– Айрин, мы продолжим обучение, как только разберемся, что произошло. Пока, сама понимаешь, ты остаешься здесь. И мне приятно, что о тебе есть кому позаботиться. – Ее взгляд в сторону Тореса был понятен без слов, однако продолжение мне не понравилось: – Но, несмотря на незаконченность обучения, Лайз – страж. Твой страж. Отныне вы двое – одно целое, а получится из вас боевая пара или нет, разберемся, когда все закончится.
Когда… мне бы уверенность бабушки. Внутри росла паника, и я давно уже заменила про себя утверждающее «когда» на осторожное «если».
– Я провожу, – встал из-за стола Торес.
Глухо под окнами затарахтел грузовик. Послышались голоса, перекличка. Проживающие здесь гвардейцы собрались во дворе, остальные, видимо, прибудут на платформу прямиком из деревни. За ними придет какой-нибудь особый состав, и отправятся они…
– Спорим, что тревога – очередная выдумка Аны-мечницы? – проворчала Лазарита.
– Кто это? – спросила я, выныривая из раздумий.
– Командующая, – чуть помедлив, словно нехотя пояснила кузина. – Наши от нее все стонут. И то ей не так, и это не этак. Погонит в ночь по горам, да под дождем, а попробуй опоздать к месту сбора, так сразу орать: «Вы ледяные или продажные девки? А ну, марш домой, к мамкам под юбки. Развели детский сад вместо армии», – скопировала она чужую интонацию и добавила с обидой: – И ведь никто не просит лезть с проверками в учебную часть. Нет же… каждый месяц наведывается, – закончила она с тяжелым вздохом.
Я внимательно посмотрела на Лазариту. Кузина было явно не в восторге от того, что ее оставили дома. Глупая! Я на секунду представила, как ухожу в ночь, зная, что темнота скрывает в себе так много, и так мало из этого доступно увидеть, почувствовать, предугадать…
Почему-то не верилось, что ради пустой проверки взрослый человек может поставить на уши всю страну. Ну не настолько они здесь сумасшедшие, или как раз настолько?
Я запуталась от всех этих «может или нет» и поняла, что оставаться за столом не в силах. Надо что-то делать, куда-то бежать, за мечами сходить, в конце концов.
Паникуете, княжна? А может, трусите?
– Ты что думаешь, Сет? – повернулась Лазарита к младшему Акерси.
Тот пожал плечами:
– Даже если это учебная тревога, надо что-то делать. Глупо сидеть и ждать, пока вернутся старшие и объявят об окончании учений.
– Глупо, – согласилась Лазарита, – но и тащиться в убежище вместе с детьми – еще глупее. Вечно они… – она помолчала, подбирая нужное слово, – перестраховываются. А тебе разве не надо возвращаться к своим?
– Надо, – так же флегматично пожал плечами лекарь, – утром отправлюсь, если ничего не изменится.
Поздний вечер, огонь в камине, постреливающий сучковатым поленом, давно остывший чай и медленно оплывающее в серебряных тарелочках мороженое.
Торес во дворе провожал остальных, и мне было неуютно и тоскливо без него, особенно сейчас. Хотелось услышать его спокойный голос, уловить ободряющую улыбку и понять – все будет хорошо.
Только откуда это жуткое чувство надвигающейся катастрофы?
Я встала, и стул, дернувшись, проскрежетал ножками по полу. Подошла к окну, распахивая настежь створку. Вдохнула полной грудью холодный, с легким привкусом надвигающейся зимы воздух и поняла, что пахнет он не только стужей и снегом. Едва ощутимо сладковатая вонь коснулась ноздрей и, словно испугавшись, исчезла.
– Это не учебная тревога, – сказала я, вглядываясь в ночь.
Окна столовой выходили на озеро, и темная вода еще не была рассечена надвое лунной дорожкой, но первые звезды уже дрожали на черном небе.
Пророкотали моторы, заплясали фары по дороге. Одна пара, две, три. Машины везли на станцию тех, кого подняла в ружье тревога… Их, но не меня. Странное чувство оставленного за ненадобностью саквояжа. Бросили, не пригодилась. Ни на что не пригодилась, кроме как утирать носы детям.
И сама же себя одернула: дурочка, ну какая из тебя ледяная? Думаешь, если дар подчинила, так все можешь? Если силу в себе почувствовала, так вперед – на передовую? Меч в руки – и крошить врага в капусту? Глупость… несусветная глупость. Но детская обида и не думала проходить.
Чернильным пятном темнело озеро, затаившись под острыми взглядами звезд. Где-то там, за хребтом, быть может, решалась судьба мира, а я здесь дуюсь, что меня не взяли, и при этом отчаянно боюсь, что моя помощь потребуется. Нормальная противоречивая позиция новоиспеченной ледяной.
– Что ты сказала? – переспросила у меня Лазарита.
– Она сказала, что любая тревога может оказаться боевой, – донеслось от порога. В комнату шагнул Лайз, и мне бросилось в глаза его полное боевое облачение. Два меча, ножны и пояс с ремнями, идущими крест-накрест на груди. На поясе кроме ножа были видны крюки, веревки и масса других полезных вещей.
Ледяной дошел до стола, налил себе стакан воды, осушил его залпом.
Я с жадным любопытством рассматривала спину Лайза. До этого мне не доводилось видеть странного, но весьма удобного простроченного мешка с несколькими отделениями. Под ним проходили ножны с мечами. Отлично придумано, что и говорить. Главное – освобождает руки, и мечи при подъеме не цепляются за скалы.
Создатель, о чем я только думаю. Какие скалы, какие мечи?!
– Почему вы еще не готовы? – резко спросил Лайз. – Приказ был собраться и принимать охрану убежища.
Лазарита закатила глаза и по-детски надула губы.
– Убежище… да оно так запрятано и замаскировано, годами можно искать. К тому же там точно будут, – принялась загибать пальцы кузина, – Марриса, она опять в положении, и тревога не для нее. Льерана – еще кормит грудью, тоже останется, ну и хромая Фатигара. Три ледяные, пять стражей. Мы-то куда? К детям?
– А хоть бы и к детям! – разозлился Лайз. – Беременная, хромая и с грудным младенцем. Целая армия, не находишь?
Лазарита побледнела, потом покраснела, открыла было рот, но тут поднялся Хасар и спокойно проговорил, глядя куда-то за спину ледяной:
– Я за оружием. С ним спокойнее.
Лайз одобрительно кивнул.
– Я с тобой, – вставая из-за стола, сказала я. – Заодно проследим, чтобы Дик уехал с Шарном. Ему-то уж точно надо к детям.
Глава 35Героями не рождаются
Когда я вошла в свою комнату, две горничные без суеты, но быстро одевали сонного Дика. Я присела на корточки, заглянула в черные глаза ребенка. Хотелось сказать что-то хорошее, ободряющее, но в горле внезапно образовался ком, мешающий говорить, и я просто прижала Дика к себе, ткнувшись губами в щеку. Затем откашлялась и отстранилась.
– Береги себя, милый. – Дик смотрел на меня по-взрослому серьезным взглядом. – Мы скоро увидимся, не переживай. А сейчас тебя ждет поездка на машине в одно очень интересное место, где будет много детей. – Я улыбнулась, пытаясь приободрить напрягшегося Дика, но тот мне явно не поверил, впрочем, и протестовать не стал, позволив увести себя вниз.
Мечи привычно легли в руки, волной нахлынули воспоминания, но я уже научилась отгонять их прочь. Теперь перевязь. Ремни крест-накрест на груди, сухо щелкнула пряжка. Я засомневалась, брать ли все остальное, но обозвала себя паникершей и пошла в столовую.
Дом стремительно пустел. Во дворе тарахтел мотором грузовик Шарна, на лестнице слышался громкий голос Спирфеи. Кажется, она кого-то отчитывала за медлительность. Вот уж кто точно не сомневался, уезжать в убежище или нет. Сорвалась из-за стола вместе с мужем.
– Айрин. – От этого голоса внутри все всколыхнулось, а сердце затрепетало, и сладкая истома разлилась по телу.
– Торес. – Я протянула руку, касаясь его лица, – ледяной стоял на нижней ступеньке, и наши лица оказались на одном уровне.
Он перехватил мою руку:
– Айрин, прости, не время. Шарн сейчас везет первую партию, затем вернется за нами и остальными. Надо приготовиться. Может, наведаемся в оружейную?
– Отличная идея. – Голос Лайза окатил лютым холодом, я едва сдержалась, чтобы не передернуть плечами от зябкой дрожи. – Следуйте за мной.
Мы успели пройти половину галереи, когда западную часть окон озарила яркая вспышка, следом по долине прокатился рокочущий грохот. Стекла отчаянно задребезжали, грозя осыпаться сотнями осколков.
Мужчины синхронно присели, я осталась стоять, не в силах отвести взгляд от уцелевших окон, но за ними уже царила тьма, и ничего не было видно.
– Что это? – выдохнула я.
– Боюсь, это был тоннель, – сумрачно отозвался Торес, выпрямляясь. Мечи он уже держал в руках.
– Южный проход, – уточнил Лайз, тоже извлекая мечи из ножен.
– Южный? – повторила я, глядя в окно, как будто там можно было найти подсказку. Ноги стали ватными, а руки заледенели. И внезапно мне стало ясно – мир изменился. Вот прямо сейчас, в одно мгновение перестав существовать. На нас стремительно накатывала волна перемен. Выживем или будем погребены под ней, во многом зависит от нас самих.
– Путь в столицу завален. – Торес устремил на меня тревожный взгляд.
Завален – прозвучало приговором, но думать о плохом не хотелось. Нурея не так проста, чтобы позволить кучке камней прикончить себя. С другой стороны, если завал не единственный…
И словно в подтверждение моих мыслей слева и справа донеслись далекие глухие хлопки, будто на детском празднике лопнули надувные шары.
– Они взрывают тоннели, – севшим голосом произнес Лайз.
Темнота за окном вдруг показалась нестерпимо страшной. Она насмешливо перебирала тени, отражая невинную картинку – размытые силуэты, дрожащие огоньки ламп, только я знала – это ложь. Мира, в котором мы трое имеем право стоять и смотреть в окно, больше не существует.
Задохнувшись от накатившего страха, я круто развернулась и зашагала вниз, в оружейную. Там не было окон, и там было оружие.
Ледяные молча шли рядом, и я была благодарна им за молчание. Потому что, услышав даже самый простой вопрос, я была готова завизжать от ужаса, порожденного осознанием того, что сейчас может происходить или уже произошло. Нет, не думать об этом. Просто жить, просто делать то, что должна. А ругаться и отчаиваться буду потом, когда… все станет настолько плохо, что ничто другое не поможет.