Даже сейчас, по прошествии долгого времени, многого добившись в жизни, Врит по-прежнему не забывал былые унижения и боль своих юных лет, когда он, беззащитный, полностью зависел от чужой воли. Эти воспоминания разжигали у него в груди холодный огонь честолюбия, стремление впредь никогда не оказаться ни у кого под пятой. Ради этой цели Врит искал силы, скрытые в древних знаниях, полный решимости любой ценой достичь такого могущества, каким не обладал ни один монарх.
Преследуя эту цель, он вознес молитву темному богу Ифлеленов, Владыке Дрейку, взывая к Его божественной помощи. Шестьдесят три года назад Врит преклонил колено и присоединился к этому ордену, который многие считали богохульным и еретическим, но эта непримиримая клика давала ему лучший шанс реализовать свои амбиции.
«И теперь я возглавляю его».
Открыв глаза, он благоговейно прикоснулся к символу Владыки Дрейка, начертанному на двери из черного дерева, – свернувшемуся кольцами аспиду, увенчанному шипами.
Теперь уже куда более решительно настроенный, Врит распахнул двери. Но едва успел переступить порог, как его сразу же встретил пронзительный крик.
Долговязый молодой послушник – Феник – суматошно суетился над бьющейся в агонии худощавой фигуркой маленького мальчика, опутанной замысловатым переплетением медных трубок и стеклянных сосудов. Грудная клетка обнаженного ребенка была рассечена, открывая бьющееся сердце и судорожно вздымающиеся легкие.
Из центра зала донесся грубый голос Исповедника Кереса:
– Врит! Не посмотришь, что там стряслось?
Врит поспешил в святилище – куполообразное помещение, высеченное из черного обсидиана. Феник, который всеми силами пытался удержать ребенка на месте, явно паниковал.
– Я… я не знаю, что пошло не так! Мальчишка вдруг очнулся и выдернул трубки изо рта!
Подойдя вплотную, Врит молча выхватил из-за пояса кинжал и перерезал ребенку горло, оборвав жалобные крики. Покончив с этим делом, он отступил на шаг и хмуро посмотрел на Феника:
– У тебя есть другая кровожитница взамен этой?
– Д-да, да… – Послушник махнул рукой в сторону двери: – Девочка, девяти лет.
Врит схватил Феника за плечо.
– Передохни немного. Займись подготовкой девочки, а я позову кого-нибудь, чтобы забрали этого мальчишку. Надобна практика, чтобы правильно уложить кровожитницу. Ты еще научишься.
Феник поклонился, колеблясь между облегчением и ужасом.
– Да, Исповедник Врит! Спасибо тебе.
Когда послушник убежал, Врит подошел к мальчику и нежно закрыл ладонью его остекленевшие глаза, безмолвно прося прощения за то, что впустую потратил его жизнь. Еще три кровожитницы, расположенные в других противоположных точках зала, продолжали свою работу уже без мальчика – трое маленьких детей, точно так же опутанных медными трубками, тоже с полностью вскрытыми грудными клетками. Мехи ритмично раздували их маленькие легкие. Их крошечные сердца закачивали жизнь в огромную машину в центре обсидиановой пещеры.
Врит немного помедлил, чтобы еще раз изучить раскинувшееся перед ним чудо.
В просторном помещении расположилась замысловатая паутина из медных трубок и выдутых из стекла сосудов, в которых бурлили и пенились сокровенные алхимикалии. Паутина эта простиралась от сводчатого потолка до самого пола. Огромное устройство пыхтело, колотилось и испускало пар подобно живому зверю.
– Иди-ка глянь на это! – воззвал Керес откуда-то из самого сердца машины.
Обеспокоенный Врит наклонился и стал пробираться сквозь сверкающую медную паутину к ее центру – туда, где скрывался невероятной важности талисман, подсоединенный к кровожитницам и питаемый их энергией.
На первый взгляд это был самый обычный бронзовый бюст мужчины с курчавой бородой. Но на самом деле это было нечто гораздо большее. Бронзовая кожа так и бурлила протекающей внутри энергией. Тончайшие завитки и пряди волос развевались, словно подхваченные невидимым ветром. Фиолетово-синие хрустальные глаза тускло сияли, не замечая ничего вокруг.
Артефакт был обнаружен еще два тысячелетия назад, но на протяжении веков никто толком не знал, что с ним делать, хотя все восхищались его красотой и тонкой работой. Бюст изучали, затем о нем забывали, пока он наконец не добрался до Азантийи.
Со временем сведения, почерпнутые из древних фолиантов, позволили получить некоторое представление об истинной сущности этого бронзового чуда – о том, как его можно воскресить, если правильно подпитать жизненными силами. И тем не менее Ифлеленам потребовались столетия, чтобы пробудить талисман ото сна и получить от него хоть что-то. С тех пор как голова ожила, она пыталась заговорить лишь четырежды. Все ее изречения были совершенно загадочными, произнесенными шепотом и на никому не понятном языке. Эти четыре послания, записанные в самых священных книгах Ифлеленов, по-прежнему ждали своей разгадки.
При дальнейшем изучении орден также обнаружил, что священный талисман испускает странные эманации, мало чем отличающиеся от обуздывающего напева – как будто он безостановочно взывал к окружающему миру. Для того чтобы отслеживать их, артефакт окружили бронзовыми кольцами на одной оси, образующими сложную сферу, подобную механической модели для изучения звезд. Вдоль колец разместили сотни магнитных полосок, подвешенных в заполненных маслом хрустальных сферах, ставших чем-то вроде крошечных флюгеров.
Затем, прошлым летом, был обнаружен еще один артефакт – не просто бюст, а целая бронзовая фигура, которую тоже удалось оживить. Но прежде чем они смогли окончательно завладеть ею, это сокровище было украдено.
Руки Врита сжались в кулаки.
«В самый последний момент…»
И все же он отказывался сдаваться. Вот потому-то и спустился сюда.
Керес поманил его в сторону – туда, где паутину украшало недавнее дополнение, к которому отводилась часть энергии, подпитывающей аппарат.
– Происходит что-то странное. Засветка вдруг остановилась и за весь день так и не сдвинулась с места.
– Покажи мне.
Керес освободил место для Врита. Этот Исповедник, в такой же серой мантии и с такой же татуировкой в виде черной повязки на глазах, был на добрых два десятка лет моложе его, но от воздействия вредных веществ кожа у него давным-давно сморщилась, а голова напрочь лишилась волос, не позволяя отрастить косички, как у большинства членов их ордена. Многие избегали его, но Врит ценил его острый ум.
Керес указал на небольшой пьедестал высотой по пояс:
– Глянь, и сам все увидишь.
На поверхности пьедестала покоился идеальных пропорций хрустальный куб, пронизанный медными прожилками, в сердцевине которого пульсировала золотистая жидкость. От огромного аппарата, окружавшего их, к кубу тянулись трубки и провода. Этот артефакт был обнаружен там же, где спала бронзовая женщина, – глубоко в меловых шахтах.
Еще один представитель их клики, Скеррен, истинный гений алхимии, пришел к убеждению, что куб функционирует как крошечная быстропламенная горелка, хотя и обладает поистине безграничной мощью. И на основе его сконструировал следящее устройство, способное улавливать эманации украденной бронзовой женщины на огромном расстоянии.
Увы, но даже гению требуется время.
Прямо над кубом, в гнезде из проводов, идущих вниз к пульсирующему артефакту, висела хрустальная сфера, разделенная по вертикали на две равные половины – одна в лазурных и другая в розовато-малиновых тонах, – которые символизировали противоположные полушария Урта. Зеленая полоска между ними изображала Венец.
Керес указал на желтую точку, мягко светящуюся где-то в самой глубине Студеных Пустошей, которая отмечала источник эманаций бронзовой женщины. Иногда она сияла ярче, иногда была едва различима.
Нынешним утром эта точка вспыхнула так сильно, что хрусталь вокруг нее даже не выдержал, покрывшись паутиной тонких трещин. Как раз это и беспокоило Врита весь день. Он опасался, что следящее устройство могло быть повреждено.
Врит еще ближе подался к нему, отметив, что свечение слегка сместилось с того места, где треснула сфера, хотя и совсем ненамного.
– И она остановилась? – спросил он. – Так и не двинулась с места?
Керес кивнул:
– Пока что нет.
Врит нахмурился, пытаясь понять, что произошло. И все же увидел открывшуюся возможность.
– Это может быть нам только на руку.
Потянувшись к сфере, он провел кончиком пальца по другой светящейся точке, красноватого оттенка. Она тоже располагалась в Пустошах, только дальше к востоку, и обозначало флотилию кораблей – три быстроходника и одну тяжелую боевую баржу, – которую Врит отправил туда надо льдом. Баржей командовал Скеррен, предварительно оснастив ее прибором, постоянно излучающим один и тот же сигнал, который Врит мог отследить отсюда в виде красноватой засветки. А еще Скеррен постоянно держал при себе небольшую, размером с кулак, сферу из магнетитов, чтобы более точно отслеживать местонахождение бронзовой женщины – хотя радиус действия этого приспособления был довольно ограничен.
Несколько месяцев назад, когда Скеррен впервые испытал следящее устройство, оно быстро обнаружило сигнал в Пустошах. В тот момент подобное местоположение отметки на сфере не имело никакого смысла. Даже сам изобретатель подумал, что мог ошибиться в расчетах. Но после многочисленных допросов низкорожденных вдоль всей восточной границы Венца стало ясно: девушка по имени Никс вместе со своими союзниками и бронзовой женщиной действительно отправилась в Пустоши. Однако ни золото, ни пытки не помогли раскрыть, почему они выбрали подобное направление. Исповедникам оставалось лишь теряться в догадках.
Дело осложнялось еще и тем, что противник опережал их на месяц. Тем не менее под рукой у Врита имелись ресурсы всего королевства. Несколько кораблей быстро приспособили для полета надо льдом и заправили большим количеством топлива. Оставалось уповать лишь на то, что получится сократить расстояние, отделяющее их от беглецов.
Врит уставился на желтую засветку на сфере.