– Что вообще может там выжить? – пробормотал Канте.
– Не дай себя обмануть. – Руки Рами были крепко скрещены на груди. – Опасна здесь не только местность сама по себе. Мальгард просто-таки кишит жизнью.
– Тогда почему же кто-то из вашего народа предпочел обосноваться в Мальгарде?
Рами вздохнул, расцепил руки и шагнул ближе, указывая на юго-восток, в сторону далекого мерцания синего моря.
– Город Казен расположен на побережье – там, где земли Мальгарда граничат с Солеными пустошами, полуостровом щелочных болот и выжженных солнцем равнин. Говорят, что они настолько ослепительны в своем блеске, что отражают саму мудрость богов. Вот почему Казен считается поцелованным небесами и столь славен своими провидцами и пророками.
– И в первую очередь известен как вотчина императорского Оракла, – добавил Канте.
Рами раздраженно кивнул:
– Он и возглавляет этот город, устроившись на великолепной вилле на берегу моря. Оракл – лишь последний в длинной череде предсказателей, восходящей к основанию Клаша. Каждое полнолуние он собирает других провидцев и ведет их торжественной процессией в Мальгард, чтобы вдохнуть тамошних испарений и искупаться в священных источниках. Там они и впадают в транс, который позволяет им пообщаться с богами и вернуться напитанными великой мудростью.
Позади них раздалось насмешливое фырканье.
– Шарлатаны, – твердо заявила Ллира, попыхивая трубкой. – Никчемные людишки. Мошенники и жулье почище любого вора.
Легкий кивок Рами подтвердил эту оценку. Канте знал, как сильно принца и его сестру возмущало влияние Оракла на их отца.
Привлеченные разговором, к ним подошли Фрелль и Пратик, а за ними и Аалийя со своим караульным.
Фрелль уставился на полоску сияющего моря вдалеке.
– Не стоит так поспешно отвергать казенских Ораклов. В своих исследованиях пророчеств я читал об их почитаемом таланте. Я перешерстил тысячи их предсказаний, уходящих своими корнями в далекие тысячелетия. Время доказало, что подавляющее большинство их пророчеств оказались сверхъестественно точными. Многие из них настолько подробны, что не поддаются никакому объяснению.
– Если только до них и вправду не дотронулись боги, – добавил Пратик.
Аалийя закатила глаза:
– Скорее, все они просто тронутые.
Фрелль лишь отмахнулся:
– При других обстоятельствах я и сам был бы не прочь проконсультироваться с Ораклом касательно пророчества, которое угрожает всему нашему миру – и насчет Вик дайр Ра, – но спешим мы туда вовсе не за этим.
– А за тем таинственным Спящим, – сказал Канте.
Фрелль повернулся к Сёкл:
– Можешь прикинуть, когда мы наконец достигнем цели – места, которое я отметил на карте твоего корабля?
Сёкл подалась вперед и устремила взгляд куда-то на север, порядком в сторону Казена.
– Где-то через колокол. Может, и позже. Нам предстоит бороться с сильными встречными ветрами.
Фрелль заломил руки, явно встревоженный. Они были совсем близки к тому, чтобы при удаче обнаружить еще один бронзовый артефакт. На лице алхимика отразилась тревога. Вопросы, промелькнувшие у него в глазах, было легко прочесть. «Этот Спящий все еще там? Сумеем ли мы разбудить его? Согласится ли он помочь нам? И, что самое главное, хватит ли у него знаний, чтобы заполнить пробелы в расколотой памяти Шийи?»
Канте добавил к ним и своих собственных тревог, искоса поглядывая на Рами с Аалийей. «Даже если мы добьемся успеха, что тогда? Учитывая, что за нами охотится весь Клаш, будет ли нам толк от такого открытия? Куда мы денемся без поддержки империи?»
Это была одна из многих причин, по которым он согласился жениться на Аалийе, едва только оказавшись в Южном Клаше. Они нуждались в содействии и покровительстве империи, чтобы получить возможность воспользоваться любым сделанным здесь открытием.
Рами хмуро посмотрел на него. Хотя благородное негодование, так и исходящее от клашанского принца, в основном рассеялось, эти двое были по-прежнему далеки от прежней дружбы. И любой шанс вернуть доверие и добрую волю империи был еще менее вероятен.
Над собравшимися воцарилось тяжелое молчание. «Квисл» дрожал, преодолевая встречный ветер. Раскинутые крылья его время от времени сильно встряхивались, раскачивая корабль, когда он пересекал горячие восходящие потоки. Тем не менее они неуклонно продвигались вперед. Пройденные лиги медленно сменяли друг друга. Глухой стук сердца Канте отмечал напряженное течение времени.
По мере продвижения на север местность внизу становилась все более негостеприимной. Огромный гейзер вдруг выстрелил струей пара прямо перед большим окном, заставив всех отшатнуться назад. Кипящая вода забрызгала стекло, забарабанила по летучему пузырю и по палубе над головой.
Сёкл за штурвалом сохраняла спокойствие.
– Давайте-ка заберемся повыше, – резко приказала она своей команде, после чего перевела взгляд на группу Канте: – Будьте настороже. Земли впереди становятся все более вспыльчивыми и капризными.
Канте поднялся на ноги, с удивлением обнаружив у себя на плече руку Рами – бывший друг успел подхватить его. Они вместе вернулись к окну. Канте понял, что оценка Сёкл была даже слишком уж добросердечной.
Затененный близлежащими горами пейзаж был погружен в полутьму. Кипящие озера жидкой глины рыгали и плевались. Реки жарко бурлили. Ярко сияли огненные кольца, обрамлявшие гейзеры. Обширные участки местности заросли темным колючим лесом – настолько густым, что казалось, будто он силится упрятать весь этот изменчивый ландшафт под своим пологом. Несколько одиноких деревьев ярко горели – одинокие факелы в темноте.
Канте проследил взглядом за одним из них, когда они проплывали мимо. Пламя проявило головокружительную высоту леса. Деревья оказались гораздо выше, чем он предполагал с высоты.
Рами заметил его внимание:
– Нафтовые сосны.
– Их темно-зеленый сок чрезвычайно горюч, – добавила Аалийя. – В нашей империи его используют в качестве основного ингредиента при производстве нафлана.
Глаза у Канте расширились. Этот огненный студень, изобретенный в Клаше, держал в страхе весь Венец. Искусство его выделки оставалось строго охраняемым секретом. Пылающее прикосновение нафлана могло прожечь самое твердое железное дерево, проесть насквозь кожу и кости. Даже вода не смогла погасить такой огонь, лишь еще больше разжигая его.
– Сколько еще осталось? – крикнула Сёкл Кассте.
Стройная рисийка переместилась к наклонному столу с прикрепленной к нему картой. В одной руке она сжимала путевод, а в другой – циркулятор с острыми кончиками. Похоже, Касста служила также и судонаправителем крылатки.
Не отрывая взгляда от своей карты, она ответила капитанше:
– Насколько могу судить, где-то с пол-лиги.
– Принято, – отозвалась Сёкл.
Фрелль направился к Кассте. Канте потянулся за ним, хотя и не только из-за своего интереса к навигации. Касста стояла к нему спиной, и тесные кожаные штаны самым привлекательным образом обтягивали ее ягодицы.
Алхимик подался к ней:
– Можно взглянуть?
Она слегка отодвинулась в сторону. Карта была размечена концентрическими кругами, расходящимися в разные стороны линиями и усеяна какими-то спешно нацарапанными пометками.
– Место вы указали довольно приблизительно, – объяснила она. – Придется накрыть куда бо́льшую площадь. В пределах квадратной лиги, если мои расчеты верны. Нам потребуется некоторое время, чтобы все там осмотреть.
Фрелль кивнул:
– Надеюсь, удастся заметить с воздуха какой-нибудь ориентир, который нас направит.
И все же в голосе алхимика не было особой надежды.
Канте бросил взгляд в сторону окна, за которым высоко взметнулся еще один гейзер. «Очень не хотелось бы прочесывать эту враждебную местность пешком. – Он уставился на свои ноги. – Особенно в этих новых сапогах».
Сшитых из мягчайшей оленьей кожи.
Он взглянул на Рами.
«Подарке бывшего друга».
Прошел еще один колокол, потом еще один, а крылатка все носилась взад и вперед над участком, обозначенным на карте Кассты. С каждым новым проходом местность выглядела все более неприветливо. Деревья становились все гуще, обжигающие гейзеры извергались все выше в небо, а кипящие грязевые котлы превращались в пруды, даже в целые озера.
Канте без устали расхаживал между окнами и столиком с картой.
Вспомнился рассказ Райфа об обнаружении Шийи глубоко в меловых шахтах. По словам бывшего вора, она была погребена в медном яйце глубоко под землей. Если Спящий из Мальгарда похоронен подобным образом, откопать бронзовый артефакт будет практически невозможно, особенно силами их крошечной группы.
Он покосился на Аалийю, стоящую со своим братом у дальнего окна.
Еще с самого начала Канте и все остальные знали, что рассчитывать на успех в поисках Спящего приходится, лишь заручившись поддержкой империи, особенно если понадобятся глубокие раскопки.
«Сейчас такого уже не выйдет».
И все же Канте не терял надежды. Еще Райф описывал сильное землетрясение в туннелях шахты, как будто пробуждение Шийи встряхнуло все окрестные земли. Он полагал, что ее медное яйцо, вероятно, пыталось пробиться на поверхность, но что-то пошло не так. Может, за прошедшие века в нем что-то повредилось или же просто из-за веса всего этого камня…
Канте придвинулся ближе к окну, изучая местность внизу. Если Спящий из Мальгарда был похоронен схожим образом, то на поверхности могли остаться какие-то свидетельства такого резкого пробуждения, произошедшего где-то глубоко под землей.
Словно навеянный этой мыслью, впереди вырос высокий утес, который разделял землю внизу надвое. Плоская вершина его была изрезана огромными трещинами и разломами, от некоторых из которых шел пар. Дно пропасти усеивали огромные валуны и обломки скал.
Канте поспешил к Сёкл:
– Подними нас повыше!
Капитанша нахмурилась – он была явно не из тех, кто подчиняется чьим-то приказам.