о роста, и тишину пронзил тонкий крик. Кто-то явно попался.
Пещера, окружающая нас темнота и неприятно-жалобное хныканье в углу. Страшно? Должно быть, я слишком устала, чтобы бояться. Фонарь, правда, подрагивал в руке, и пятно света дергалось, прыгая по камням. Потянулась было за клинком, но Нурея вела себя спокойно, и я не стала хвататься за оружие.
– Так-так, – проговорила ледяная, дойдя до своего творения и оглядывая ловушку. – Ну конечно.
Конечно – кто? Я с любопытством заглянула внутрь. Существо было небольшого роста. Лохматые спутанные волосы, темное рубище на плечах, все в прорехах, серая кожа: бледная и давно немытая. Запах… Я сглотнула, но после той вони эта воспринималась легче.
Существо жалобно заскулило, прикрывая руками голову, и мое сердце сжалось – на коже красовались свежие порезы. Кто-то здорово поработал – на руках от укусов, синяков и порезов почти не осталось живого места.
– Кто это? – спросила я шепотом.
– Слышала о магических орденах?
Слышала ли я о них? Не просто слышала, но даже защищала по ним доклад. Ордена были довольно популярны в прошлом веке. Возникали как грибы – хаотично и плодовито. Каждый мнил себя самым-самым. Свято верил в собственную уникальность, ревностно хранил секреты и пытался привнести в мир добро. Способы привнесения были от безопасно-рассудительных до кровавых с многочисленными жертвами. После парочки крупных катастроф терпение у правителей лопнуло, и большинство орденов кануло в прошлое, не пройдя мимо посещения камеры, виселицы или плахи, в зависимости от милосердия того или иного правителя. Впрочем, некоторые ограничились изгнанием.
– Знаю, конечно.
Луч фонаря Нуреи прошелся по сжавшейся в комок фигурке.
– Этот бедолага – потомок тех несчастных, оставшихся от бывшего ордена Хранителей земли. Не знаю, что именно они собирались сохранить, но в результате одной их волшбы довольно приличный кусок земли превратился в пустыню. После этого орден в полном составе вместе с семьями сослали сюда, в горы. Видимо, потому что камни сложнее испортить. К сожалению, во главе ордена стоял настоящий фанатик, который увел их глубоко под землю. Там они и живут до сих пор. Наружу выбираются единицы. Наши подкармливают их немного, но последнее время они совсем одичали. Ты и сама это видишь.
Я потрясенно молчала. Это человек? Не может быть! Вопросов возникло множество, но я прекрасно понимала их тщетность. Обвинить ледяных в равнодушии к чужой беде? Так не они сослали сюда бывших магов. Не они загнали их в пещеры. Не они заставили людей потерять человеческий облик.
Но это существо, прикрывающее глаза дрожащими пальцами и тихо скулящее, не было ответственным за глупость взрослых.
– Что у него с руками? – спросила я совсем не о том, о чем собиралась.
– Выгнали. Скорее всего, нарушил что-то, вот и поплатился, – равнодушно ответила ледяная, отводя фонарь в сторону.
– И что с ним будет? – Я сжала кулаки.
– А надо ли нам это знать? – спросила Нурея. Она взмахнула рукой, чтобы разрушить ловушку, но я остановила ее. Не знаю, что мною двигало: жалость, желание помочь или радение за правду, но мысль бросить ребенка, пусть и дикого, казалась чудовищной.
– Если его выгнали из племени, – назвать одичавших людей орденом язык не повернулся, – он может погибнуть.
– Может, – согласилась бабушка, и по ее отстраненному голосу было ясно, что мыслями ледяная далеко от судьбы найденыша.
Где-то вдалеке послышался перестук колес. Поезд! Уже близко. И я решилась.
– Я отработаю его содержание, сама буду за ним следить и обучу его сама, – затараторила я, одновременно нагибаясь и подхватывая на руки подземника. Его пальцы больно вцепились мне в плечо, а коленки уперлись в живот. – Тише, тише, – зашептала я, пытаясь успокоить забившегося на моих руках ребенка. К слову сказать, весил он совсем немного, а худой был… Я клятвенно пообещала себе, что откормлю.
Между тем Нурея ничего не ответила, отвернулась и пошла навстречу подъезжающему поезду. Я с трудом удерживала рвущегося в спасительную темноту ребенка. А… была не была. Все равно не брошу.
Дошла до поезда, кивнула ошарашенному появлением еще одного пассажира Чару, ввалилась в вагончик, выгрузила свою беспокойную ношу на скамейку и придавила собой сверху, чтоб не дергался. Вытерла вспотевший лоб. Плечо ныло, на боку точно будет синяк. Всегда знала, что дети – хлопотное приобретение, но не подозревала насколько.
Нурея скептически оглядела обоих, хмыкнула, но возражать не стала, и то хлеб.
Поезд бодро катил по рельсам, и пещеры, обнажив свою самую страшную тайну, не казались мне такими уж загадочными. Сегодняшний визит сдернул покров с их темного нутра, и в данный момент меня больше занимал мой сосед по сиденью, чем окружающий мрак, в котором желтыми бабочками подрагивали фонари.
– Успокойся, – сказала я, пытаясь усадить найденыша рядом с собой, в то время как это чудо норовило сползти на пол. Я ухватила его за талию, подтянула к себе, и острые зубы сомкнулись на моем запястье. От неожиданности я зашипела, придавила его за шею и прошептала: – Я ведь тоже укусить могу.
Найденыш нехотя выпустил мою руку. Кожа заныла, но я запретила себе думать об укусе, о грязи и прочем. Вот приедем домой, надраю дикаря до блеска, тогда и поговорим. Тем более что мою речь он понимает.
– Я все думала, – неожиданно произнесла Нурея, наблюдая за нашей возней, – как тебя лучше будет отучить от южной несдержанности и привить терпение, но, похоже, ты меня опередила.
Мы с Диком (не мудрствуя, я решила сократить дикого до Дика) замерли, переваривая сказанное. Дик, естественно, мало понял, ну а я… Иллюзий относительно найденыша я не питала. Так что не думаю, что воспитание Дика привьет мне терпение или хладнокровие, скорее, в ближайшее время мне грозят сорванные связки, покусанные руки и синяки по всему телу.
Внутренний голос уже тонко намекал на собственную глупость, но я велела ему заткнуться. Представила, как еду домой, мучаясь мыслями о брошенном на произвол судьбы дикаре… Справлюсь. В конце концов, это всего лишь маленький мальчик, а я взрослая и к тому же женщина. Воспитывают же некоторые по пять детей.
Хм, кстати о воспитании. Я нащупала на поясе мешочек с пирожками. Развязала. Рядом шумно засопели и сглотнули слюну.
– Ешь, – протянула один.
Тот мгновенно исчез по рту мальчика. За ним последовал второй, третий, пока мешочек не опустел. После еды Дик притулился рядом, смирившись с необходимостью сидеть на чем-то ином, нежели пол. Я победно улыбнулась. На первое время подход найден, а дальше посмотрим.
Вдали посветлело. Дик притих, жадно втягивая носом непривычно свежий воздух.
– Повяжи ему на глаза. – Нурея подала свой шарф. – Ослепнуть может.
Я обругала себя – расслабилась, а о том, что вряд ли покидавшему раньше пещеры ребенку солнце вредно, забыла.
Сначала показала Дику шарф, дала пощупать, затем дотронулась до начинающих слезиться глазенок, которые поблескивали из-под свисающих на лицо косм.
– Это защитит их.
Ребенок нерешительно вертел в руках шарф, а мы уже вкатывались в полосу света. Я быстро вытащила шарф из его грязных пальцев, повязала на глаза и легонько ударила его по рукам, чтобы не тянулся снять.
– Потерпишь, – прикрикнула строго.
К моему глубочайшему удивлению, Дик послушался и замер на сиденье. Скорее всего, он был ошарашен быстрой сменой судьбы, а главное, слепящим солнцем, ударившим по глазам. Дик зашипел от боли, по щекам побежали дорожки слез.
– Держи. – Нурея протянула два кусочка льда, которые сотворила прямо из воздуха.
Я приложила их поверх шарфа, и Дик вцепился в мои руки своими грязными пальчиками, но брыкаться не стал. На душе потеплело. Похоже, он понял, что я не собираюсь причинять ему вред.
Поезд мягко затормозил, я подхватила Дика на руки и вышла на платформу. Мальчик уткнулся лицом мне в плечо и сопел. Мельком подумала, что на плечах наверняка останутся синяки от его пальцев.
Странное дело, меня должен был потрясти факт нахождения проклятого в одной из пещер, да еще вполне здравствующего, хоть и заключенного в кокон, как и осознание своей дальнейшей судьбы, тесно связанной с охраной этой твари. Ладно бы просто сторожить, так еще и отгонять всяких нелюдей, лезущих туда, словно им там медом намазано. Однако все эти переживания смазались, отступили на задний план перед лицом насущной проблемы, напряженно сопящей в ухо.
Проклятый остался в пещере, а Дик здесь, у меня на руках – голодный, грязный и совсем не цивилизованный ребенок. Мой ребенок.
– Вернулись!
Радостный вопль потряс двор, и по ступеням крыльца сбежала Лазарита. За ней высыпали остальные.
– Ой, а кто это? – уточнила кузина, с удивлением рассматривая мою ношу.
– Не видишь? Подземник, – презрительно дернула уголком рта Чарина и добавила насмешливо: – Дикая дикого привезла.
Я прикусила губу, отчаянно жалея, что меня хорошо воспитали и я не могу просто так пойти и отхлестать ее по щекам.
– Чарина! – повысила голос бабушка и устало проговорила: – Кто-то засиделся дома. Завтра отправишься на внутренний патруль.
– Но… – вскинулась ледяная.
– Лазарита уступит тебе свою очередь, так ведь? – обманчиво ласково спросила Нурея, и кузина послушно кивнула.
Чарина кинула на меня многообещающий взгляд и ушла в дом. Поздравляю, княжна. Один враг у тебя уже есть. Думать о вечере не хотелось. Не явиться на бой я не могла, так что… будь что будет.
– Тебе помочь?
Ко мне шагнул ледяной «принц», и в голову сразу полезли дурные мысли о том, как я выгляжу после пещер, да еще и с грязным оборвышем на руках. Услышав чужую речь, оборвыш сильнее вцепился в мои плечи, явно не желая, чтобы кто-то другой носил его на руках.
Я покачала головой:
– Нет, спасибо.
– Нас вчера не представили. – «Принц» словно не заметил моего отказа и продолжал лучезарно улыбаться. – Меня зовут Лайз, я близкий друг семьи Сорецки.