– Госпожа, – вежливо поклонился северянин, представляясь, – капитан Юктарис. Добро пожаловать на Центральный фронт.
– Княжна Таль-Сорецки, – представилась я в ответ.
Он протянул руку, помогая выбраться из кабины. Я шагнула на металлический порог, и сразу с десяток рук потянулись поддержать и помочь сойти.
– Братцы, ледяная! – прозвучал чей-то возглас и был подхвачен дружным многоголосым эхом.
– Ледяная! – разносилось по лесу, и повсюду я видела широкие улыбки и радостные взгляды измученных войной людей. Они свято верили, что с моим приходом все закончится.
Сглотнула ставшую вязкой слюну, нервно проверила, на месте ли меч. Мне бы их веру. Я до проклятого боюсь и льолдов, и собственный дар, который мне не подчиняется. А вдруг ничего не получится? Вдруг ничего не выйдет? Меня даже ледяной назвать-то нельзя. Всего лишь маленькая девочка, в которой внезапно проснулся дар и которая, по сути, сама ничего не умеет.
Спрыгнула вниз, меня подхватили, не дали упасть. Где-то совсем близко послышались разрывы гранат. Ноги ослабели, страх сковал тело в ледяные тиски, я замерла, не в силах пошевелиться.
Они рядом, нетерпеливо сглатывают голодную слюну, ждут, чтобы разорвать меня на части.
– Опять поперли, твари, – со злостью проговорил кто-то. – И гранат почти не осталось, а без них там делать нечего.
– Ничего, сейчас узнают, почем у нас порох, – пробасили за спиной, и я узнала голос Пальянова.
Признаться. Прямо сейчас признаться, что ничего не умею, и улететь, пока еще не поздно. Я украдкой вытерла вспотевшие ладони:
– Капитан Юктарис, мы привезли гранат. Все, что есть, в вашем распоряжении.
– Балакин, Карасюк, разгрузить! – отдал команду капитан. – Ваша светлость, – повернулся он ко мне, – разрешите проводить.
Разрешаю отправить меня домой к белому бальному платью и веселым беззаботным вечерам, к прогулкам по озеру на лодке и к романтическим пикникам в компании друзей и подруг.
– Буду рада, – вежливо улыбнулась я, – хотя здесь сложно ошибиться направлением. – И кивнула в сторону доносящихся звуков разрывов.
Даже забавно… Смерть дышит нам в лицо, а мы ведем вполне светский разговор, обмениваемся любезностями и улыбками. Странно, не то слово, но, если отступить от привычной вежливости, что останется? Удушающая в своей глупости паника?
Позади нас солдаты споро разгружали самолет, набитый ящиками с гранатами. Здесь же раздавали боеприпасы, и солдаты, получив вожделенные гранаты, спешили вслед за нами.
Все еще бледный после перенесенного полета Хасар уверенно шагал рядом со мной, бережно прижимая к себе сумку с гранатами. С ней он так и не расстался, несмотря на поступавшие предложения помочь понести.
– Смотрю и глазам не верю, вы здесь, – откровенно делился со мной недавними переживаниями капитан. – Я, главное, передаю в штаб: «Где хотите, а ледяную мне достаньте, хоть из-под земли». Они, конечно, отвечают: «Зажрался ты, Юктарис. Где же мы тебе ледяную достанем, когда они из своих гор и носа не кажут? Гранат тебе подкинем, а вот ледяную даже не проси». Но я не отступаю. Да и куда отступать, когда командира убило, зама убило, а за спиной деревни и люди. Вот и вышло, что по старшинству теперь я здесь за главного. Ну а потом уже передали: везунчик ты, Юктарис. Встречай свою ледяную.
Звуки боя стремительно приближались. Навстречу нам попались санитары, бегом несущие на носилках окровавленное тело.
Спокойно, княжна, спокойно. Умереть ты всегда успеешь.
Войска, отступая от льолдов, заняли высокий берег плотно заросшей травой реки, которая неспешно несла свои воды на запад. Здесь они смогли закрепиться по одной простой причине: льолды не владели военными хитростями, раз за разом идя в лобовую атаку и откатываясь под разрывами гранат. Несмотря на всепоглощающую жажду крови, у них сохранилось понятие об уязвимости собственной жизни, и скоро им надоест этот огрызающийся гранатами берег, и они отправятся искать другую, более легкую добычу.
Взгляд споткнулся о лежащее на земле тело. Серая крестьянская рубаха, развороченная грудь. Не все атаки были безуспешными.
– Сколько попаданий они выдерживают? – поинтересовалась я у капитана.
– Пуль хоть с десяток вгони, не упадут. Гранаты вернее будут. Сюда бы пару пушек, да нельзя, своих положим. Больно близко держатся, твари.
При нашем появлении по рядам обороняющихся прокатилось негромкое: «Ледяная», и отпугивающие взрывы гранат стали реже. Солдаты поворачивались в нашу сторону… Ждали.
Я стиснула зубы. У меня все получится. Должно получиться. Как там говорил полковник: упокоить?
Ступила на край обрыва. Подо мной старое русло реки, когда-то густо поросшее тростником, сейчас обезображенное воронками взрывов и вывернутой комьями земли. И трупы. Много трупов в разных позах разбросано по траве, но еще больше я вижу там внизу живых людей.
Если их можно назвать людьми. Я не вглядывалась. Не хочу помнить этот момент до глубокой старости, но глаза невольно выхватили ближних к берегу льолдов, их странные застывшие позы, их медленно разворачивающиеся в мою сторону лица и нелепые, точно принюхивающиеся, движения головой.
Страшный дикий вопль ударил по нервам.
Льолды резко, как по команде, сорвались с места и живой волной устремились к нам.
– А-а-а! – тонко на одной ноте вопил солдат чуть в стороне от нас.
Те, кто покрепче, лишь побелели лицами, а в их руках появились гранаты. Хасар уже давно распаковал сумку и сейчас торопливо распихивал гранаты по карманам, чтобы были под рукой.
Все это я видела боковым зрением. Мозг отказывался воспринимать происходящее, а тело повиноваться. Ноги словно вросли в землю, в груди разливался холод, воздуха не хватало. Я раскрывала рот, забыв, как надо дышать.
Это уже было. И перекошенные лица, по-звериному оскаленные рты и темные провалы глаз без единого проблеска милосердия. Все повторилось, только на этот раз я была одна, без поддержки ледяных.
– Готовсь! – отчетливо разнеслось по цепи. – Без команды не кидать!
– И почему она медлит? – услышала я шепот за спиной. И поняла, что не могу сосредоточиться, что в голове пустота и ни единой мысли.
– Огонь! – гаркнул капитан, я вздрогнула от взрывов, многоголосым эхом взмывающих к небу. И вопль боли взметнулся следом. Жуткой боли, обиды и отчаяния.
Соберись, княжна, ну же! Там внизу те, кто когда-то были людьми. Они не виноваты, что попали в игры некромантов. Там не льолды. Там женщины, мужчины и дети. Еще недавно у каждого была своя обычная жизнь и привычная нам человеческая душа.
Душа. Я уцепилась за это слово, как за соломинку. Сделала маленький шаг вперед. Встала на самом краю, так надо, чтобы видеть всех и каждого. Слезы застилали глаза, я сморгнула их, и они потекли по щекам. Сердце рвалось на части от жалости и боли за тех, кто уже фактически был мертв. Или нет? Где ты, милость Создателя, Создателя, который одним желанием перемещает горы, рождает вселенные и создает из кусочка плоти человека, вдыхая в него свою частицу? Где ты, всепрощающая любовь, которая сносит преграды, заменяя тьму ночи светом дня?
Я не ведала, что привело меня сюда: самонадеянная глупость или желание помочь. Да и не важно это. За свое отвечу сама, но этим внизу помоги. Не допусти…
Не сразу осознала, что вокруг опустилась тишина. Стало так тихо, что слышно было, как невдалеке шуршит сухим камышом ветер.
Льолды стояли не двигаясь, точно ждали чего-то. Я уже без страха или отвращения вглядывалась в их лица, пытаясь найти там что-то новое, что подскажет мне, как действовать дальше. И внезапно осознала, что смотрю на мир будто чужими глазами. Фигуры льолдов расплывались в очертаниях, вокруг них появляется разноцветный ореол. У некоторых он был яркий, насыщенный, у кого-то совсем прозрачный.
Мой взгляд выхватил темное пятно в груди широкоплечего мужчины с густой рыжей бородой. Мысленно я потянулась к нему и поняла, что могу извлечь, выманить наружу темноту, поселившуюся в его теле. Протянула к ней ниточку, дернула. Одно усилие, и я вытащу ее из тела. Но одним мне сегодня не обойтись.
Время растянулось в бесконечность. Льолды, пятна. Я торопилась, мне надо проверить каждого и никого не пропустить. Наконец все готово. Время, отпущенное мне, истекло. Пора.
Тишина лопнула эхом последних отгремевших взрывов, и в руках солдат блестели черными боками новые гранаты, кое-кто отвел руку назад, прицеливаясь метнуть подальше. Для них прошли доли секунды, для меня… как минимум половина вечности.
Противника на берегу больше не было. Льолды один за другим валились как подкошенные на землю, глядя на мир застывшими серыми, черными, голубыми, зелеными, карими глазами.
– Отставить! – скомандовал Юктарис и добавил, обращаясь ко мне: – Мои поздравления, ваша светлость. Отличная работа. Наслышан, что вы, ледяные, ухитряетесь проделывать все без единого выстрела, но вижу впервые.
Я едва понимала, о чем он говорит. Мокрая от пота рубашка неприятно холодила тело, и отвратительное чувство, что я что-то упустила из виду, не проходило.
Он встал, поднимаясь над павшими. Черный плащ, длинные темные волосы собраны в хвост. Наглый взгляд выстрелил в самое сердце, и оно пропустило удар.
– Эй, ледяная! Радуешься? Рано. Мы еще не закончили.
Я смотрела ему в глаза и видела там смерть, и на этот раз мне нечего было ей противопоставить.
Тяжелая пустота внутри меня была недовольна. Она ворчала, что маленькой глупой девочке не стоило тратить столько сил на упокоение, что можно было убить, уничтожить, а не пытаться восстановить справедливость. «Глупо, – вздохнула она и повторила: – Глупо и безрассудно. Всех не пережалеешь, а этот слишком силен для тебя».
Я и сама понимала, что глупо было не вспомнить о некроманте. Ясно же, что льолды не гуляют сами по себе и у них должен быть хозяин. Тот, кто провел ритуал, кто отправил их сюда, на позиции, убивать.
Некромант улыбался. Он видел перед собой молоденькую ледяную, которая едва стояла на ногах от усталости, он читал страх и досаду в моих глазах, и улыбка на его темном от загара лице становилась шире. И сладкий аромат победы уже кружил ему голову.