Смерть надо встречать глаза в глаза, и Лазарита смотрела на опасно наклонившуюся колонну, на выбиваемые фонтанчики льда, на рушащийся потолок. Смотрела с чувством полного удовлетворения.
Рядом возник Хасар, и его слова заглушил треск падающей колонны.
Лазарита хотела крикнуть: «Беги!», хотя на самом деле бежать было уже бесполезно, и этот дурак совершил полнейшую глупость, вернувшись за ней.
Но южанин с чего-то решил, что данный участок зала не подходит для смерти, иначе зачем ему подхватывать ледяную на руки, забрасывать на плечо и обезумевшим зайцем скакать по залу.
– Идиот! – простонала она, подпрыгивая на жестком плече и рискуя остаться без языка. Рядом падали настоящие гиганты, осколки больно били по телу, кожу жгло, но хуже было другое – южанин никак не мог успокоиться и умереть, как подобает мужчине.
Она успела проклясть тот момент, когда, поддавшись непонятному чувству, связалась с Хасаром. Потом до нее дошло: сын южных степей просто боится смерти. Мелькнула мысль – прикончить его самой, но она была так слаба, да и прыгая на плече, не дотянуться до кинжала, а мечи… Она вспомнила обжигающую боль в ладонях. Мечей больше не было.
Но эту пытку надо прекращать. Быть может, если спасти южанина, он бросит ее и даст умереть?
Она с трудом приподнялась, оглянулась, чтобы сориентироваться, куда несет этого безумца, и прохрипела ему в ухо:
– Бери левее.
Ей внезапно стало любопытно, насколько сильна удача Хасара. Жив же до сих пор, может, ему и дальше будет везти, и щель, которую она обнаружила пару лет назад во время Ледяных игр, еще не завалило камнями.
Повезло. Лазарита уже устала удивляться и упрямству южанина, и его наглости, и трусости. Видать, сам проклятый помогает.
Щель была узкой, невысокой, но, главное, она выходила в один из коридоров, паутиной окружающих зал. Лазариту аккуратно и бережно пронесли по проходу, пусть самому Хасару пришлось нелегко: бугристые стены больно стирали кожу на плечах, но он, стиснув зубы, нес свою драгоценную ношу так, чтобы не причинять лишний раз девушке боль.
Вынес. И в первой же пещере опустил на пол. Выдохнул, утирая выступившие капли пота на лбу. Потрогал рану на щеке, недовольно поморщился – зацепило. Но тут же отбросил мысли о себе, склонившись над ледяной.
Бледная, кожа белее мела, зрачки неестественно расширены, редкое, едва заметное дыхание, на лбу крупный порез и наливается синевой шишка. Впрочем, шишки и синяки ерунда, заживут, гораздо больше его беспокоили заострившиеся черты лица и холодная кожа девушки. Ледяная выглядела слабее ребенка, и эта беспомощность надрывала ему сердце, вместе с тем вызывая злость. Эта… упрямая ослица твердо решила уйти сегодня за солнцем, как будто можно самому ставить точку в жизни.
Жизнь – величайший дар Трехликого. И обязанность каждого бороться за него до последнего вздоха. Жертвовать собой ради спасения других – подвиг, но если есть шанс при этом остаться в живых, то почему бы им не воспользоваться?
Он снова вспомнил застывшую ледяную, такую хрупкую среди взрывающихся глыб. Такую хрупкую и… такую глупую в своем упрямстве умереть. Впрочем, его желания жить хватит на них обоих.
Внезапно раздавшийся шорох заставил его насторожиться и прислушаться. Сомнений не было – кто-то двигался по проходу к пещере. Захотелось выругаться и сплюнуть: принесла нелегкая, но он сдержался, задавив эмоции. Не мужское это дело – впадать в истерики. А гостей… встретим. Сколько бы их там ни принесло.
Лазарита пошевелилась, пытаясь сесть удобнее. Хасар дернулся помочь, и его будто в прорубь окунули – столько ненависти было во взгляде ледяной. Ненависти и обвинений.
Что же… он готов и к этому. Его ошибка – ему исправлять. Жаль, патроны закончились, как, впрочем, и гранаты. Отвратительное чувство – ну словно голый без оружия. Придется встречать гостей верным мечом, да острием последнего оставшегося при нем ножа.
Первого, припорошенного пылью мужика с висящей плетью рукой он пропустил, отправив следом нож. Тот закачался в затылочной впадине, мужик запнулся, рыкнул по-звериному и начал медленно разворачиваться в его сторону.
Чавкнул меч, вонзаясь в грудь следующему. Хасар бросил мимолетный взгляд на первого и мигом сориентировался, снеся голову второму гостю. Нежить! Такой только голову отсекать, простой порез лишь разозлит. Нож жалко – зря пропал.
Рычащий уже примеривался, с какой стороны откусить от него кусок мяса, и Хасар мощным ударом ноги в грудь отправил его в полет по пещере. Льолд со всего размаху ударился спиной и затылком об камень, лезвие ножа прошило горло насквозь, показавшись под подбородком. Льолд захрипел, роняя розовую от крови слюну, но сдохнуть не спешил. Он завозился, пытаясь встать, однако добить тварь Хасар уже не успевал – из прохода ударило душно-зеленой волной тумана, и он отшатнулся, пропуская темную ворожбу перед собой.
А вот и сын тьмы – отец смерти пожаловал.
Туман оказался хиленьким, тоненьким ручейком растекся на метр и испарился за пару минут. И тут же из прохода выскочил пехотинец, отпрянул в сторону, уходя от рубящего удара Хасара. В пещере разом стало тесно.
Выглядел маг не слишком впечатляюще: черный плащ, надетый поверх мундира, больше походил на старую тряпку, волосы спутались в воронье гнездо, к тому же он сильно прихрамывал, однако сердце Хасара заледенело – отец смерти не был простым противником, да и отступать было некуда – за спиной беспомощная женщина, которую он обязан защитить.
Следом шагнул еще один льолд – рослый вояка в форме пехоты. Сукно потемнело от пыли, нескольких пуговиц не хватало, на лице красовался здоровенный синяк, а глаза пылали алой жаждой крови.
Трое, точнее, два с половиной против одного. Скверный расклад, впрочем, бывало и хуже. Да и разве не за этим он подался к ледяным? Перед мысленным взором промелькнула картинка разоренной деревни, дым пожарищ, курящийся над остатками хижин. И память вернула в сердце чувство беспомощной ярости увозимого торговым караваном подростка.
Он холодно улыбнулся, приветствуя старого врага, ярость давно уже перегорела в глубокую ненависть, и… удивленно вскинул брови: меч отозвался знакомым теплом. Древние письмена потекли алым по поверхности лезвия, и кожу защипало, как бывало во времена его обучения.
– Пес, – прошипел некромант и ринулся в атаку.
«Последний из Псов», – мысленно поправил его Хасар, принимая удар черного, истекающего тьмой меча.
Трое против одного… Лазарита сидела, прислонившись к стене, и наблюдала, как Хасар – и откуда только такие идиоты берутся? – пытался переиграть смерть. Просто поразительно, насколько сильна жажда жизни у некоторых. Она еще только обдумывала эту мысль, а рука уже сама тянулась за кинжалом. Сил для одного удара должно хватить. Неужели страх смерти заразен?
Некромант криво усмехнулся, оглядывая пещеру, и Лазарита приготовилась к броску – если не убить, так хоть отвлечь. А этот… ненормальный вместо того, чтобы драться с льолдами, выступил вперед. Глупо! Как будто не понимает, что шансов против мага у него нет. Никаких.
Лазарита уже даже замахнулась, как вдруг меч южанина полыхнул алым. По лезвию кровавой вязью побежали руны, а некромант ощутимо скис лицом. Он буквально выплюнул короткое слово на чужом языке, и девушка застонала от бессилия, видя, как в руке у некроманта возник черный, дрожащий от окутывающей его мглы меч.
И в следующее мгновение оба меча схлестнулись, а по пещере закрутились вихрем двое бойцов.
Льолды, как по команде, переместились к стене и стояли там, не делая никаких поползновений принять участие в драке. Ну да, хозяину сейчас не до них. Вот через пару минут, когда ослабнет контроль…
Она, пошатываясь, чувствуя себя отвратительно слабой, поднялась на ноги. Рукой по стеночке, не отрывая взгляд от кружащих мужчин. Добрела до льолдов. Те лишь покосились, а мужик со сломанной рукой и ножом в горле даже подвинулся, но больше на ее соседство никак не реагировали.
Лазарита осталась стоять рядом, не зная, что делать дальше. Точнее, она знала, но рука почему-то не поднималась нарушить возникшее между ними странное равновесие. Они стояли словно три зрителя, прикипев взглядами к поединку.
Красные блики скользили по стенам, прерываясь глубокими провалами тьмы. В воздухе висела странная смесь запахов. Они расходились волнами от сражающихся, и Лазариту поочередно накрывало то ароматом остро-пряных трав, выжженных на солнце, то густой гнилостной вонью убийцы.
Бой захватывал, заставлял задерживать дыхание, сжимать кулаки. Куда-то пропали мысли об идиотском поведении южанина. Осталось лишь желание победы для него.
Ах, если бы она могла… Это был бы отличный бой: спина к спине, дыхание в едином ритме, одно движение на двоих. А после победы… Ей вдруг захотелось прижаться к нему всем телом, вдыхая резкий запах пота, обнять, слушая, как бьется чужое сердце, и жарко, до дрожи в кончиках пальцев поцеловать.
Лазарита помотала головой, прогоняя непрошеные мысли. Она поцелует, обязательно поцелует, только пусть он останется жив.
Лазарита сама не заметила, как начала подбадривать Хасара, сначала шепотом, затем в полный голос. Льолды не остались в стороне, болея за хозяина хрипами, рычанием и топаньем ног. Особенно выделялся мужик с ножом в горле. В запале он пару раз толкнул ледяную в бок, и та, потеряв терпение, провернула нож полукругом по его шее и пнула льолда под зад. Тот свалился мешком на пол, из-под полуотрезанной головы хлынула кровь, тварь заскребла руками по полу и затихла.
Его сосед шумно выдохнул и начал медленно поворачиваться в сторону ледяной, но тут между ними черной молнией промелькнул выбитый из руки меч некроманта, вонзился до середины лезвия в камень и мелко задрожал, рассыпая темные нити на пол.
Оба шарахнулись в стороны. Замерли. Голубые и красные глаза встретились на мгновение, а затем ледяная и льолд отвернулись друг от друга, сделав вид, что ничего не произошло.