя Мерирен!
Ответа не последовало.
— Ты щедр на сюрпризы, — сказал Рох.
— Стой спокойно, — велел он. Голос его дрожал, и он был очень усталым, и молчание обескураживало его Если сами аррхендяне повернули против него, тогда надежды не оставалось никакой.
— Кхемейс! — послышался голос сзади.
Он повернулся. Там стоял человек, кхемейс Он не знал его.
— Иди.
Он пошел, и Рох двинулся следом. Кхемейс растаял в лесу, и, когда они вышли на то место, где он стоял, они не увидели следа человека. Они прошли дальше в тени. Внезапно перед ними возник беловолосый кхел, выйдя из тени деревьев. У него был натянут лук, и на них смотрело острие коричневоперой стрелы.
— Я — друг Леллина Эриррхена, — сказал Ванай И кхемейс Моргейн. Этот человек — мой кузен.
Стрела не шелохнулась.
— Где Леллин?
— С моей леди. Я не знаю, где они. Я надеялся, что аррхендяне знают.
— У твоего кузена пропуск Мерира. Но он хорош только для того, кто его носит.
— Отведите нас к Мериру. Мне есть что передать его внуку.
Стрела медленно опустилась и соскочила с тетивы.
— Мы отведем вас туда, куда сочтем нужным. Один из вас не должен здесь оставаться. Он не имеет права. Кто?
— Я, — признался Рох, снимая с шеи амулет. Он вложил его в руку Ваная.
— Вы оба пойдете со мной.
Ванай кивнул, когда Рох вопросительно взглянул на него. Он вновь повесил амулет на шею и тяжело захромал вслед за кхелом.
Они не останавливались, пока как следует не стемнело. Затем аррхен остановился и опустился на землю среди корней большого дерева. Ванай тоже опустился, и Рох рядом с ним, но спустя мгновение Рох потряс его и произнес:
— Нам предлагают еду и питье.
Ванай выпрямился и взял предложенное, хотя почти не испытывал желания есть. После он привалился к дереву и взглянул на аррхендянина… теперь их было двое, потому что к кхелу присоединился кхемейс.
— Вам что-нибудь известно о том, где Леллин и моя госпожа?
— Мы не ответим.
— Считаете нас врагами?
— Мы не ответим.
Ванай покачал головой и простился с надеждой что-нибудь узнать, прислонив голову к коре.
— Спите, — сказал кхел и завернулся в плащ, слившись с деревом в одно целое. Кхемейс тихо исчез в чаще.
Утром перед ними оказался другой кхел и другой кхемейс. Ванай изумленно глядел на них не понимая, как они могли так тихо поменяться. Рох бросил на него не менее встревоженный взгляд исподлобья.
— Я — Тиррхен, — сказал кхел. — Мой кхемейс — Хайм, мы поведем вас дальше.
— Нхай Ванай и Чайя Рох, — ответил Ванай, — Куда?
Кхел пожал плечами.
— Поведем и все тут.
— Вы более вежливы, чем ваш предшественник, — сказал Рох и взял Ваная за руку, помогая ему подняться.
— Они стражники Мирринда, — сказал Тиррхен. — Могли ли вы ожидать от них гостеприимства?
Тиррхен повернулся к ним спиной и исчез, и некоторое время их вел Хайм.
— Молчи, — сказал кхемейс, когда Рох хотел заговорить. Они шли весь день с небольшими привалами, и в полдень Ванай бросился на землю и лежал неподвижно довольно долго, прежде чем отдышался и из глаз исчез туман.
Рох коснулся его.
— Сними доспехи. Я помогу их нести. Иначе ты свалишься окончательно.
Он поднялся и принялся снимать доспехи. Рох ему помогал. Кхемейс ждал и в конце концов предложил ему еду и питье, хотя днем они уже ели.
— Мы пошлем за конями, — сказал Хайм. Ванай кивнул, чувствуя облегчение.
— Нет сведений, — спросил Ванай, — о том, что с моими спутниками?
— Нет. Мы знаем только то, что происходит в этой части Шатана.
— Но одни могут общаться с другими. — В нем вновь вспыхнула надежда, быстро убитая мрачным взглядом Хайма.
— Если и будут новости, они вряд ли будут хорошими, кхемейс. Я понимаю твое горе. Я сказал слишком много. Вставай, пора идти.
Он поднялся с помощью Роха. Без доспехов идти было легче. Опустилась ночь прежде, чем он окончательно вымотался и стал то и дело оступаться.
Теперь их вел Тиррхен, не Хайм. И Тиррхен не выражал желания остановиться.
— Пошли, — сказал он, — надо идти.
Рох обнял его и поднял на ноги. Они пошли следом за Тиррхеном и шли до тех пор, пока Рох сам едва не стал падать с ног.
Затем перед ними в свете звезд появилась поляна, где четверо аррхендян ждали их на шести конях.
— Надо понимать так, что остановки не будет, — произнес Рох надтреснутым голосом.
Ванай не узнал никого из встреченных. Ему помогли усесться на неоседланного коня, и он поехал следом за одним из аррхендян. Рох самостоятельно взобрался на другую лошадь, и они медленно тронулись в путь.
Ванай наклонился к шее лошади и расслабился. Инстинкт и привычка позволяли ему не упасть под копыта Боль утихла, стала вполне переносимой. Спокойная поступь коня подействовала на него облегчающе. Временами он засыпал, хотя однажды это привело к тому, что он поранился о низкую ветку. Он почти не обратил внимания на ссадину — их на его теле было более чем достаточно. Они двигались сквозь ночь, словно тени, и к утру они добрались до другой поляны, где их ждало больше лошадей с другим конвоем.
Он даже не спешился — наклонился, схватил уздечку и перелез на другого коня. Они двинулись вперед — им даже не предложили воду и пищу. Ванай не стал просить, дождался, когда, наконец, им все-таки предложили поесть, в полдень, без остановки. Он ехал, как в тумане — все тело онемело, и конвой молчал. Рох тоже был здесь, в некотором отдалении… Он увидел это, когда оглянулся. Аррхендяне ехали между ними, и они не могли говорить друг с другом. Наконец, он понял, что их не разоружили, и это было облегчением. Он понял, что у Роха по-прежнему его доспехи и его оружие, как и свое. Сам он ни на что не был способен, мечтал только о плаще — было очень холодно, даже при свете дня.
Наконец, он попросил, вспомнив, что эти кхелы не той подлой породы, как Хетару, и не жестоки по природе. Ему дали одеяло, и он завернулся в него, затем ему предложили еду и питье, ненадолго приостановившись. Только два раза за день они спешились ненадолго.
К ночи они опять поменяли коней и получили новых проводников. Ванай возвратил одеяло, но кхел вежливо набросил его ему на плечи и уехал.
Аррхендяне, которые опекали их на этот раз, вели себя более чем тактично, поскольку их состояние вызывало у них жалость. Но снова на заре их безжалостно передали другим, и обоим пришлось просить о помощи, чтобы спешиться.