А.Б.], то представители союзников да соберутся вместе и решат, что, если русские неправы и не захотят отступить от своих требований, то союзники поднимутся против них; если же русские будут признаны правыми, то ни одна из спорящих сторон не будет поддержана союзниками»[640].
Ливонская ветвь Немецкого ордена на начальном этапе своего существованияМарина Бессуднова(Липецк)
Немецкий орден в Ливонии, который в российской историографии не вполне точно именуется Ливонским орденом, являлся одним из трех подразделений Немецкого (Тевтонского) духовно-рыцарского ордена (лат.: Hospitale sancte Marie Theutonicorum Ierosolimitam, нем.: Spital sancte Marie des Dutschen huses von Jherusalem), возникшего в конце XII века в Палестине. Для видного теолога XII века Бернара Клервоского появление духовно-рыцарских корпораций явилось знамением рождения «нового рыцарства» (novae militiae), смысл существования которого заключался в соблюдении монашеской аскезы и стремлении пролить свою кровь во имя Господа в борьбе с «неверными» или язычниками[641]. Крестовые походы в Святую землю и Северную Африку, испанская реконкиста, немецкая экспансия в Остэльбии и Восточной Прибалтике предоставляли для такого рода деятельности широкие возможности. С 1226 года Немецкий орден, благословенный папством и поддержанный императорской властью, приступил к завоеванию Пруссии, а в 1237 году инкорпорацией ливонского Ордена меченосцев[642] открыл новую главу своей истории, связанную со становлением и развитием его ливонского подразделения. Начальный этап его существования совпал с завершением немецкого завоевания Ливонии. Ее переход под власть немецких государей (ландсгерров) — ордена, епископов Риги, Дерпта (Тарту) и Эзеля (Саарема), — положил начало формированию специфической политической системы, в рамках которой обрела существование уникальная форма средневековой государственности — орденское государство.
Зарубежные специалисты по истории Немецкого ордена долгое время не баловали его ливонское подразделение своим вниманием, вспоминая о нем лишь в связи с крестовыми походами в Восточную Прибалтику[643], однако с 80-х годов прошлого столетия Немецкий орден в Ливонии прочно обосновался в исторических трудах в качестве самостоятельного объекта исследования. Ливонские экскурсы стали появляться в общих обзорах, посвященных истории Немецкого ордена[644]. Особо следует отметить заслугу историков социального профиля, много сделавших для реконструкции личного состава ливонского рыцарского братства[645]. Формы его духовной культуры[646], борьба с епископатом[647], внешнеполитические контакты[648] освещались в ходе научных конференций цикла «Ordines militares», с 1985 г. регулярно проводящихся в Торуньском университете им. Н. Коперника (Польша). Разные стороны жизнедеятельности ордена представлены в двух тематических сборниках, посвященных ливонскому магистру Вольтеру фон Плеттенбергу (1494–1535)[649]. В настоящее же время основное направление исследовательского поиска связано с выявлением места ордена в политико-правовой системе ливонского государственного сообщества и его роли в общественно-политическом развитии «Старой Ливонии». В этом аспекте особый интерес представляют работы, посвященные взаимоотношениям ордена с городами[650] и епископатом[651], правовому и административному устройству ливонского орденского государства[652], а также его внешнеполитическим связям[653].
Что касается отечественной исторической науки, то изучение духовно-рыцарских орденов в силу ряда объективных причин не получило в ней широкого распространения, что не замедлило сказаться на историографической «судьбе» Ливонского ордена — под этим названием ливонское подразделение Немецкого ордена фигурирует в российской научной и научно-популярной литературе. Отсутствие серьезных наработок в этой области было напрямую сопряжено с устойчивой практикой шельмования ордена, которая осуществлялась в ходе многочисленных политико-пропагандистских кампаний XX века, вследствие чего за Немецким орденом закрепился статус «архиврага» средневековой Руси[654]. В последнее время российские исследователи стараются избегать штампов, однако их разработкам, говоря словами В.И. Матузовой, «все еще далеко до систематичности»[655]. Так, например, в исследованиях, так или иначе касающихся Ливонского ордена, отчетливо проступает ограниченность представлений о его видоизменении, которое имело место в XIV–XV веках, и о его положении в рамках ливонского государственного сообщества. Это, в свою очередь, ведет к непониманию некоторых весьма важных закономерностей, прослеживающихся в отношениях ордена с русскими землями, и, в частности, взаимосвязи Русско-ливонских конфликтов с положением дел внутри ордена и, главное, с накалом политических страстей, сопровождавших борьбу ливонских ландсгерров за перераспределение властных полномочий внутри ливонской «конфедерации».
Русско-ливонский конфликт 1240–1242 годов в этом отношении исключения не составлял, а потому при его изучении следует принимать во внимание внутреннее состояние Ливонского ордена и приоритетные направления его политики, которые надлежит рассматривать в рамках всего ливонского внутриполитического контекста. Нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что на момент начала событий ливонская ветвь Немецкого ордена пребывала в стадии формирования. Не прошло и трех лет с тех пор, как рыцари Ордена меченосцев, потерявшего в битве при Сауле около половины своего состава, волею папы Григория IX были облачены мантиями тевтонских рыцарей. В июне 1237 года на капитуле в Марбурге верховный магистр Немецкого ордена Герман фон Зальца провозгласил объединение орденов состоявшимся, и вскоре в Ливонию был направлен отряд из 60 братьев-рыцарей во главе с прусским магистром (ландмейстером) Германом фон Балком (Бальке)[656].
Сразу же по прибытии в страну Балк, который получил назначение на должность ливонского магистра, столкнулся с рядом серьезных проблем, существенным образом затруднявших реорганизацию вверенного ему ордена, и, прежде всего, с принципиальным расхождением политико-правововых статусов Немецкого ордена и Ордена меченосцев. Немецкий орден был призван в Пруссию для осуществления «миссии меча» (Schwertmission) — завоевания и христианизации, — и для достижения этой цели изначально был наделен всеми прерогативами ландсгерра. Опираясь на поддержку двух самых влиятельных политических сил католического мира, папства и Германской империи, он сумел подчинить себе епископат (за исключением епископа эрмландского) и объединить прусские земли в рамках единого орденского государства[657]. Орден меченосцев, созданный по инициативе ливонского епископата в качестве подчиненного института, столь высоким статусом, разумеется, не обладал. Главой ливонской немецкой общины являлся епископ Риги, и то, что орден вскоре после своего учреждения обзавелся землями «со всей полнотой власти и всеми правами» (cum omni dominio et iure), произошло не столько благодаря, сколько вопреки чаяниям ливонского епископата[658]. Отношения епископов с орденом развивались в режиме жесткой конкуренции, при этом у меченосцев был шанс не только отстоять свою независимость от рижской церкви, но и превратиться в лидирующую политическую силу Ливонии. Их успехи предопределялись не только первоклассной военной организацией[659], но и поддержкой ливонских городов, заинтересованных в установлении прочных торговых связей с Новгородом и Псковом[660]. Победа Ордена меченосцев над датчанами, одержанная им в 1233 году, и укрепление его власти в Северной Эстонии могли привести к возникновению независимого от церкви орденского государства[661], однако роковые последствия Саульской битвы поставили крест на столь многообещавшем проекте.
Номинальная зависимость Ордена меченосцев от епископов при отсутствии у него надежных правовых позиций, какими обладали тевтонские рыцари в Пруссии, делали его уязвимым. По этой причине верховный магистр Герман фон Зальца долгое время не давал согласия на объединение орденов[662], и для сомнений у него были серьезные основания. Папская булла от 12 мая 1237 года, санкционировавшая инкорпорацию Ордена меченосцев, утвердила юрисдикцию епископов в отношении Ливонского ордена[663] и тем самым положила начало их долговременной конфронтации, исход которой во многом зависел от внутренней консолидации ордена и согласованности действий всех его подразделений.
По приезде в Ливонию Герман фон Балк убедился, что наследие Ордена меченосцев было весьма солидным. Оно состояло из довольно большого воинского контингента[664]