Реддак склонялся к этому плану, но Микейн, будто акула, уже учуял запах крови, что пробудило в нем жажду более театральной победы.
Врит смотрел, как эта победа решительным шагом движется им навстречу.
«Наверное, я ошибался».
Это пленение могло сослужить им добрую службу. Судя по жесткой усмешке Микейна, даже тот вроде как осознал значение своего триумфа. Высоко вытянув руку, принц поднял на всеобщее обозрение клашанский меч – трофей, украшенный драгоценными камнями. Это вызвало громкие одобрительные возгласы легиона, собравшегося на палубе.
Наконец Пактана швырнули к ногам верховного военачальника.
Реддак проигнорировал этот приз и свирепо посмотрел на Микейна с Торином. Бритоголовый военачальник был всего на полголовы ниже предводителя Сребростражи, которого многие считали наполовину гюном – из-за его плеч размером с валун и необъятной туши. В отличие от большинства остальных, закованных в тяжелые доспехи, Реддак был облачен лишь в легкую броню. И все же верховный военачальник наверняка мог оставаться и совсем голым, обнажив все свои шрамы, и представлять собой при этом не меньшую угрозу. Даже Торин уважал таланты Реддака в боевом ремесле, особенно его устрашающие навыки владения мечом, секирой и боевым молотом. Такому человеку было нелегко перечить.
– Что-то я не припомню, чтобы давал вам двоим разрешение покинуть корабль и улизнуть, как паре вороватых шлюх из постели!
Микейн шагнул вперед, выпрямив спину.
– Мне не требуется такое одобрение. Я все еще капитан этого…
Торин прервал его, снимая шлем и опускаясь на колено. Он смиренно склонил голову.
– Мы просим прощения за свою дерзость. И готовы понести любое наказание.
Реддак устремил суровый взгляд на принца. Микейн уставился на него в ответ, сжимая меч Пактана, как будто этот трофей защищал его от любого выговора. Однако тоже медленно опустился на колено и склонил голову, взяв пример с Торина. Капитан или не капитан, принц или не принц, но существовал установленный порядок, которого необходимо было придерживаться.
Врит ценил строгую стойкость военачальника, надеясь, что со временем она передастся Микейну и умерит его растущее безрассудство.
Довольный таким проявлением уважения, Реддак взмахом руки велел Микейну и Торину встать и подойти к нему.
– Мы еще обсудим эти вопросы с глазу на глаз. А пока – что будем делать с нашим новым гостем?
К этому времени Пактан тоже привстал на колени.
– Я поклялся в подчинении, – официально объявил он. – И милостивейше прошу вас взять оставшихся у меня плененных гвардейцев под вашу надежную охрану.
Все взоры обратились к поручням «Возмездия». Рев дюжины его горелок разносился по задымленным небесам. Две гигантских абордажных стрелы, выдвинутые по обеим бортам корабля, вибрировали под натяжением тросов, уходящих вниз к «Когтю».
Реддак прочистил горло и кивнул Микейну:
– Ты и вправду капитан «Возмездия», который принял клятву пленника. Каково твое суждение?
Микейн прищурился, явно прикидывая, нет ли тут какого подвоха.
– Решение за тобой, – заверил его Реддак. – Похоже, ты более чем готов принять великое их множество, стоит мне лишь отвернуться.
Микейн кивнул и посмотрел на двух воинов, стоявших рядом с железными абордажными стрелами. Они не сводили с него глаз, ожидая приказа.
Принц отступил назад и громко воскликнул:
– Мы достаточно долго несли это бремя! – Он полоснул себя пальцем по горлу. – Теперь хватит!
По этой команде оба воина потянули за высокие рычаги рядом со своими стрелами. С обоих бортов корабля послышались оглушительные хлопки. Освободившись от стопоров, абордажные тросы змеями слетели со стрел, быстро исчезнув за поручнями. «Возмездие», не обремененное весом «Когтя», резко устремилось вверх. Почти все находившиеся на палубе на один головокружительный миг потеряли равновесие, прежде чем вовремя притушенные горелки не остановили подъем.
«Коготь» под ними стремительно падал сквозь дым к далекому морю, вскоре исчезнув в серой пелене.
К этому времени принц Пактан, все еще стоявший на коленях, тоже упал на руки, низко опустив голову.
Микейн высоко воздел свой трофейный меч, явно ожидая опять услышать восторженные клики от легиона, но получил в ответ лишь негромкие хлопки и пару одобрительных возгласов.
Врит покосился на Реддака. Единственной реакцией на бессердечное решение Микейна был лишь слегка прищуренный глаз. Исповедник незаметно покачал головой.
«Лишь молодые уверены, что столь подлый поступок – это проявление силы».
Микейн опустил руку и обернулся. Видимая половина его лица словно затвердела – под стать серебру на другой стороне. В глазах полыхал гнев – может, разве что лишь слегка разбавленный стыдом.
Реддак немного выждал, а затем вновь мотнул головой на принца Пактана.
– А как поступим с этим пленником?
Микейн запнулся, явно пытаясь вновь обрести почву под ногами.
– Мы отвезем его в Азантийю. Преподнесем его в подарок королю Торанту.
Реддак одобрительно опустил подбородок.
Заговорил Врит:
– Принц Микейн, ты оказал королевству большую услугу. Клашанский пленник нам весьма пригодится, чтобы вытащить твоего брата-предателя из императорского дворца. Я уверен, что император Маккар охотно поменяет одного принца на другого.
Впервые за несколько месяцев Микейн наконец-то встретился взглядом с Вритом и улыбнулся. Жажда крови разгорелась в глазах принца еще ярче. Это было желание, которое они оба разделяли и которое вполне могло бы восстановить связь между ними. Врит вспомнил свой недавний гнев, когда прослышал о планах Микейна устроить засаду на клашанцев. В то время он хотел остановить принца от столь поспешного шага.
«Наверное, тогда я тоже ошибался».
Но тут Пактан доказал Исповеднику, насколько сильно тот ошибался – причем абсолютно во всем.
– Что-то я не пойму, – недоуменно произнес принц, выпрямляясь. – Зачем тебе понадобилось обменивать меня на принца Канте? Как раз из-за него-то мы и отправились в ваши земли!
Реддак нахмурился:
– В каком это смысле «из-за него»?
Пактан в замешательстве поднял голову.
– Принца Канте нет в нашем дворце. Три дня назад он похитил моих брата и сестру и сбежал. Нам сказали, что он возвращается в Халендию.
Микейн напрягся, настолько скривив губы, что с трудом выдавливал из себя слова.
– Да ты… Да ты шутить со мною вздумал?
Пактан вздернул подбородок и повернулся к Микейну:
– Принц Канте сбежал.
Микейн будто выплевывал каждое слово, крепко сжимая в руке трофейный меч:
– Тогда нам от тебя никакой пользы!
Врит шагнул вперед, уже зная, что сейчас произойдет.
«Нет, нет, нет…»
Со всей силой своей ярости и разочарования Микейн взмахнул трофейным мечом. Острый клинок рассек поднятый подбородок Пактана, пройдя прямо сквозь горло. Сталь глухо звякнула о кость – а затем вновь взметнулась вверх, оставляя за собой длинную кровавую дугу.
Голова принца отлетела еще дальше.
Под ошеломленные возгласы окружающих его людей Врит отшатнулся назад. Ему пришлось отвернуться, прикрыв глаза – но не от ужаса и отвращения, а от отчаяния. Он понял, что с этим поступком Микейн потерян для него навсегда.
Безвольно опустив руку, Врит принял эту истину. Он машинально бросил взгляд на юг – туда, где скрывался другой принц, действия которого продолжали его тревожить.
«Канте, ну что же ты наделал?»
Глава 47
Канте стоял перед большими носовыми окнами крылатки, глядя за последние предгорья Уступа. Окутанный туманной дымкой пейзаж впереди простирался до самого мерцания далекого моря. Вчера их корабль наконец достиг более низких гор, и потребовался еще один день, чтобы медленно перевалить через зубчатый хребет и достичь противоположных его предгорий.
Когда принц занял свой пост у высокого окна, по всему кораблю прозвенел последний колокол Вечери. К этому времени никогда не заходящее солнце уже скрылось за вершинами Гиргского Уступа. Земли Мальгарда впереди лежали в тени. Просторы холмистых равнин сверкали горячими заводями и кипящими озерами, глинистые берега которых переливались кислотными вихрями желтого, малинового и ярко-синего оттенков. Гейзеры плевались нескончаемыми каскадами обжигающей воды. Из заводей резко вырывались мощные струи густого пара, прежде чем снова осесть.
– Эти земли – родина Малканиана, – пробормотал Рами из-за плеча Канте. – Клашанского бога подземного царства. Того, что поджаривает на медленном огне предателей и изменников, коих ждут вечные муки.
При этом он многозначительно посмотрел на Канте, давая понять, кому адресован этот урок.
Канте отвернулся, уставившись в окно на противоположном борту, возле которого между Фреллем и Пратиком стояла Аалийя. После того как оба имри помогли с переводом украденных пророческих страниц, все заключили временное перемирие, предоставившее Рами и его сестре несколько бо́льшую свободу. Однако обоих по-прежнему сопровождали бойцы армии Ллиры с сурово насупленными лицами.
Впрочем, риск побега имри был минимальным.
«И не только потому, что сейчас мы в воздухе».
Сёкл – рисийская капитанша крылатки – стояла за штурвалом корабля, направляя их спуск с гор. Четыре ее сестры – все в косичках, украшенных колокольчиками, – сидели за вспомогательными постами управления по бокам от нее, орудуя небольшими маневровыми рычагами и маховиками. Мало что могло ускользнуть от внимания этих прирожденных убийц. Даже сейчас.
Самая молодая из рисиек, Касста, встретилась с принцем взглядом с соседнего поста. Ее глаза сияли весельем. Она явно подслушала бесцеремонную лекцию Рами о клашанских богах.
Канте поморщился и вернул свое внимание Мальгарду. «Квисл» опустился над предгорьями достаточно низко, и стало видно, что выжженная местность поросла густым лесом каких-то скелетообразных деревьев, покрытых шипами и серо-голубыми иглами. Их ветви изгибались и корчились, как будто деревья пытались вырваться из этой враждебной земли.