компонент. – Он обвел взглядом собравшихся за столом. – Тот, который потребует участия всех вас в этой комнате – и мощи империи.
– Для того, чтобы сделать что? – спросил Канте.
Тихан посмотрел на принца сверху вниз.
– Чтобы завладеть Халендией.
Тот на шаг отпрянул:
– Что?! Зачем?
– Я уже рассказывал вам о великой войне среди та’винов – когда мы раскололись между теми, кто хотел почитать наших создателей, и теми, кто задался целью узурпировать планету для самих себя. Этих узурпаторов повел за собой предатель, Крест, который покинул нашу сторону, чтобы возглавить другую.
– Элигор, – сказала Аалийя, припомнив бронзовую фигурку на древних страницах, украденных Фреллем.
– Ревн-кри – те та’вины, которые сошли с пути создателей, – называют его «Раб’альмат», что примерно означает Повелитель Смерти.
Канте раздраженно выдохнул:
– Звучит одинаково зловеще и напыщенно.
– Нечего иронизировать. Его титул вполне уместен. Ему все равно, выживет ли хоть что-то живое. Его не волнуют ни люди, ни звери, ни зеленые ростки. Нам, та’винам, ничего из этого не нужно. Мы можем здравствовать на мертвой скале, лишенной воздуха. Вот почему ревн-кри хотят обрушения луны. Это послужит средством уничтожения всего живого.
Вмешался Фрелль:
– Но тогда почему же тот Корень в Пустошах давным-давно не уничтожил турубью? Это помешало бы любым будущим усилиям остановить обрушение луны.
– Потому что перед своим уничтожением Элигор запретил это. – Тихан примолк, чтобы эти слова отложились у всех в головах. – Я подозреваю, что лишь безумие одиночества вкупе с отчаянием заставило Корня из Пустошей совершить такой чудовищный поступок – нарушить предписание, оставленное Раб’альматом.
Фрелль помотал головой, все еще явно вызывающе настроенный.
– Но зачем Элигору запрещать кому-то уничтожать турубьи?
– Как я уже сказал, та’вины могли бы процветать и на голой скале – но не на той, что разбита вдребезги. Уничтожение даже одной турубьи было сопряжено с риском подобного исхода. И точно так же еще слишком рано говорить о том, насколько разрушительным для Урта окажется обрушение луны. Элигор хотел сохранить турубьи на случай, если ему понадобится вмешаться, – если падение луны окажется слишком опасным для фундаментальной структуры планеты.
Аалийя пристально посмотрела на Тихана, подозревая, что тот все еще что-то скрывает.
– Это ведь не единственная причина, по которой Элигор хотел сохранить турубьи, не так ли? – вызывающе бросила она. – Это наверняка как-то связано с той третьей задачей, которую, по твоим словам, нам нужно выполнить.
Тихан улыбнулся:
– Я правильно выбрал свою императрицу.
Аалийя насупилась:
– Так что же от нас ожидается?
– Я уже упоминал, что под конец войны Элигор потерпел поражение, а его изуродованное тело унесла горстка выживших ревн-кри. Конец этой истории будет зависеть от действий обеих наших групп в ближайшие месяцы. Этих выживших возглавлял ближайший соратник Элигора, его правая рука – тоже Ось, как и Шийя. Я полагаю, что он, а возможно, и другие ревн-кри охраняют вторую турубью в Пустоземье. А эта публика будет гораздо опасней, чем какой-то полусумасшедший Корень.
Все примолкли, понимая, как близки они были к поражению даже в Пустошах. А если в Пустоземье окопалась небольшая армия во главе с Осью, то на что мог надеяться мир?
И все же Аалийя отказывалась поддаваться отчаянию.
– Эта твоя история… Каким боком она касается нас, находящихся в Венце?
– Когда ревн-кри бежали с телом Элигора, у них не хватало одной его части, важной части. – Тихан обвел взглядом сидящих за столом. – Головы Элигора.
Канте уже догадался об остальном.
– И эта голова, судя по всему, находится в Халендии. Вот почему ты хочешь, чтобы мы туда вторглись. Чтобы найти и уничтожить то, что от него осталось.
– Во-первых, это не потребует долгих поисков, – ответил ему Тихан. – Я точно знаю, где спрятана голова Элигора.
Канте нахмурился:
– И где же?
– Глубоко в Цитадели Исповедников. Сохраняется в великом инструменте Ифлеленов.
Канте был явно ошеломлен:
– И давно она у них?
– На протяжении многих столетий.
– Тогда почему же ты до сих пор ее не украл? – спросил Фрелль. – Ты мог бы уже давным-давно ее уничтожить.
– Потому что я не хочу, чтобы она была уничтожена. И Ифлелены проделали грандиозную работу по ее защите и сохранению. Я не видел причин вмешиваться – до сих пор.
Фрелль нахмурился:
– Что-то я не пойму… Почему ты хотел, чтобы ее держали в целости и сохранности? И почему не хочешь, чтобы ее уничтожили?
– Одна только голова совершенно безвредна. Но внутри этого бронзового черепа скрыта одна тайна. Такая, что потребуются все усилия королевства и империи, вместе взятых, чтобы извлечь ее оттуда.
– Какая тайна? – спросил Пратик.
– Когда Элигор предал нас, он украл один компонент, необходимый для взаимодействия с турубьей и управления ею. В то время как две эти массивные сферы способны послужить источником энергии, необходимым для вращения Урта, то, что он украл, управляет ими обеими.
– Так вот почему он запретил уничтожать турубьи… – вслух осознала Аалийя. – Он хочет властвовать над ними. Управлять силой, которая способна с одинаковой легкостью как разорвать мир на части, так и спасти его.
Тихан слегка склонил перед ней голову:
– Теперь ты понимаешь. Чтобы оставалась хоть какая-то надежда остановить обрушение луны, мы должны заполучить королевство и эту голову, а затем выяснить, где Элигор спрятал украденное.
– А что он на самом деле украл? – спросил Пратик. – Как это выглядит?
Тихан пожал плечами:
– Не имею ни малейшего представления. Такие знания выходят далеко за рамки возможностей работяги-Корня. Знаю только, что это должно быть найдено. Иначе весь мир обречен на гибель.
В зале воцарилась тишина. Аалийя могла лишь догадываться, как те, кто находился сейчас в Пустошах, все это восприняли.
Тихан поднял ладонь:
– На этом я прекращаю наше общение с остальными. Все теперь в курсе, что нам следует делать. И далее продолжать этот разговор – слишком большой риск.
После долгой паузы разговоры за столом медленно возобновились. Аалийя осталась стоять, глядя на Тихана. И вдруг осознав еще одну важную вещь, подошла к нему, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз.
– Ты больше не открыт для остальных? – спросила она.
– Верно.
Аалийя кивнула:
– У группы в Пустошах есть Ось. И хотя у тебя, как у Корня, нет доступа к необходимым нам знаниям, у нее он может быть.
– Возможно.
– Ты научил Шийю, как заглушать ее эманации, но она остается поврежденной. Есть ли какой-то способ восстановить ее?
– Возможно, – повторил Тихан. – Но я не буду пытаться.
– Почему?
– Она достаточно полезна для остальных и в своем нынешнем состоянии. Такие усилия могут непреднамеренно нанести ей еще больший вред.
Аалийя пристально посмотрела на него, догадываясь, что он не совсем откровенен.
– Похоже, есть и еще одна причина, по которой ты не будешь пытаться восстановить ее… Так в чем же она?
Тихан слегка прикрыл глаза:
– После своего побега ревн-кри не просто выслеживали Спящих, чтобы убить их, – как тот, кто напал на меня. Иногда они и заменяли их. Закапывая ядовитые семена среди Спящих. – Он вздохнул. – И я боюсь, что в своем поврежденном состоянии Шийя…
Аалийя все поняла.
– Она может быть одним из этих ядовитых семян и не помнить об этом.
Тихан снова склонил голову.
Аалийя встревоженно отвернулась к окну, думая о Марише, об этих ядовитых семенах.
«Кто еще может предать нас?»
Фреллю было о чем поразмыслить, когда он следовал за Пратиком по развалинам Кодекса Бездны. Аалийя поручила Пратику наблюдать за спасением великой библиотеки и взять на себя руководство Дреш’ри. Такое возвышение чааена, по общему мнению годящегося лишь на роль слуги, было воспринято не слишком-то хорошо, но после того, как последние сторонники Зенга были вырваны с корнем и повешены в садах, оставшиеся ученые подчинились ее приказам.
Такими вот небольшими шагами Аалийя стала постепенно менять кастовую структуру клашанцев. Она не осмеливалась разорвать ее слишком быстро, рискуя ввергнуть общество в хаос. Ее усилия привели к тому, что в нижнем городе, где все еще шли восстановительные работы, границы между низшими кастами и имри уже начали понемногу размываться, поскольку и те и другие трудились, опираясь на имперскую гордость и общую цель, что лишь способствовало зарождающимся переменам.
Даже Шайн’ра нашли общий язык с императорской гвардией. Сражаясь плечом к плечу во время попытки переворота, обе группировки прониклись неохотным уважением друг к другу. И хотя отдельные вспышки насилия все еще имели место, они тоже шли на убыль.
И все же, несмотря на такой прогресс, в последнее время Фрелля все больше охватывало беспокойство. Вот почему он и вернулся в библиотеку. С фонарем в руке алхимик продолжил спускаться в глубины Кодекса по центральной винтовой лестнице, оставив Пратика работать наверху. Тяжелый запах гари все сильней шибал ему в нос.
И все же, как это ни удивительно, бо́льшая часть библиотеки осталась нетронутой. Один из уровней целиком чудесным образом избежал пожара, равно как и несколько изолированных островков на других уровнях. Кроме того, у Дреш’ри имелись и свои собственные тайники и стеллажи в их личных покоях или схоляриях. Пратик систематически заносил в каталог все, что уцелело. Это служило напоминанием о том, что даже в самые мрачные времена знания всегда находили способ сохранить себя.
Наконец спустившись по последнему изгибу лестницы, Фрелль достиг самого нижнего уровня этой перевернутой подземной пирамиды. Подняв фонарь повыше, направился к высоким дверям и невольно поморщился, когда вошел во внутреннее святилище за ними. Он мог поклясться, что все еще слышит зловещее пение венинов. Оно буквально въелось ему в череп. Остановившись на пороге, Фрелль убедился, что ни одно из этих изуродованных существ не прячется в тени.