. Упоминание подобного преступления наводит на мысль о том, что, возможно, мы имеем тут дело с отправлением обычая, часто встречавшегося в первобытных обществах, а именно, убийством калечных или нежеланных новорожденных, что новая вера запрещала и осуждала самым решительным образом. Кроме того, местные жители обязались возместить церковным учреждениям убытки, понесенные во время их отступничества.
Пункты договора не производят впечатления тяжких условий, навязанных победителями. Напротив, они предполагают даже признание значительной автономии местных жителей, которые обычно не имели повседневных контактов с представителями орденской или епископской администрации, за исключением нескольких священнослужителей[452]. Если эзельцы выполняли обязательства по доставкам ежегодной дани и не пытались снизить поборы, их оставляли в покое. Возможно, причина такого мягкого обращения с местными жителями в тот момент коренилась не только в общей экономической и политической слабости эзельского епископа, который еще даже не определился с местом постройки своего кафедрального собора, но и в вовлеченности епископа и Немецкого ордена — возможно, при посредничестве датского короля из Северной Эстонии, — в борьбу за христианизацию и покорение Ижорской земли, расположенной между рекой Наровой и Великим Новгородом[453]. В этой ситуации следовало обеспечить себе надежный тыл и мягким отношением подкупать склонное к мятежу население.
Эта гипотеза, возможно, заводит нас слишком далеко, однако при нехватке сообщений, позволяющих исследовать причины восстания, мы вправе предположить, что весть о выступлении ордена в 1240 г. на восток, достигнув острова, стала прямой предпосылкой вспыхнувшего восстания, поскольку население отдавало себе отчет, что никакое христианское войско в тот момент не в состоянии обрушиться на остров. Нельзя также исключать и возможность контактов между Новгородом и племенной знатью Эзеля, подобных тем, что имели место в 1217[454] и 1223 году[455]. Таким образом, события, которые привели к Ледовому побоищу 1242 года, могли самым серьезным образом повлиять на положение дел на острове.
Относительная автономия острова не привела к его окончательному умиротворению во второй половине XIII века. Произошло, как минимум, три восстания, а обязательство жителей острова предоставлять своих сыновей в заложники просуществовал, по меньшей мере, до первой половины XVI века[456].
Перевод с польского М. Бессудновой.
Завоевание Курляндии Тевтонским орденом в 1241–1242 годахАлександр Баранов(Берлин)
22 сентября 1236 года объединенное войско ордена меченосцев, немецких крестоносцев, а также вспомогательных отрядов из Ливонии и Пскова, было полностью разгромлено литовцами в битве при Сауле[457]. Это поражение поставило христианскую Ливонию на грань катастрофы и во многом предопределило ее историческое развитие, связав ее дальнейшую судьбу с судьбою Тевтонского ордена. Зимой 1236/1237 года восстали племена куршей, земгалов и селонов, равно как и эсты на о. Эзель (Сааремаа)[458]. Несмотря на катастрофу при Сауле, у ордена меченосцев и ливонских прелатов оставалось достаточно сил для удержания ключевых замков и Риги[459], однако сложившееся шаткое положение требовало немедленных действий по восстановлению военной мощи Ливонии. Как только папа римский Григорий IX (1227–1241) получил известия о случившемся, он 12 мая 1237 года безотлагательно утвердил инкорпорацию меченосцев, переговоры по поводу которой тогда уже шли, в состав Тевтонского ордена[460]. Летом или ранней осенью того же года в Ливонию прибыл отряд тевтонских братьев во главе с Германом Балком.
Таковы были в общих чертах обстоятельства появления Тевтонского ордена в Ливонии. К тому моменту земли на левом берегу Западной Двины (Даугавы), как и остров Эзель, христианами-католиками были практически полностью утрачены. Кроме того Герману Балку, согласно папскому указанию, предстояло передать североэстонские регионы Гаррию (Харьюмаа), Вирляндию (Вирумаа), Нервен (Ярвамаа) вместе с округой города Ревеля (Таллинна) королю Дании Вальдемару II (1202–1241). Эти земли находились под непосредственным контролем меченосцев, и по этой причине слияние орденов на подобных условиях ставило перед Германом тяжелую задачу по организации власти, разрешение которой следовало осуществлять в ожидании неизбежного конфликта с прежними владельцами Северной Эстонии. Помимо этого требовалось также оформить отношения ордена с епископом Риги и другими прелатами Ливонии, рассматривавшими Тевтонский орден не столько в качестве «спасителя», сколько как еще одного конкурента, претендовавшего на власть в регионе[461]. Относительно правового положения только что оформившейся организации Григорий IX однозначно указал, что орден должен оставаться, как прежде меченосцы, под юрисдикцией прелатов и что все прочие привилегии тевтонских братьев-рыцарей на Ливонию не распространяются[462].
Таким образом, Тевтонский орден появился в стране, где уже сложилась определенная система территориальных владений и правовых взаимоотношений, что отличало ее от Пруссии. Начатое в 1230–1231 годах завоевание земель, населенных прусскими племенами, производилось тевтонскими братьями с помощью немецких и польских крестоносцев, но в правовом отношении орден обладал обширными привилегиями и являлся единоличным «господином земли» или ландсгерром. Посредством Крушвицкого договора, заключенного Тевтонским орденом с герцогом Конрадом Мазовецким (1207–1247) 30 июня 1230 года[463], буллы из Риети папы Григория IX от 3 августа 1234 года[464] и «Золотой буллы» из Римини императора Фридриха II (1220–1250) (май — август 1235 года)[465] верховный магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца (1209–1239) обеспечил его власти прочную правовую базу. Печальный опыт, полученный орденом в 1211–1225 годах в венгерском Семиградье (Бурценланде)[466], заставил верховного магистра подойти к разрешению вопроса о Пруссии более основательно и обеспечить себе поддержку как на локальном (Конрад Мазовецкий), так и на глобальном (папа и император) уровнях. Жестокое противостояние Григория IX и Фридриха II не помешало Герману фон Зальца получить покровительство обоих глав западного христианского мира[467]. Однако в Ливонии, как было указано выше, ситуация для ордена сложилась совсем иная.
В связи с этим фактом представляет особенный интерес стратегия и тактика Тевтонского ордена на начальном этапе его деятельности в Ливонии, а именно, в конце 30-х и в 40-х годах XIII века. Эта тема является весьма обширным полем для проведения исследований, а потому в рамках этой статьи будет рассмотрен в качестве примера только первоначальный этап покорения орденом восставших куршей, который имел место в 1241–1242 годах[468].
К моменту битвы при Сауле в Курляндии (Курземе) уже существовало епископство, однако данные о нем, сохранившиеся в источниках, весьма отрывочны[469]. В 1230–1231 годах вследствие неурожая и вспыхнувшего голода жители северо-восточной Курляндии заключили с Ригой, меченосцами и папским вице-легатом Балдуином Альнским ряд договоров, согласно которым обязались принять у себя священников и перейти в христианство взамен поставок продовольствия[470]. Предположительно, что в конце 1234 — начале 1235 года папский легат Вильгельм Моденский назначил первого епископа Курляндии, не определив, однако, точных границ области, находившейся под его юрисдикцией[471]. Согласно более поздним документам, епископ заключил с меченосцами договор, по условиям которого две трети территории диоцеза оставались под его полным контролем, в то время как одна треть земель отходила ордену[472]. Вероятно, Северная Курляндия вошла в состав владений епископа, а меченосцы удержали за собой область в среднем течении реки Венты вплоть до побережья Балтийского моря[473], однако вскоре после битвы при Сауле восставшие курши отпали от христианства и убили епископа Энгельберта вместе с членами его кафедрального капитула. В сентябре 1237 года папский легат Вильгельм Моденский определил границы территорий всех церковных диоцезов Ливонии, включая Курляндское епископство, которое простиралось от рек Венты и Немана до Литвы и от реки Абавы до Земгалии[474]. Северо-восточная часть Курляндии, так называемая Фредекурония («мирная Курония»), не принимавшая участия в восстании куршей, была присоединена Вильгельмом к рижскому диоцезу. Таким образом, земли Курляндского епископства, установленные папским легатом, находились еще под контролем язычников-куршей, и их еще предстояло заново подчинить.
Однако на тот момент перед Тевтонским орденом в Ливонии стояли куда более срочные и важные задачи, нежели «реконкиста» в Курляндии. В 1237–1238 годах Герман Валк занимался утверждением власти ордена на новообретенной территории и интеграцией владений меченосцев. Тевтонские братья взяли под свой контроль замки в Риге, Ашерадене (Айзкраукле), Зегевольде (Сигулде), Вендене (Цесисе), Феллине (Вильянди), Ревеле и другие укрепленные пункты. 29 января 1238 года орден скрепил союзный договор с Генрихом, епископом Эзельским