Он взял Глинна за локоть и повёл его в направлении каменных лавок у дальнего края пирамиды.
МакФарлэйн уселся на скамейку, напротив Ллойда и Глинна. Здесь, в тени пирамиды, было прохладно.
Ллойд указал на тонкую папку подмышкой у Глинна.
— Это всё, что я получил за миллион долларов?
Глинн не стал отвечать прямо; он изучал пирамиду.
— Какой высоты она достигнет в конце концов? — Спросил он.
— Семьдесят семь футов, — гордо ответил Ллойд. — Это гробница фараона Старого царства, Хефрета II. Ничтожный правитель во всех смыслах этого слова — бедный ребёнок умер в тринадцать лет. Конечно, я хотел пирамиду побольше. Но это — единственная пирамида вне долины Нила.
— А основание, каких оно размеров?
— Сто сорок футов с каждой стороны.
Глинн мгновение помолчал, его глаза затуманились.
— Забавное совпадение, — сказал он.
— Совпадение?
Глаза Глинна вернулись к Ллойду.
— Мы заново проанализировали данные по вашему метеориту. Полагаем, его вес близок к десяти тысячам тонн. Такой же, как и у вашей пирамиды. Основываясь на данных по обычным железо-никелевым метеоритам, ваш камень будет около сорока футов диаметром.
— Замечательно! Чем крупнее, тем лучше.
— Передвинуть метеорит будет чем-то наподобие передвижения этой вашей пирамиды. Только не блок за блоком, а всё вместе.
— Ну и?
— К примеру, возьмём Эйфелеву башню, — сказал Глинн.
— Даже думать о ней не хочу. Потрясающая уродина.
— Эйфелева башня весит около пяти тысяч тонн.
Ллойд посмотрел на него.
— Ракета «Сатурн-5» — самый тяжёлый объект на земле, когда-либо передвинутый с места на место людьми — весит три тысячи тонн. Передвинуть ваш метеорит, господин Ллойд, будет чем-то вроде того, как передвинуть две Эйфелевых башни. Или три ракеты «Сатурн-5».
— Что вы хотите сказать? — Спросил Ллойд.
— Я хочу сказать, что десять тысяч тонн, если вы об этом хорошенько задумаетесь — это ошеломляющий вес. Двадцать миллионов фунтов. И мы обсуждаем, как перетащить его через половину планеты.
Ллойд ухмыльнулся.
— Самый тяжёлый объект, который передвинуло человечество — мне это нравится. Нельзя и мечтать о чём-либо лучшем, если вам нужна реклама. Но я не вижу, в чём проблема. Если поместить камень на борт судна, можно доставить его по Гудзону прямо сюда — чуть ли не до самого порога.
— Поместить метеорит на борт судна — вот проблема, в особенности те последние пятьдесят футов от побережья — и в трюм. Самый большой подъёмный кран в мире поднимает не более тысячи тонн.
— Ну так постройте пирс и вкатите его на борт.
— У побережья Isla Desolacion глубина достигает двухсот футов лишь в двадцати футах от берега. Поэтому нельзя построить жёсткий пирс. А обычный, плавучий, метеорит утопит.
— Найдите место помельче.
— Мы проверили. Там нет другого места. Фактически, единственная точка, где можно погрузить метеорит — на восточном побережье острова. Между ней и тем местом, где метеорит сейчас, лежит снежное поле. В центре поля снег достигает двухсот футов в глубину. А это значит, что нам придётся двигать скалу вокруг снежного поля, если мы хотим доставить её к кораблю.
Ллойд крякнул.
— Я начинаю смутно догадываться о проблеме. Почему бы не пригнать туда большой корабль, не привязать его к берегу и не вкатить проклятую железку прямо в трюм? Крупнейший супертанкер вмещает полмиллиона тонн нефти. А этого больше чем достаточно.
— Если вы вкатите этот метеорит в трюм, он просто выпадет сквозь дно. Это не нефть, которая удобно распределяет свой вес, когда она заполняет трюм.
— Что означают все эти танцы вокруг да около, а? — Резко спросил Ллойд. — Это прелюдия к отказу?
Глинн покачал головой.
— Отнюдь. Мы согласны взяться за работу.
Ллойд просиял.
— Это ужасно! Так к чему все эти мрачные разговоры?
— Я просто хотел подвести вас к пониманию того, какую огромную работу вы хотите сделать. И к соответственно огромному счёту.
Широкие черты Ллойда сузились.
— Что составляет…?
— Сто пятьдесят миллионов долларов. В том числе фрахт судна.
Лицо Ллойда побледнело.
— Мой Бог! Сто пятьдесят милионов… — Он уронил подбородок на руки. — За скалу весом в десять тысяч тонн. Это составляет…
— Семь долларов пятьдесят центов за фунт, — сказал Глинн.
— Неплохо, — сказал МакФарлэйн. — Если учесть, что сейчас крупные метеориты идут где-то по сто баксов за фунт.
Ллойд посмотрел на него.
— Это так?
МакФарлэйн кивнул.
— В любом случае, — продолжил Глинн. — Из-за необычности этого задания, наше согласие сопровождается двумя условиями.
— Да?
— Первое условие — двойная перестраховка. Как вы увидите в отчёте, наши оценки не слишком консервативны. Но мы чувствуем, что, для абсолютной надёжности операции, следует заложить в бюджет двойную цену.
— Что означает затраты в триста миллионов долларов.
— Нет. Мы полагаем, что всё уложится в сто пятьдесят миллионов, иначе мы не дали бы вам эту цифру. Но, учитывая неизвестные параметры, неполноту данных, и огромный вес метеорита, нам нужно некоторое пространство для маневров.
— Пространство для маневров, — покачал головой Ллойд. — А второе условие?
Глинн вытащил папку из-под мышки и положил его на колено.
— Люк экстренного сброса.
— Что это значит?
— Особый люк, встроенный в дно транспортного судна, чтобы в случае прямой угрозы метеорит можно было выбросить за борт.
Казалось, Ллойд не понимает этих слов.
— Выбросить метеорит за борт?
— Если он каким-то образом сдвинется с места, то может потопить корабль. Если это произойдёт, нам нужно будет иметь возможность от него избавиться, быстро.
Пока Ллойд слушал это объяснение, бледность на его лице сменялась румянцем злости.
— Вы хотите сказать, что при первом же шторме вышвырнете метеорит за борт? Можете об этом забыть.
— Согласно доктору Амира, нашему математику, существует лишь один шанс из пяти тысяч, что это придётся сделать.
МакФарлэйн заговорил.
— Я думал, он платит вам большие баксы из-за того, что вы гарантируете успех. Если метеорит летит за борт в случае шторма, это больше смахивает на неудачу.
Глинн посмотрел на него.
— Наша гарантия в том, что ЭИР никогда не терпит неудачу в своей работе. И эта гарантия совершенно незыблема. Но мы не можем выдать гарантию от действий Бога. Природные системы непредсказуемы в своей основе. Если капризный шторм вдруг выскочит ниоткуда и разобьёт судно, это вовсе не означает, что мы потерпели неудачу.
Ллойд поднялся на ноги.
— Скажу только, что я никогда не позволю сбросить метеорит на дно океана. Поэтому нет никакого смысла в том, чтобы вы делали люк для экстренного сброса. — Он отошёл от них на несколько шагов, а затем остановился лицом к пирамиде, со сложенными на груди руками.
— Это цена, которую придётся заплатить за проект, — сказал Глинн. Он говорил спокойно, но в его голосе слышалась абсолютная убеждённость.
На этот раз Ллойд не ответил ничего. Крупный мужчина покачивал головой, очевидно, испытывая внутреннюю борьбу. Наконец он повернулся к ним.
— Ладно, — сказал он. — Когда мы приступаем?
— Сегодня, если хотите, — Глинн поднялся на ноги и бережно опустил папку на каменную скамью. — В этих материалах обзор приготовлений, которые нам надо будет сделать, вместе с анализом соответствующих затрат. Всё, что нам нужно — ваша отмашка и первый транш на пятьдесят миллионов. Как вы увидите, ЭИР уладит всё остальное.
Ллойд поднял папку.
— Я прочту её перед ланчем.
— Полагаю, вы найдёте содержимое интересным. А сейчас мне пора возвращаться в Нью-Йорк, — Глинн по очереди кивнул двум мужчинам. — Джентльмены, наслаждайтесь вашей пирамидой.
Затем он повернулся, пересёк песочную площадку и растворился в плотной тени, которую отбрасывали клёны.
Эли Глин неподвижно сидел за рулём ничем не примечательного седана о четырёх дверцах. Инстинктивно он припарковал машину под таким углом, чтобы ветровое стекло отсвечивало в нужном направлении и пешеходам было непросто на него смотреть. Он беспристрастно отмечал виды и звуки типичного пригорода на восточном побережье: ухоженные лужайки, старые деревья, отдалённый шум движения на шоссе.
В двух зданиях от него дверь небольшого дома открылась, в дверях появилась женщина. Глинн почти незаметным движением подобрался. Он внимательно наблюдал за тем, как она спускается по крыльцу, останавливается в замешательстве и оборачивается. Но дверь уже захлопнулась Она отвернулась от неё и быстрым шагом направилась в его сторону, с высоко поднятой головой, прямыми плечами, светло-жёлтыми волосами, выжженными полуденным солнцем.
Глинн открыл папку, лежащую на пассажирском сиденье и внимательно изучил фотографию, скрепкой прикреплённую внутри. Да, это она. Глинн опустил папку на заднее сиденье и снова посмотрел в окно. Даже без униформы женщина излучала властность, компетентность и самодисциплину. И ничто в ней не выдавало, насколько трудными оказались для неё последние полтора года. Это хорошо, очень хорошо. Когда она приблизилась, Глинн приоткрыл окно на стороне пассажира: согласно её характеристике, неожиданность давала самую высокую надежду на успех.
— Капитан Бриттон? — Позвал он. — Меня зовут Эли Глинн. Можно с вами поговорить?
Она остановилась. Он заметил, что удивление на её лице уже сменялось любопытством. Не было ни беспокойства, ни страха; лишь спокойная уверенность.
Женщина сделала шаг к машине.
— Я слушаю.
Автоматически Глинн сделал ряд мысленных заметок. Женщина совершенно не пользовалась косметикой и держала свою небольшую, но удобную сумочку плотно прижатой к боку. Высокая, но с прекрасным типом кости. Хотя её лицо было бледным, крошечные морщинки вокруг зелёных глаз да россыпь веснушек показывали, что она провела годы под солнцем и ветром. Её голос был низок.