«Я приму даже это».
Аалийя стояла у окна стратегического зала Кровавой башни.
Этой ночью шпиль полностью оправдал свое название.
Пережив нападение Мариша – предательство, которое все еще ранило ее, – она собрала все силы, какие только могла. Поскольку империя все еще находилась под угрозой, у нее не было времени оплакивать своего брата Джубайра. Она похоронит его вместе с плащом их отца. Это было все, что Аалийя смогла решить этой ночью.
Она потеряла своих командующих воздушными и наземными силами, известных как Крыло и Щит, – еще двоих мужчин ей предстояло оплакивать. Единственным светлым пятном на фоне всех этих бедствий было то, что Парус Гаррин выжил. Этой долгой ночью он стал ее твердой опорой. Вместе с Тазаром, Ллирой, Рами и всеми остальными, кто был готов помочь ей советом. Аалийя прислушивалась ко всем без исключения, зная, что они смогут выжить, только действуя сообща.
Чуть раньше этой ночью их силам удалось уничтожить один из халендийских линейных кораблей, но предательство Мариша и то, что он склонил часть Крыла на свою сторону, ослабило их оборону. Рубеж Тайтинской чащобы прорвали еще три халендийских корабля, ведомые флагманом королевства.
И все же, полная решимости бороться, Аалийя основала перед городом прочную линию обороны.
А затем произошло нечто – одновременно и чудесное, и трагическое.
Она посмотрела вниз, на руины самого нижнего яруса города. Залив все еще раскачивался, даже сейчас омывая окраины, но худшее было уже позади.
Как раз из этого окна Аалийя наблюдала, как огромная бомба упала в залив. Она не понимала, почему «Гиперий» разрядил свое оружие подобным образом.
«Произошла какая-то накладка? Боги решили вмешаться в самый последний момент?»
После этого флагманский корабль халендийцев позорно бежал, даже не воспользовавшись плодами оставленных опустошений. У причалов на берегу залива взорвался Котел еще одного линейного корабля. И все же, каким бы разрушительным ни был этот взрыв, мощная волна с моря нанесла гораздо более смертоносный удар. Взрыв Котла лишь немного потревожил то, что уже было разрушено.
Аалийя уставилась вниз, на обломки. Попыталась найти в себе ярость, но чувствовала одну лишь печаль.
«Гнев придет позже».
Она закрыла глаза, понимая, что скоро не сможет его сдерживать. Глубоко вздохнула и перевела взгляд дальше, на залив. Половина, если не больше, Каменных Богов была опрокинута или разбита. Аалийя заметила поднятую руку одного из них, криво высунутую из воды, как будто он тонул и молил о помощи.
Поморщившись, она переключила свое внимание на север, на город Экс’Ор. Волна поднялась на высоту ограничивающих его с моря утесов и даже захлестнула их, но не очень сильно. Фонари все еще светили с этих высот, вселяя некоторую надежду на выживших. Еще до того, как первая волна полностью отступила, Аалийя успела отправить туда почтовых ворон.
Какая-то суматоха вновь привлекла ее внимание к залу. После долгой ночи тот пребывал в полнейшем беспорядке. Парус Гаррин стоял, опершись о стол и низко опустив голову. Тазар держался в стороне, давая ей возможность побыть одной – достаточно уважая ее, чтобы не вмешиваться. Все остальные перешептывались, сбившись в кучки и все еще переживая произошедшее.
В зал ворвался Рами в сопровождении Ллиры. Глаза у него ярко блестели, и он тяжело дышал – причем не только из-за быстрого подъема.
– Известие от паладинов, с воздушного причала дворца!
Аалийя крепко сжала кулачки, не оставляя надежды.
– Принц Канте и Оракл… Они только что прибыли.
Она перевела дыхание и улыбнулась, хотя улыбка вышла натянутой. А потом опять посмотрела в окно, гадая, есть ли у этих двоих объяснение тому, что там произошло.
Аалийя почувствовала облегчение, что оба в безопасности, но это была не та надежда, которая была ближе всего к ее сердцу.
С другой стороны зала послышались шаги – неуверенные и нерешительные, словно кто-то сомневался, стоит ли переступать порог.
Она обернулась и увидела чааена Граша, который стоял в дверном проеме, ведущем в гнездо почтовых ворон над ними. Плечи его балахона были испачканы птичьим пометом. В руке он держал только что полученное послание, крепко прижимая его к груди.
Чааен прочел вопрос, так и горевший на лице Аалийи.
– От настоятельницы Шайр, – подтвердил он.
– Значит, она жива! – Аалийя молитвенно сжала руки. – А что с моим отцом?
Граш опустил взгляд.
– Его переносили из купален в павильон… когда… когда…
Чааен поднял лицо. Его слезы завершили то, что он собирался сказать.
Аалийя отвернулась и отошла к окну, расставшись со своей последней надеждой.
Часть XIXПеревоплощение Каликс
Ничто не заканчивается так, что нельзя было бы возродить, пусть даже и в чьем-либо сердце.
Глава 93
Никс кубарем летела сквозь тьму. Кружась в воздухе, она видела, как сфера над ней стремительно уменьшается, а чернота бездны надвигается на нее. Вдогонку ей летели лязг стали и крики Каликс. Сердце сдавило ей горло. От быстрого падения перехватило дыхание.
Она победила Корня и освободила Шийю, только чтобы быть вознагражденной появлением Каликс – зверя, созданного в темном логове Ифлеленов, который раздробил разум орды и сбросил рааш’ке с небес.
Словно привлеченная этой мыслью, под ней промелькнула смутная тень, вдруг появившись откуда-то из темноты – широко раскинутые крылья, освещенные тусклым светом сверху.
Каликс нашла ее. От этой твари не было спасения даже здесь.
Никс ударилась о мохнатое тело под собой, инстинктивно вцепившись в него. Пальцы ее зарылись в мех в поисках хоть чего-то осязаемого в сгущающейся темноте. Грудь ударилась о теплую спину, вызвав панический вопль под ней. Она узнала бы эту песню где угодно.
Это была не Каликс.
«Баашалийя…»
Никс вцепилась в него еще крепче, пока он всеми силами пытался замедлить ее падение, отчаянно хлопая кожистыми крыльями и ощутимо вдавливая ее в себя при каждом их взмахе. Но Баашалийя был слишком мал, чтобы просто выдержать ее вес, не говоря уже о том, чтобы вынести ее отсюда наверх. Хотя теперь они уже не падали, а просто быстро снижались в пустоту.
Пока Баашалийя выплескивал свое отчаяние, отзвуки его обуздывающего напева отражались от стен и возвращались к ней, открывая то, что скрывала темнота. Никс мельком уловила очертания проносящихся мимо стен и поняла его намерения.
«Нет, Баашалийя, нет…»
Стены ямы-колодца были покрыты чем-то вроде строительных лесов из лестниц и более широких кольцеобразных площадок. Баашалийя боролся с ее весом и раскачивался из стороны в сторону, сильно хлопая крыльями, чтобы еще больше замедлить падение. Но он уже достиг своего предела, почти что выбившись из сил.
И отклонился к стене, нацелившись на ближайший насест.
Вместе они ударились в одну из круглых площадок. От удара Никс сильно швырнуло, ударив бедром и головой о стену. Она услышала, как ломаются кости, и соскользнула на мостки, перепутавшись с Баашалийей. Тот хлопал крыльями и скулил, попискивая от боли.
Никс сползла с него, вслепую пробравшись мимо его головы. Сюда проникала лишь тонкая струйка света. Огромное отверстие высоко над головой было не больше ее ладони. Освободившись от Баашалийи, она растянулась на площадке. В ее левую ногу словно вонзилась огненная пика. Никс ощупала ее по всей длине, наткнулась пальцами на выпирающую шишку на берцовой кости, тут же отозвавшуюся еще более резкой болью.
Перелом.
Но подобным образом пострадала не только она. Даже при слабом освещении Никс могла сказать, что крыло Баашалийи сильно смялось при ударе, подвернувшись под него. Его полые кости были еще более хрупкими, чем у нее.
«Баашалийя, тебе не следовало тут появляться…»
Он мяукнул и толкнул ее носом, зарываясь ей под руку, нуждаясь в ее утешении. Она никогда не смогла бы отказать ему. Никс потрепала его за ухом, тихо напевая слова утешения, хотя и не могла вложить в этот напев много души. И все же постепенно его плач утих – не столько из-за ее дара, сколько из-за ее прикосновений.
– Зачем ты пришел? – прошептала она.
Тем не менее Никс находила утешение в его присутствии.
«По крайней мере, мы вместе».
Свой второй вопрос она оставила невысказанным.
«Как ты сюда попал?»
Никс знала, что он наверняка сбежал с «Пустельги», когда на корабль напали, и слетел вниз вместе с оставшимися рааш’ке. Но она изо всех сил пыталась понять, почему Баашалийя до сих пор оставался в воздухе, мог летать, даже предпринять эту отчаянную попытку спасти ее.
Никс представила себе, как рааш’ке всем скопом валятся с неба.
И тут поняла.
«Потому что ты не рааш’ке».
Баашалийя никогда не был частью их великого разума. Даже сейчас она могла ощутить остатки того древнего присутствия на задворках своего сознания, какими бы разбитыми и израненными они ни были. И какие бы эманации ни уловила Каликс, прорвавшись в разум орды, они были характерны исключительно для рааш’ке и почерпнуты из их общности – общности, к которой младший брат Никс не имел ни малейшего отношения.
Баашалийя был миррской летучей мышью, и в буре крыльев под куполом Каликс, скорее всего, просто не заметила его присутствия.
И все же подобное стечение обстоятельств им мало чем помогло. Это оставило и Никс, и Баашалийю сломленными и брошенными на произвол судьбы. Даже если б у нее сейчас были обе ноги, она никогда не смогла бы выбраться из этого колодца, не успела бы остановить то, что надвигалось.
«Мне самой понадобились бы крылья».
И тут она поняла, что нужно сделать.
Грейлин силился оттащить бесчувственного Даала в укрытие туннеля.
– Хватай его за ноги! – приказал он Джейсу.
Закинув секиру за плечо, тот развернулся и ухватил Даала за лодыжки.