«Зачем?»
– Айрин, там гибнут твои сестры. Им нужна твоя помощь!
«Сестры? Моя сестра уже погибла, а все остальное не важно». Я отвернулась – почему-то при взгляде в голубые глаза у меня начинала болеть голова и ныло в груди.
Лайз тряс меня, звал по имени, а затем прижал к себе и впился в губы жадным поцелуем.
– Люблю тебя, – пробормотал он, отрываясь от губ, – люблю больше жизни. Слышишь?
Его слова протекли сквозь меня как вода, не оставляя никакого следа.
– Айрин, любовь моя, не сдавайся, борись! Уйдешь ты, уйду следом!
Грудь пекло, мне было больно и неуютно. Все, что мне нужно – это покой. Упасть, все равно где, заснуть и не думать ни о чем.
– Айрин! – Оглушительная пощечина прилетела слева, голова мотнулась следом, в ушах зазвенело, а рот наполнился вкусом крови.
– Уйди, – прошептала еле слышно.
– Никогда. – Упрямец стиснул меня так, что едва не хрустнули ребра, я почувствовала горячее дыхание на своем лице. Он осторожно поцеловал мою разбитую губу и прошептал что-то утешительное. От ледяного шло тепло – неудобное, болезненное, но тепло. И я не стала отстраняться, прижалась к нему крепче.
Поцелуй давно уже утратил свою легкость, я почувствовала, как кровь заструилась по венам. Страсть лавой вскипела между нами. Она пылала невидимым пламенем, и даже воздух стал теплее.
Я задыхалась. Сердце оглушительно стучало в груди, в животе творилось несусветное, а в голове не было ни одной приличной мысли. Руки Лайза гуляли по моей спине, спустились ниже, и с моих губ сорвался стон.
Кажется, мне стало жаль, что рядом нет кровати или чего-то похожего.
Когда мы оторвались друг от друга, Лайз огляделся по сторонам – похоже, не я одна мечтала о кровати, – наткнулся взглядом на рыжего и пробормотал:
– Убираемся отсюда.
Я пошла за ним, чувствуя, как жизнь вновь заиграла красками. Еще бы эти краски не были такими… гм, чувственными.
Пять минут – и столько проблем на мою голову. Умеете вы, страж, испортить репутацию. И как мне вести себя? Как будто ничего не было? Сняли проклятие, и все.
Только почему при мысли о поцелуе, точнее, поцелуях щеки начинают жарко пылать, губы саднят сильнее, а в животе разливается приятное напряжение?
Лукавите, княжна, если рассчитываете все забыть и вернуться к прежним отношениям.
Я потрогала распухшие губы, поморщилась.
– Бить было обязательно? – спросила с обидой, глядя в спину ледяного.
– Необходимо, – незамедлительно отозвался тот.
Ясно. О поцелуях можно не спрашивать. Ответ будет таким же.
– Что это вообще было? – с досадой уточнила я. С досадой на себя, конечно. Женщина несет равную ответственность за отношения с мужчиной. Так что… нечего злиться только на Лайза.
– Темное проклятие, – медленно, словно нехотя ответил Лайз, – довольно сильное и… Не вини себя, тебя к такому не готовили. Против него нужна особая защита.
Особая защита… кажется, я нашла на ком сорвать злость, но предки чуть ли не хором отозвались, что слышали о подобном, но на себе ни разу не испытывали, а потому помочь не могли.
И почему мне хочется прямо сейчас оказаться в самом пекле боя и хорошенько кому-нибудь врезать несколько раз? Зачем, спрашивается, я, глупая, раньше боялась драк? Это же так здорово! Не нужно ломать голову над такими сложными вещами, как собственное предательство по отношению к жениху, не нужно гадать, почему мне вдруг стал небезразличен идущий впереди страж и отчего меня тянет к нему. Что кроме неприличного по своей сути желания я к нему испытываю?
– Э-э-э… спасибо, – наконец выдала я, не отрывая глаз от спины Лайза.
– Это мой долг, – легко отозвался страж.
Мне оставалось только позавидовать. Вот он точно не испытывает никаких мук совести.
Хочу в бой. Немедленно.
Глава 37Больше жизни, сильнее смерти
Еще вкатываясь на деревянных салазках в пещеру, Лазарита почти мгновенно ощутила чужое присутствие, а затем и увидела… Приспешники проклятого, растянувшись цепочкой, выходили из бокового прохода. Авангард отряда уже достиг центра зала и невольно замедлил шаг, пытаясь понять, куда двигаться дальше – выбор из нескольких коридоров сбивал их с толку, а арьергард еще подтягивался, и было непонятно, сколько людей и нелюдей направляется к рубежам.
Много! Екнуло радостно сердце.
Много! Тревожная морщинка легла на лоб.
Слишком много для одной, нет, все-таки двоих. Ее пальцы сжали рукояти мечей.
Решение пришло мгновенно. Пока их не заметили, Лазарита не стала тормозить, молясь про себя, чтобы южанин не испугался и не выдал их в последний момент.
Но все обошлось. Тихо шелестел лед под днищем салазок, мимо проносились покрытые влагой колонны Зала встречи. Она помнила из рассказов, что на строительство этого гигантского сооружения потратили больше десяти лет. Сюда вело много путей, одно время семьи использовали зал для тайных встреч, пока не было отстроено здание Совета в столице.
Сейчас хмурый и почти всегда пустынный зал был наполнен звуками: шаркали льолды, тяжело ступал странный человек-гора, возвышаясь над всеми на три головы, крались люди, с тревогой осматриваясь по сторонам. Пустое пространство заставляло их нервничать, лишь льолды были по-своему спокойны. Их могла возбудить разве что свежая кровь, а в пещерах пахло пылью и мерзлой водой.
Внезапно раздались тревожные крики – в отряде заметили движение, и сразу несколько заклинаний полетело в стремительно приближающийся объект. Салазки подпрыгнули, перевернулись и, скользя на боку, подкатили к отряду. Люди шарахнулись, пропуская их. Салазки гулко стукнулись о стену, перевернулись еще раз и застыли кверху днищем. Они были пусты.
– Какого… – вымолвил высокий мужчина в военной форме, но закончить не успел.
Ожила тень от ближайшего столба, и оттуда ударило холодом, а следом за волной дикого мороза выступила женская фигура. Потусторонним светом блеснули голубые глаза, белые волосы казались седыми, и фиолетовыми тенями на них ложились отблески от светящихся клинков в руках. Мужчина ощутил, как иррациональный страх окутывает сознание.
– Ведьма! – выговорил он, сплевывая на пол. Выругался, полегчало, и уже спокойно он поднял руку, облекая энергию в форму заклинания.
Сбоку застучали выстрелы. Военный удивленно нахмурился. Стражи обычно не жаловали огнестрел, неужели разведчики ошиблись? Впрочем, это уже не важно. Ведьма одна, как и страж. Этих двоих они сомнут за пару минут.
Она знала, время работает против нее. Через минуту-другую враг справится с растерянностью и огрызнется по-настоящему.
Во рту стремительно пересохло. От сосредоточенности и попытки делать несколько дел одновременно: атаковать, наращивать защиту, вычленять поводырей, отслеживать смешную, но иногда эффективную стрельбу Хасара, анализировать и просчитывать дальнейшие ходы – заломило затылок. Вот когда она действительно пожалела, что у нее нет хотя бы одного стража под боком.
Хасар старался, работал, но по-своему, как южанин. Пули рвали льолдов, даже не сбивая их с ног. А человеку-горе они вообще были как комариные укусы, впрочем, его и магия не брала. Принимала как родного. Лазарита не стала ломать себе голову над причиной такой странности, мало ли аномалий среди темных, а сосредоточилась на главном: сломать защиту и выбить некромантов. Льолды, потеряв поводырей, станут легкой добычей. Пока же нежить вяло отстреливалась, крепко сидя на поводке.
Их было четверо, смердящих гнилью и смертью. Что-то предупреждающе крикнул Хасар, она кинула встревоженный взгляд налево – в зал входил еще один человек-гора, рядом с ним отчетливо ощущались некромант и маг.
«Кажется, все в сборе, пора начинать», – мелькнула горькая мысль. И уверенность рождалась внутри, придавая сил совершить задуманное.
За спиной слабо ощущался родной огонек. Ее сестренка, милая, смешная и любимая. Нельзя допустить, чтобы она погибла. Слишком неравным выходит бой даже для двух ледяных и одного стража, пусть и с поддержкой еще пары мечей и револьверов.
Принятое решение жгло изнутри, торопило – тянуть время нельзя, еще немного – и ты упустишь возможность. И так арьергард отряда скорее всего успеет уйти.
– Отсекай! – не глядя и подгадав под паузу между выстрелами, негромко крикнула она и показала рукой направление удара.
Удивительно, но он ее понял. Стащил мешок с плеч, дальше Лазарита смотреть не стала – некогда. Ледник легко отозвался на зов, глыбы вспучились, взорвались, перекрывая выходы из зала, заставляя незваных гостей шарахнуться прочь от коридоров.
Согнать как можно больше тварей в центр, чтобы никто не ушел.
Теперь самое трудное – открыться. Полностью снять с себя защиту.
– Давай! – скомандовала она Хасару, прикрывая глаза. И содрогнулась от боли. Ее как будто опустили в котел с кипящими нечистотами. От жуткой вони скрутило желудок, кожа горела, а рвотные позывы перехватывали горло.
Разрывы гранат прозвучали странно глухо, да и остальные звуки боя стихли, заглушенные разлившейся вокруг вонью.
С трудом, медленно – каждый вздох словно рождение заново – она направила силу в камень. Тот поддавался неохотно, откликаясь раздражающе долго, и наконец, когда ледяная уже потеряла надежду, взорвался вспышкой света, разом забирая всю силу без остатка.
И тело стало легким, невесомым, даже боль ушла. Сознание наполнили гордость и удовлетворение от хорошо выполненной работы.
Смогла, справилась.
Рядом угрожающе трещал камень, ставший внезапно хрупким и текучим, как речной песок. Гулко бумкнул сорвавшийся сверху кусок скалы, разлетаясь на тысячи мелких осколков. У нее даже сил не осталось, чтобы поставить щит. Кожу на лице обожгло, по лбу потекло что-то теплое – кровь.
Пол затрясся в лихорадке, икая от падающих сверху глыб. Голубым крошевом взметнулись рваные раны на льду, сбоку медленно заваливалась колонна. И на фоне творящегося светопреставления сладкой музыкой звучали крики врагов.